— Я вчера была в душе. — По летнему времени директор распорядился предоставлять душ каждый день, каждой из заключенных… Так что не заставляй меня ждать. — Вот молодчина! — хмыкнула Марианна, поднимаясь. Странно, что она не сказала мне ни единой гадости, думала Марианна, собирая туалетные принадлежности. Может быть, она в конце концов отступилась. Я вчера поставила ее на место! Заткнула ей пасть! Но только от вида ее лица, от запаха ее духов Марианна испытывала невыносимое желание вцепиться ей в горло. Эмма. Умерла по ее вине. Марианна собрала вещи и вышла в коридор, где оказалась первой. Опираясь о защитную сетку, продолжала пританцовывать под разболтанные ритмы Джея Кея, которые продолжали звучать у нее в голове. Стадо собиралось медленно, по мере того, как открывались двери. Среди овечек, направлявшихся на помывку, Марианна опознала трех гиен. Теперь стая потеряла вожака. Не может ходить на охоту. Они опустили глаза перед совершившей казнь. Тогда Марианна поймала себя на том, что упивается своей властью. Они боятся меня! До усрачки! Маленький батальон двинулся в путь строевым шагом. Маркиза их закрыла в комнате, выложенной плитками, прогнившей до основания. Марианна разделась и в одних вьетнамках вошла в третью кабинку, наименее отвратную. Вода чуть теплая. Не более того. Лучше, чем ничего. Она щедро намылилась, быстро нанесла на волосы шампунь, потом стала ополаскиваться, закрыв глаза. Восхитительно. Особенно два дня подряд! Но вдруг чьи-то руки вцепились в нее. Она поскользнулась, врезалась в фаянс со всего размаха. Разлепила веки, мыло затекло в глаза, сжигая радужку. Две тени грубо вырвали ее из кабинки и поволокли в конец центрального прохода, где уложили на старый, шатающийся стол. Все они скопились здесь. Девять зэчек, умышляющих против нее. Организованная преступная группа. Марианна поняла. Это ловушка, подстроенная Соланж. Ее жизнь держалась на волоске. Одна из гиен, стоявшая сзади, рукой прижимала ей шею и ладонью закрывала рот. Две другие держали запястья. Еще двое вцепились в щиколотки. Не пошевелиться. Эскадрон смерти все предусмотрел. Три женщины стояли поодаль, просто наблюдали за экзекуцией. А девятая вышла вперед с ножом в руках. Марианна тут же вспомнила ее имя. Память не подводит, когда надвигается смерть. Брижит, правая рука Джованны во времена ее славы. Чернокожая девица с бритым черепом. Внушительная фигура. — Раздвиньте ей ноги! — скомандовала Брижит. Марианна пыталась позвать на помощь. Но кого звать-то, если разобраться? Она выгнулась, приложила все силы, чтобы освободиться. Тщетно. В ее глазах плескался ужас. Она знала, что ее ожидает: смерть от кровопотери. Растянутая на столе, пронизанная холодом и страхом. Вот как она окончит свои дни. Нет, она не может сейчас смириться. Несмотря на пять пар рук, вцепившихся в нее, Марианна смогла приподняться над столом. Но тяжело рухнула снова. Опять неудача. Но та, которая зажимала ей рот, немного пошатнулась, и трагический вопль вырвался из уст Марианны. Но на отчаянные крики вновь опустилась ладонь. — Заткни свою гнусную глотку, Гревиль! — прорычала женщина с ножом. — Мы просто хотим, чтобы ты усвоила: с вертухаями спать — западло! Ты предала — ты платишь! И поверь мне, ты об этом пожалеешь! — Ну что? — подхватила вторая. — Думаешь, ты самая сильная? Сейчас увидишь, что делают с такими шлюхами, как ты! Джованна смотрит на тебя с небес. Она услышит, как ты зовешь свою мамочку! Марианна, которой было трудно дышать, укусила пальцы, сдавливавшие ей рот. Гиена тут же приспособила вместо кляпа грязную тряпку. Марианна думала, что задохнется, умрет раньше времени. Она умоляла Брижит взглядом. Напрасный труд. В тюрьме быстро забывают о милосердии. Брижит подошла к столу, встала между ее ног. Нагнулась, провела ножом по щеке, потом по горлу. По груди, по животу. Просто провела, без