— Уверен? — Я сам их ставил, милая! — рассмеялся он. Марианна больше не беспокоилась. В свой черед потеряла рассудок. Воспламенилась, как ракета в момент взлета. Все сильнее и сильнее. Все прекраснее. До такой степени, что она даже на миг подумала: а не отказаться ли от свободы? Пока головой не пронзила звезды… Несколько минут, чтобы обрести почву под ногами. Вернуться к реальности. Вспомнить свои имена, свои жизни. Свои роли. Она подобрала одежду, он — ключи. И они направились в библиотеку. — Ты совершенно спятил! — возмущалась она, покатываясь от хохота. — Совершенно! Даниэль опрокинул ее на стол. — Уже? — изумилась она с плотоядной улыбкой. — Ты что, утомилась? — Это я тебя утомлю! Он добавил нежности в каждое свое движение. Не спеша ласкал, восхищался ею. Щедро дарил себя. Исполнял малейшее ее желание. Даже что-то шептал на ухо. То, в чем давно хотел признаться. Но слова были излишни. Любой поймет язык взглядов, проникающих друг в друга, или тел, друг друга касающихся. То же самое впечатление, много раз. Он этим вечером был в прекрасной форме. То же самое впечатление: она так же сомневается, сможет ли покинуть его. Оставить здесь… То же чувство, что она будет страдать на воле, вдали от него. Он не понял, отчего она плачет. Предположил, что из-за Эмманюэль. Или оттого, что сидит в тюрьме. Как сказать ему, что это одна из их последних ночей? В 3:50 Жюстина обнаружила камеру пустой. Позвала Марианну через глазок. Не получила ответа. Войти она, конечно же, не могла. Ночью ключи были только у Даниэля. А если Марианне стало плохо за дверцами туалета? Жюстина старалась сохранять спокойствие. Направилась в кабинет шефа. Тоже пусто. Тогда она поняла. Безошибочным женским чутьем. И успокоилась. Прислушалась у дверей библиотеки. Совсем успокоилась. Даже растрогалась. Может, немного приревновала. Еще немного послушала, как они любят друг друга. Чуть пристыженная, с закрытыми глазами, с непонятной улыбкой на устах. Вторник, 21 июня, — камера 119 — 07:30 Чья-то рука на плече. Голос, узнаваемый даже сквозь сон. Марианна подняла веки, быстро обернулась. Жюстина улыбалась ей: — Пора вставать, мадемуазель! Завтрак подан! — Привет! — буркнула Марианна. Мамочка уже ушла на кухню. Марианна выпрямилась. — Я поставила тебя последней, чтобы ты лишних полчаса поспала! — Большое спасибо! — отвечала Марианна, потягиваясь. — Ничего, если я немножко посижу? Хочу с тобой поговорить… Марианна встала, провела рукой по своим непокорным волосам и уселась перед подносом. Надзирательница села напротив, предварительно закрыв дверь камеры. Хорошо, что сломанный стул заменили! — Итак? — приступила Марианна, заинтригованная. — Вот… Я бы хотела знать, ты по согласию или он тебя заставляет… Марианна положила тартинку и уставилась на Жюстину: — Ты о чем? — О тебе и Даниэле… Смятение в мыслях. Но Марианна мигом пришла в себя: — Что обо мне и Даниэле? — Да ладно, Марианна… Я в курсе насчет вас двоих. Сегодня ночью вышла в обход немного раньше… Обнаружила, что в твоей камере пусто… В его кабинете — тоже, тогда я поняла… — Ты больная! Думаешь, я сплю с офицером? Я была в сортире, ты меня не заметила! — Прекрати, прошу тебя! Я знаю, что вы были в библиотеке, вышли оттуда где-то в пятнадцать минут пятого и направились в душ. Ты вернулась в камеру в половине пятого. Марианна закурила. Руки у нее дрожали. Лицо одеревенело. — Раз ты в курсе, зачем меня спрашиваешь? — бросила она резко. — Мне интересно знать, если… То есть я хочу быть уверена, что ты спишь с ним не ради какой-то сделки… Горькая улыбка мелькнула на губах Марианны. Хорошо, что такой вопрос не был задан несколько месяцев назад! Она терпеть не могла врать Жюстине. — Нет. По моей собственной воле. — Ты можешь все мне сказать, Марианна… Я знаю, что Даниэль снабжает тебя сигаретами… И наркотиком. У Марианны расширились глаза. Она и про дурь знает? Дерьмово… — Так что я просто хочу убедиться, что он не требует оплаты натурой. Потому что в этом случае… — Не беспокойся, — отрезала Марианна. — Я это делаю, потому что… Потому что хочу… Надзирательница отщипнула маленький кусочек хлеба, положила в рот, наподобие мышки. — Тем лучше, — заключила она. — Это тебя шокирует? — Нет. — Конечно шокирует, я уверена… Начальник не имеет права это делать, ведь так? — Не имеет. Как и поставлять тебе сигареты и наркотик. Или еду, или новенький плеер! Как и мне запрещено приносить тебе одежки и косметику… Да, я могла бы устроить так, чтобы его посадили в мужской блок! Но… я ничего не скажу, не беспокойся. — Ты, наверное, считаешь, что я свихнулась, раз сплю с ним… — Нет, уверяю тебя. Я нахожу, что с его стороны несколько подло изменять жене… Но это не твоя проблема, — добавила охранница. — И не моя тоже. Его. Но в те ночи, когда дежурю не я, осторожней с обходами! Потому что сегодня ночью вы плохо рассчитали время! — Знаю… Мы оторвались! Не смотрели на часы! — Избавь меня, пожалуйста, от подробностей! — взмолилась Жюстина с принужденным смехом. Марианна рассмеялась тоже. — Можно взять у тебя сигаретку? — спросила надзирательница. — Бери! Не я же за них плачу! Они снова фыркнули. Жюстина лукаво взглянула на нее: — И как он, начальник? — А… Уф… Знаешь, у меня мало опыта по этой части… Мне не с чем сравнивать! Марианна продолжала хихикать, все сильнее смущаясь. — Но я нахожу, что он хорош! — Судя по тому, что я слышала ночью, такое впечатление, что он очень хорош! — Ты нас слышала? — задохнулась Марианна. — Ну… Я просто хотела выяснить, где вы расположились!