— Это гениально, правда! Признаюсь, я понятия не имела, что такое может быть! Жюстина не сводила с нее глаз, в которых светилось любопытство. — Хочешь еще подробностей, надзиратель? — выпалила Марианна, улыбаясь. — Этот мужик — бог! Вот теперь ты действительно в курсе! Охранница отвернулась, хихикая, как девчонка. — Ой! Теперь, когда я все это знаю, никогда не смогу смотреть на него, как прежде! — Прекрати эти глупости! Если он узнает, что я говорила с тобой, он меня убьет! — Не переживай… И… вы хотя бы предохраняетесь? Не хватало, чтобы ты забеременела… — Не волнуйся… Он осторожен. — Хорошо… — Ты дежуришь весь день? — Нет, ухожу… Моника должна заступить. Париотти начинает в полдень. Главное, Марианна, избегай ее, как только можешь! Веселость Марианны улетучилась. — Я бы и рада… Вот только она постоянно цепляется ко мне! — Я это знаю. Но ты можешь показать ей, что ты сильнее, а? Тут Даниэль, дважды постучав, открыл дверь в камеру: — Привет, девочки! Его охватило какое-то странное чувство. Марианна и Жюстина обменялись лукавой улыбкой. Прямо пожирали его глазами, до того, что ему стало неловко. Он вышел из раздевалки свежевыбритый. С полотенцем через плечо. — Я помешал? — Вовсе нет! — заверила Жюстина. — Мы немного поболтали с Марианной… — Я как раз тебя искал… Увидел незапертую дверь и понял, что ты здесь… Моника звонила, она опоздает. Ее младшенький еще болеет! Она придет только к полудню… Я хотел спросить, могла бы ты задержаться?.. — Конечно, — вздохнула Жюстина. — Умничка! Спасибо. Он взглянул на Марианну. До этого избегал на нее смотреть. Боялся выдать себя, без сомнения. — Как ты? — Хорошо, начальник! Благодарю вас. Девушки явно еле сдерживали смех. — Да что с вами обеими такое? Как будто… Как будто вы говорили обо мне, — заподозрил он. — Ничего подобного! — поспешила ответить Жюстина. — Делились маленькими секретами, а? — Вот именно! — призналась Марианна, снова потягиваясь. — Рассказывали друг дружке эротические сны! Даниэль застыл с разинутым ртом. Потом развернулся: — Ну, тогда, девочки, я оставлю вас друг с дружкой наедине! Он исчез за дверью, и до него тут же донеслись взрывы хохота. — Надеюсь, он не слышал, что я говорила! — шепнула Марианна. — Не то лопнет от гордости! — Нет, он не мог! — заверила ее надзирательница, вытирая слезы. Безумный хохот длился еще несколько минут. Потом Жюстина решила приступить к своим обязанностям. Но перед тем как покинуть камеру, задала вопрос, который всю ночь не давал ей покоя. Самый личный из всех вопросов. — Ты в него влюблена? — Я не слишком-то понимаю, что это такое, быть влюбленной. Но… Мне кажется, да. Двор для прогулок — 10:05 Лето забыло о небе над тюрьмой, таком же сером, как безнадежность и бетонные стены. Серый этот цвет так же терзал глаза, как и колючая проволока, протянутая поверх ограды. Марианна полной грудью вдохнула влажный воздух, поискала ВМ. Той нынче утром не было. Стоя рядом с лестницей, она выполнила несколько упражнений для разогрева, а потом побежала трусцой по мокрому асфальту. Маркиза вернулась к своим обязанностям. Уселась, положив ногу на ногу, посередине скамейки. Заключенные, стало быть, уже не смогут присесть. Марианна старалась на нее не смотреть. Всякий раз, когда лицо Соланж попадало в поле зрения, неодолимая жажда свежей крови клокотала в ней, поднималась из глубин ее существа. Она бежала круг за кругом, а дух ее витал, где хотел. Чуть больше недели — и свидание. Фрэнки придет в восторг. Я больше никогда не увижу Даниэля. Забудь его, Марианна. Подумай о свободе. Эмма тоже была бы рада выйти отсюда. Марианна бежала все быстрей и быстрей. Колено до сих пор давало о себе знать. Но оно подчинится. Достаточно проявить силу воли, презреть боль. Через полчаса она прекратила бег, сделала несколько глубоких вдохов. Потом продолжила приводить себя в форму. Не обращая внимания на толпу, лицом к стене, нанизывала одно движение на другое. Многие женщины наблюдали за ней, зрелище того стоило. Жесты стремительные, чистые, выверенные, точные. Совершенные. Термин «боевые искусства» раскрывался в полном объеме. Да, это было искусство. Во всей его красе. Великолепие тела, превращенного в оружие. Каждый удар нацелен на то, чтобы убить. Защитить свою жизнь. Те, кто ходил на курсы карате, наблюдали вблизи юное дарование, втайне надеясь однажды сравняться с Марианной. Другие бросали опасливые взгляды. Марианна наконец скользнула на землю вкусить заслуженный отдых. Она чувствовала, что готова. Встретиться с неизвестным, с опасностью. Биться насмерть. Но сейчас настала пора возвращаться в клетку. Соланж, на верху внешней лестницы, вопила, как сирена. Стадо двинулось в загон. Не с такой лихорадочной поспешностью, как из загона. В сто девятнадцатой Марианна сняла пропотевшую футболку. В новых тюрьмах вроде бы установлен душ в каждой камере. Здесь ей этого ужасно не хватало. Приходилось довольствоваться тем, что есть. Для начала она ополоснула лицо холодной водой. Затем подняла голову и обнаружила лицо Маркизы в зеркале. Несколько секунд они смотрели на свои отражения. Потом Марианна взяла полотенце и вытерлась перед тем, как выйти. — Чего вам нужно? Маркиза завладела плеером, который валялся на койке. — Миленький! — заметила она. — Полагаю, с неба свалился? Марианна надела чистую футболку, скрестила руки на груди. — Положите на место… Такие продаются по каталогу… Можете заказать, если хотите! — Ах так? И из каких денег ты его оплатила, де Гревиль? — Просто Гревиль… И это не ваше дело. — О нет, еще как мое! Твоя цена возросла, насколько я вижу! Марианна закурила, замечая, что руки дрожат. Не подавай виду. Храни спокойствие. — Дорого же обходятся начальнику твои услуги! Ты, наверное, вытворяешь всякие мерзости, раз он вот так швыряется деньгами, а? — Не знаю, о чем вы говорите, надзиратель. — Да нет, ты знаешь, о чем я говорю… Вдруг Марианна с яростной улыбкой перешла в наступление: — Тошно, что он даже не смотрит на тебя, да, Париотти? Это задело Соланж за живое. Посбило спесь. Но она попыталась дать отпор: — С чего ты взяла, что мне нужен этот жалкий тип? — Знаю, ты по нему давно сохнешь, а он и глядеть на тебя не хочет… Ты подыхаешь от ревности… Знала бы ты, как с ним хорошо… Но тебе этого никогда не узнать… — Ты бредишь, тварь несчастная! Марианна подошла еще ближе к гадюке: — Воображаю, как ты мучаешься… Поэтому без конца цепляешься ко мне, да? Потому что тебе плохо… Мне жаль тебя, Маркиза… Но если хочешь, я могу сократить твои мучения, — предложила Марианна с садистским наслаждением. — Никогда не могла спокойно смотреть, как мучаются животные…