нажима. Пока не добралась до цели. До того места, куда собралась нанести рану. Обрезание. Это хуже смерти. Страшнейшая из кар. Сердце Марианны от страха чуть не выскакивало из груди. Чужие руки шарили в самых интимных местах. Она смежила веки, молясь неведомому богу. Сосредоточилась, собрала все силы. Чтобы побороть страх, который сковывал ее куда крепче, нежели хватка этих девок. Наконец она почувствовала холод клинка в том месте, которое собрались отсечь. Всю энергию направила на то, чтобы дернуть левой ногой, высвободить ее. Тут жуткая боль достигла мозга. Слишком поздно. Свободной ногой Марианна ударила Брижит, та отлетела к стене. Марианна тут же, молниеносно, высвободила правую руку. Со всей яростью врезала той, которая сжимала ей горло. — Все, уходим! — приказала Брижит, вставая. — Она получила свое! Женщины оставили свою жертву, та рухнула на колени, прямо на мокрый пол. Стояла в луже, на глазах краснеющей. Заключенные закрыли краны, пошли одеваться, как ни в чем не бывало. Марианна приходила в себя. Вытащила тряпку изо рта, судорожно задышала. Я жива. Может быть, ненадолго. Вода еще струилась из душа. Того, под которым она мылась. Заорала Маркиза. — Де Гревиль! Уже больше десяти минут прошло! Пошевеливайся! Она подползла к кабинке, легла под теплую воду, чтобы вернуться к жизни. Кабинка быстро окрасилась тем же цветом, что и пол. Алым. Пах разрывала жестокая боль. Она дрожащей рукой ощупала больное место, оценивая ущерб. Немного утешилась: все на месте! Брижит не успела непоправимо изувечить ее. Просто рана. Кажется, глубокая. Нож, должно быть, скользнул, когда она дернула ногой. В нужный момент. Вовремя. Но болело ужасно, клинок вонзился глубоко в ляжку. Кровь так и хлестала. Марианна перекрыла воду, поднялась, держась за стену. Соланж открыла решетку. — Ну, де Гревиль? Тебе особое приглашение требуется? Она нарочно стояла поодаль. По регламенту, она не имела права заходить в душ, разве что в чрезвычайных обстоятельствах. И на этот раз она тоже ничего не видела, ничего не слышала. Марианна вынула из косметички пачку бумажных салфеток, сунула их между ног. Надела трусы. Ноги хлюпали по крови. Она надела вьетнамки, глубоко вздохнула. И медленно направилась к раздевалке, где оставалась ее одежда. Маркиза с улыбкой наблюдала за ней через решетку. — У тебя месячные? Столько крови, какая гадость! И поторопись! Тебя все ждут… Марианна одевалась медленными, прерывистыми движениями. Наконец присоединилась к остальным, ошеломленным оттого, что она уже на ногах. Марианна бросила на них взгляд, полный ненависти. Брижит ответила коварной ухмылкой. Потом колонна двинулась. Марианна тоже пошла. Следом за своими палачами. Ведь у нее не было иного выбора. Но каждый шаг причинял невыразимую боль. Конечно, она скоро отстала. Но Маркиза со злобным удовольствием дожидалась ее на верхней площадке, разведя остальных заключенных по камерам. — Ну, де Гревиль? Почему ты еле плетешься? — Они промахнулись! — яростно прошипела Марианна. — Неужели? А по-моему, попали, куда надо… — Я тебя убью, гадина! Соланж схватила ее за футболку, протащила вперед, грубо втолкнула в сто девятнадцатую. Вошла следом. — Ты какое-то время не сможешь спать с этой свиньей, а, де Гревиль? — насмехалась Соланж, закрывая за собой дверь. Марианна, согнувшись пополам, медленно опустилась на пол. Слишком изможденная, чтобы сражаться. У Маркизы были развязаны руки, она могла довершить начатое. Первым делом она пнула Марианну ногой в живот. Так, на закуску, чтобы быть уверенной, что она не станет сопротивляться. Потом швырнула плеер на пол. Растоптала его каблуком. Потом настал черед будильника, который там же закончил свой короткий жизненный путь. Потом Соланж снова нависла над Марианной, которая по-прежнему лежала на боку. Получив дополнительный удар по ребрам, она наконец увидела, как