А, черт, ладно. Лучше уж шлепнуться, чем просто стоять. Я делаю глубокий вдох, закрываю глаза. – Помни, думай о полете, – повторяет Флинт, отойдя еще дальше. Не знаю, почему он это сделал – потому что, по его мнению, я сейчас полечу, или потому, что он ожидает моего падения и хочет находиться на безопасном расстоянии от точки приземления. Это неважно, говорю я себе, стараясь сосредоточиться. Важно только одно: думать о полете. Вот только как? Я полечу. Полечу. Полечу. Флинт сказал мне думать о полете, вот я и думаю о полете. Я полечу. Как птица. Как самолет. Как… ладно, это неудачная аналогия. Я полечу. Я поле… Я прыгаю и… приземляюсь на свою каменную задницу – что, как оказывается, совсем не так больно, как когда я падала на пятую точку, находясь в обличье человека. Что ж, и на том спасибо. Вот только сотрясение сейчас определенно оказалось сильнее. – И это определенно не полет, – роняет Хадсон, по-прежнему сидящий, развалясь, в нескольких футах от меня. – Как ты? – спрашивает Джексон, подбежав ко мне и помогая мне встать. – Прости. Я был слишком далеко, чтобы подхватить тебя. Разумеется, он считал, что должен подхватить меня, как же иначе? Я качаю головой и улыбаюсь. – Не переживай. Камень хорошо поглощает толчки. Он смеется. – Это не так. – Да, не так, – соглашаюсь я, стряхивая прилипшую траву со штанов. – Но мне было не больно, честное слово. Все нормально. – Хорошо. – Он показывает на бортик. – Хочешь попробовать еще раз? – Совсем не хочу. Он поднимает бровь. – Но попробуешь все равно? Я вздергиваю подбородок. – Само собой. Глава 63. Думая о хорошем Джексон протягивает мне руку. – Давай, я помогу тебе взобраться туда. Может, возразить? Нет, не стоит. Мне совсем не хочется забираться на этот трехфутовый бортик, пока я состою из камня. Впрочем, если честно, я не уверена, смогла ли бы я залезть на него, даже находясь в человеческом обличье. Две минуты спустя я снова оказываюсь на земле, и на этот раз мой зад уже болит. Через три минуты страдает уже не только он, но и моя гордость. – Ты уверен, что вместо того, чтобы думать о хорошем, мне не надо начинать думать о плохом? – спрашиваю я Флинта. Он ухмыляется. – Ты могла бы попробовать, но вряд ли это поможет. – Да, это не прокатит. – Ясен хрен, не прокатит. – Хадсон потягивается и закладывает руки за голову. – Но зрелище получается просто отпад. На сей раз встать с земли мне помогает Флинт. – Ну что, будем надеяться, что в четвертый раз тебе уж точно повезет? – Нет, в четвертый раз мы попробуем сделать это по-другому, – говорит Джексон и, взяв меня за руку, тянет в центр поля. – Разве начинать полет надо не с более высокого места? – спрашиваю я. Он улыбается мне. – Да, мы начнем с более высокого места. – И он поднимает меня все выше, выше, выше, пока мы не оказываемся под самой крышей стадиона. – Хм-м, спасибо, но раз меня сюда поднял ты, я летаю не сама. – Я подавляю смешок, представив себе, как мы болтаемся в воздухе, точно пара аэростатов. Хадсон теперь вовек от меня не отстанет. – Тогда тебе лучше полететь самой, не так ли? – говорит он. – Иначе я еще долго буду напоминать тебе об этом фиаско… – Скоро я перестану поддерживать тебя. – Джексон отпускает меня. – Теперь попробуй лететь сама. Я смотрю на землю, от которой меня отделяют футов пятьдесят, и не знаю, хочется ли мне делать это на такой высоте. Но на земле у меня ничего не вышло, к тому же я уверена, что Джексон не даст мне упасть. А раз так, то что я теряю? И я закрываю глаза и думаю о хорошем – думаю о полете. Не знаю, сама ли я лечу, но мои крылья впервые начинают двигаться – они делают это, хотя я не принимала осознанного решения махать ими. Это странное ощущение, не неприятное, но определенно чудное. На земле я ничего такого не чувствовала, когда махала крыльями, но теперь, когда я нахожусь высоко над землей, я ощущаю под ними сопротивление воздуха и при каждом взмахе чувствую легкий толчок. – Ты все еще поддерживаешь меня, верно? – спрашиваю я Джексона, начав двигаться вперед. – Само собой, – отвечает он с улыбкой, которую изо всех сил пытается скрыть. Я знаю, почему он улыбается – потому что я выгляжу нелепо, поскольку двигаю руками, как при плавании брассом, как будто это может мне как-то помочь. Если я сейчас не пойму, что именно нужно делать, чтобы лететь самой, то так и буду барахтаться в воздухе, будто пловец – при виде меня даже мой бойфренд с трудом сдерживает смех. Могу представить себе, что обо всем этом думают Флинт и Мэйси, стоящие внизу. – Думаю, с меня хватит, – говорю я Джексону после нескольких минут в попытках остаться в полувертикальном положении и при этом лететь. – Я никогда не врублюсь, как это делать. – Это не так. У тебя уже теперь получается намного лучше, чем прежде. – Если учесть, что прежде я просто падала с бортика стадиона, можно предположить, что ты приукрашиваешь действительность. Он улыбается мне, и, хотя нас разделяет несколько футов, клянусь, что я чувствую, как он гладит мое лицо. – Попробуй еще раз, – говорит он. – Ради меня. У меня есть идея. – Какая идея? – Я скажу тебе потом. Просто попробуй еще раз. – Хорошо, – соглашаюсь я. – Но после этого я пас. Мне надо будет найти другой способ помочь нашей команде. Например, разносить остальным игрокам воду и кровь. Он смеется. – Я уверен, что до этого не дойдет. – А я не уверена. Но я пообещала, что попробую еще раз, и я сделаю эту попытку. Я опять машу крыльями и стараюсь продвинуться вперед, не двигая руками, как при плавании брассом. Поначалу мне кажется, что я сейчас начну двигаться назад, но затем я вдруг дергаюсь вперед. – О боже! – визжу я, вне себя от радости… пока несколько секунд спустя не лечу прямо вниз. Джексон подхватывает меня, а затем я неожиданно чувствую, что лечу. Вперед. По прямой. – Я лечу! – кричу я Джексону, который, широко улыбаясь, все еще парит на том же месте, с которого мы начинали. – Вижу, – отвечает он. – Я лечу, Флинт! – кричу я, глядя вниз. Флинт тоже улыбается и показывает мне два больших пальца. – Хадсон! У меня получилось! Я лечу! – шепчу я, зная, что он услышит меня на любом расстоянии. – Да, летишь. – Он вдруг оказывается в воздухе рядом со мной, паря на спине. – Может, полетим наперегонки к тому концу поля? – Только если ты не будешь мне поддаваться.