– А у меня такое чувство, будто моя. – Я сжимаю его еще крепче. – Нет, определенно не твоя. – Он наклоняется и целует меня в висок. – Но раз уж наше свидание пошло не так, как планировалось, может, хотя бы попробуем провести это время с пользой? – В каком смысле? – Мы могли бы узнать побольше о горгульях. Я знаю, что ты пыталась изучить этот вопрос до того, как из-за Хадсона все пошло наперекосяк. – И вовсе ничего не пошло не так, – рычит на него Хадсон. – Я пытался ей помочь. – Отличная мысль, – отвечаю я Джексону, и он делает мне знак опять сесть за круглый стол, пока он переносит на него книги, приготовленные Амкой. Я сердито смотрю на Хадсона. – Ты завладел моим телом. Тоже мне помощь. – Ты опять за свое? – Он вздыхает. – Несмотря на то, что теперь ты знаешь, почему мне пришлось взять атаме? – Я никогда не перестану сердиться на тебя за это, – говорю я. – Кто бы сомневался. Я пытался помочь, и вот как ты меня благодаришь. – Пытался помочь? – Я скептически хмыкаю. – Ты хочешь сказать – помочь себе самому? – Тебе когда-нибудь надоест делать из меня плохого парня? – тихо спрашивает он. – Не знаю. А тебе когда-нибудь надоест быть плохим парнем? Во время этой перепалки Джексон возвращается к столу и кладет на него три книги из тех, которые отложила для меня Амка. Мне не терпится их почитать, и я быстро беру верхнюю – «Магические существа, большие и малые». Вопреки моим ожиданиям Джексон не садится, а подходит к стеллажу, на котором сидит Хадсон, и нагибается, чтобы взять книгу с нижней полки. Похоже, Хадсон собирается пнуть его ногой в лицо – хотя Джексону это, разумеется, неизвестно. – Не смей, – одними губами произношу я. Хадсон выгибает бровь, но, в конце концов, все-таки оставляет Джексона в покое. – Не слишком ли ты его опекаешь? Я, прищурившись, смотрю на него. – Я просто защищаю его от убийцы. – Ты же знаешь, что это Джексон убил меня, не так ли? – Он качает головой, спрыгивает со стеллажа, отворачивается и бормочет: – На сегодня с меня хватит пренебрежения. У меня есть более важные дела. И он исчезает из виду, углубившись в один из узких проходов между стеллажами. До меня не сразу доходит, что он идет тем же путем мимо всех здешних горгулий, которым прошла я, когда была в библиотеке в первый раз. И когда познакомилась с Лией. Глава 43. Даже у серийных убийц есть свой предел Более важные дела? Эти слова Хадсона отдаются в моей голове снова и снова. – Что ты хочешь этим сказать? Хадсон не отвечает. – Я серьезно, Хадсон. Что ты собираешься делать? Опять никакого ответа. Козел. Я делаю еще одну попытку – кричу, глядя в проход, где он исчез. – Ты не можешь просто говорить такие вещи и ожидать, что я… Джексон садится и вздыхает. – Возможно, нам лучше заняться этим как-нибудь в другой раз. – Почему? – зло рявкаю я. Он вскидывает бровь, но отвечает спокойно: – Я спрашивал, не захочешь ли ты отложить эти изыскания до какого-нибудь другого времени, поскольку сейчас ты, как мне кажется, немного… рассеянна… и кричишь на моего брата. И моя злость сразу же испаряется. Джексон не виноват в том, что его брат такой засранец. – Нет, не захочу. Прости меня. По-моему, изучение информации о горгульях – это самое то. Я хотела заняться этим с самого начала. – Ты уверена? – Джексон накрывает рукой мою ладонь и сжимает ее. – Я пойму, если тебе нужно… – Мне нужно быть с тобой, – перебиваю его я, не обращая внимания на сосущее чувство в животе, оставшееся после проделок Хадсона. – Заняться изучением горгулий и того, что надо сделать, чтобы выдворить твоего брата из моей головы – сейчас это кажется мне превосходной идеей. – Лично мне идея выдворить Хадсона из твоей головы кажется превосходной всегда, а не только сейчас. – Джексон невесело качает головой. Я смеюсь и высвобождаю руку из-под его руки. – Ты прав. Открыв книгу на указателе, я начинаю искать что-нибудь такое, что могло бы нам помочь. – А ты сам что-нибудь знаешь о горгульях? – любопытствую я, достав из рюкзака блокнот и усевшись рядом с Джексоном. – Я имею в виду, что некоторые вещи известны всем, не так ли? Например, даже те, кто не верит в существование магических существ, знают, что вампиры не могут войти в комнату без приглашения, а драконы любят копить богатство. – Я делаю паузу. – Вообще-то я точно не знаю, действительно ли драконы любят это делать. – О да. – Джексон улыбается. Но его улыбка быстро сменяется выражением задумчивости – он смотрит в пространство и несколько секунд барабанит пальцами по столу. – О горгульях сохранилось много рассказов, – говорит он наконец. – Я слишком молод, так что я их не застал – мой отец убил их всех задолго до моего рождения. Последнее предложение падает на стол, подобно бомбе, которая тут же взрывается. – Твой отец убил их? – спрашиваю я и слышу, что в моем голосе звучит потрясение. – Да, – отвечает он, и я никогда еще не видела его таким пристыженным. – Как? – шепчу я. Я хотела спросить, как ему удалось убить их всех, но Джексон понимает мой вопрос буквально. – Горгульи могут умереть, Грейс. Это нелегко, но возможно. Что до короля горгулий, то мой отец решил убить его лично, с помощью вечного укуса. Вечный укус? У меня мороз по коже продирает. – Что это? Джексон вздыхает. – Это дар моего отца. Даже один такой укус смертелен. Никому не удавалось его пережить. Не уцелел даже король горгулий. – Я отмечаю про себя, что не стоит подходить к королю вампиров так близко, чтобы он смог меня укусить. – А остальных горгулий он просто убил старым дедовским способом? – Да, но это сделал не он сам, а его войско. – Он усмехается, но в этой усмешке нет ни капли веселья. – По-видимому, предрасположенность к геноциду – это у нас семейное. Слово «геноцид» бьет меня, словно кастет. Это самое ужасное, что только мог совершить Хадсон, и я даже представить себе не могу, каким порочным, каким гнусным надо быть… – Да пошел ты в жопу! – вопит Хадсон, выйдя из сумрака прохода. От этого внезапного взрыва ярости у меня широко раскрываются глаза, а сердце начинает бешено колотиться. Она так безудержна, так неукротима, что – я это чувствую – грозит разрушить баррикаду, которую я выстроила у себя в голове. По стене разбегаются трещины, она дрожит. – Хадсон? – с трудом выдавливаю я из себя. – Что ты… Но он еще не закончил, и его голос – и его брань – с каждой секундой звучат все более и более по-британски. – Кончай нести эту хрень, ты, долбаный урод! Ты полоумный ублюдок, как ты мне надоел, говнюк! Стена дрожит опять. На ней появляются новые трещины, и я отчаянно пытаюсь их залатать и успокоить его. – Хадсон, Хадсон. Он игнорирует меня. Ходя туда-сюда перед столом библиотекаря, он продолжает осыпать бранью Джексона – который даже не подозревает о том, что его старший брат только что обозвал его долбаным уродом.