мучительница покидает камеру. Марианна медленно приходила в себя, глубоко дышала, прижимая руки к омертвевшему животу. Чувствовала, как горячая кровь обильно струится между бедер, стекает по ноге, и жестокая боль раздирает плоть. Она подползла к плееру. Сломан непоправимо. Тогда Марианна зарыдала. Минуты шли, а она все захлебывалась слезами. Уничтоженная, израненная, униженная. Но нужно было как можно скорей остановить кровотечение. С отвагой, уже нечеловеческой, она дотащилась до умывальной, чтобы обработать рану. Продезинфицировала с помощью мыла, скрипя зубами, чтобы не кричать. Изготовила повязку из всех своих носовых платков. Но кровь продолжала течь. Гигиеническая прокладка сгодится на время, пока не остановится кровь. Решив не надевать джинсы, она забралась в койку. Дрожа с головы до ног, со вкусом ненависти во рту. Камера 119 — 15:55 Моника Дельбек открыла дверь, чтобы объявить о прогулке. Разглядела силуэт Марианны под одеялом. — Я не пойду, — пробормотала она еле слышно. — Что с вами? Вы совсем бледная! Хотите показаться врачу? — Нет, благодарю. Это пустяки, уверяю вас… Охранница повернулась и заметила на полу обломки. — Что здесь произошло? Марианна уже не знала, что придумать, чтобы она ушла. И можно было бы страдать спокойно. — Ничего, — сказала она. — Стол перевернулся, все упало… Охранница нахмурилась, подобрала разбросанные по полу детали, положила их на стол. Все-таки не стала докапываться до правды, закрыла дверь, а вместе с тем и глаза. Столько хлопот с этой заключенной. Марианна, чуть дыша, забилась под одеяло. Ей было не только больно, но и страшно. Маркиза могла вернуться в любой момент. А она не в силах противостоять. Во время прогулки она теоретически в безопасности. Но потом? Кровь, кажется, наконец решила задержаться у нее в венах. Марианна лежала неподвижно, прижимая к ране платки. Единственный способ остановить кровь. В любом случае малейшее движение доставляло такую боль, что лучше было не шевелиться. Время от времени она разражалась слезами, когда страдание переполняло ее и нужно было выплеснуть избыток. Слышала, как женщины развлекались во дворе. Среди них — те, что истязали ее. Радовались солнцу, ликовали, преподав урок Марианне Ужасной. Дрожащей от ужаса под одеялом. С кровавой коростой между бедер. — Я вас всех поубиваю, — шептала она, кусая подушку. — Прикончу всех… Значит, ей суждено страдать до конца. До той самой вожделенной свободы. Сколько осталось времени? Главное, дожить до того дня. Ослабев, она впала в какое-то горячечное забытье. Боролась с армией теней: злобные лица, каннибальский смех. Снова растянута на столе, нож в глубинах плоти. Боль, крики, кровь… Она заметалась. Застонала. Наносила удары по воображаемым противникам. Глаза ее бешено двигались под сомкнутыми веками. Сердце давало сбои. Она вырвалась из кошмара, когда заключенные стали подниматься. Скопившись в коридоре, они гомонили, их громкие голоса как будто топтали измученный мозг Марианны. Кровь потекла опять. Рана открылась, пока Марианна металась в бреду. Но у нее не было сил подняться. Мало-помалу шум затих. Но тишина оказалась более мучительной. Даже устрашающей. Она вернется. Марианна была в этом убеждена. Вернется для дальнейших пыток. Потому что ни Жюстины, ни Даниэля сегодня нет. Марианна забилась в свое логово, как затравленный зверь. Старалась не стучать зубами. Когда Марианна услышала скрежет замка в скважине, страх заполнил все ее существо. Чья-то рука сорвала одеяло, Марианна открыла глаза. Она не ошиблась. — Как дела, де Гревиль? — осведомилась Маркиза с похабной усмешкой. — Плохо, да? Марианна медленно выпрямилась на своем запятнанном кровью матрасе. Прибилась к самой перегородке. Не провоцировать ее. Со всем соглашаться. Ползать перед ней, если придется. — Вылезай из койки! — приказала надзирательница. — Ползи сюда…