Мадам Фантом мигом спустилась с койки. — Все нормально, — заверила ее Марианна. — Я прикинулась мертвой, чтобы эта мразь ушла… — Но что это на нее нашло? — хныкала Эмманюэль. Марианна скорчилась на койке. Содрогаясь от боли. Она вспомнила Даниэля. От гнева перехватило дыхание. — Не знаю, — пробормотала она. — Не знаю, что на нее нашло… 23:30 — Камера 119 Марианна вглядывалась в ночь невидящим взором. Вслушивалась в мерное дыхание сокамерницы, которая все еще спала. Хотя кто ее знает. Эмманюэль ведь теперь питалась почти исключительно таблетками. В обед она съела ломтик ветчины, и все. Марианна — немногим больше. Добавила к этому йогурт с неопределимой добавкой. Даниэль до сих пор не принес ей плеер. Но она ждала, не теряя надежды. Я ему, негодяю, все выскажу! Отыграюсь за полученные удары. За несколько лишних синяков. Но это не важно. Предательство — вот что причиняло боль. Она закурила. Подумала о дозе, спущенной в канализацию. Как минимум два укола. Рапорт явно встал Париотти поперек горла… Но Даниэль? Испугался, что Соланж его заложит? Отсюда его вероломство? Она не видела другой причины. Хоть он и уверял, что бояться нечего. Вдруг дверь отворилась, Марианна подпрыгнула на матрасе. Хотя этой ночью и дежурила Жюстина. Но в слабом свете неоновой лампы она узнала силуэт офицера. Прохромала к нему. Он сделал знак рукой, она вышла вслед за ним в коридор, где было еще темнее, чем в камере. — Я тебе принес подарочек… Марианна вырвала пакет у него из рук, но не заглянула внутрь, не поблагодарила. — Даже не посмотришь? — проговорил Даниэль разочарованно. — Иди ты к черту! Он промолчал. С другой стороны, чего было ожидать? — Я принесу тебе дури вечером в понедельник, — сказал он, будто извиняясь. — Нужно придумать тайник получше… — Уж принеси мне сразу каску и бронежилет! — Да ладно, ведь не убила же она тебя… Вот этого говорить не следовало. — Ты в самом деле говнюк! — яростно прошептала она. — Я даже не возражала, я была в наручниках, а она меня отделала дубинкой! Не думала, что ты ей спустишь такое! — Послушай… Я должен тебе сказать… Давай отойдем подальше, ладно? — Мне не о чем с тобой говорить! — Мне есть о чем. Так что пошли. Они снова укрылись в библиотеке. Даниэль попытался обнять ее, но она грубо его оттолкнула. Села на стол. Холодно проговорила: — Я тебя слушаю. Он закурил сигарету, предложил ей. Она отказалась, мотнув головой. — У нас… у меня проблемы, — робко признался он. — Я… у нее на крючке… — Потому что она нас видела? Я думала, что… — Потому что у нее есть доказательства, — отрубил он. — Доказательства? Она что, сняла фильм?! — Сфотографировала. Марианна на мгновение опешила: — Сфотографировала?.. Но… Но как? Когда? Где? — Той ночью, когда мы оставались в твоей камере… Она сделала две фотографии. Полагаю, действовала очень быстро. Два снимка почти идентичны. — И… Нас можно узнать? — Еще как! Она могла их запороть, но нет, они получились на славу, вот невезуха… Грозится отправить их начальству и… моей жене. — Чего она хочет? — Сжить тебя со свету… А если я помешаю, она обнародует снимки… Я в дерьме, Марианна. — МЫ в дерьме! — поправила она. — Довожу до твоего сведения, что это меня сегодня избили! Он робко подошел, взял ее лицо в ладони, и Марианна не отстранилась. — Знаешь… Сегодня, когда я увидел тебя прикованной и ее с дубинкой… Мне хотелось ее придушить! Но… — Я понимаю, не переживай… Тогда, сгоряча, я до смерти на тебя разозлилась, но теперь… Марианна укрылась в его объятиях. Наконец-то счастливая. Зная, что он не предавал. Только это и было для нее важно. Остальное — дело случая. Она погладила его по волосам. — Я ищу какой-то выход, — продолжал Даниэль. — Но тем временем… Боюсь, что сам убью ее или ты… Марианна, ты должна обещать мне, что ничего против нее не предпримешь, не совершишь чего-то ужасного! Она не ответила. Это молчание его пугало. — Марианна, пообещай! Ты не должна ее трогать! — Хорошо, обещаю потерпеть… Думаю, она не пустит в ход фотографии. Она просто хочет тебя запугать, чтобы как следует развернуться. Тебе достаточно устроить проверку: в следующий раз, когда она прицепится ко мне, попробуй ей помешать. Вот увидишь, она ничего не сделает. — Честно говоря, я в этом не уверен… Она просто помешанная! Не могу понять, почему она такое творит… Марианна воззрилась на него с веселым изумлением: — Да ведь это очевидно! Она не может стерпеть, что ты спишь со мной, а не с ней, проще некуда! — Вовсе нет! Соланж может иметь любых мужиков, каких захочет! Плевать ей на такого, как я! Тут Марианна расхохоталась: — Да ты в самом деле слепой! Никогда не замечал, как она тебя пожирает глазами? — Нет, ни разу. — И… Ты с ней когда-нибудь спал? — Да что ты несешь такое!.. Конечно нет! От этой девки меня тошнит! — Предположим… Но она неплохо сложена, а? — И что? Думаешь, этого достаточно, чтобы… — Мне-то откуда знать! Я в мужиках ничего не понимаю, ты сам сказал! Во всяком случае, я уверена: она ревнует. И хочет на нас отыграться! — Мне нужно тоже найти способ ее обуздать! Найти что-то против нее и заставить отдать негативы. Марианна вдруг подумала о близком освобождении. Скоро эти проблемы перестанут ее касаться. А сейчас хотелось забыть о Маркизе, насладиться этой ночью, одной из последних с ним. — Перестань портить себе кровь! — шепнула она, нащупывая пуговицы на его рубашке. — Ей надоест играть со мной… — Я беспокоюсь. — За… меня? — шепнула она ему на ухо. Он признался, что да, безмолвно. Одним только взглядом. Это ее тронуло больше, чем речь, это было самое красивое признание в любви. Самое волнующее, какое ей когда-либо делали. Впрочем, никаких других никогда и не было. Воскресенье, 12 июня, — 11:20 — двор для прогулок Она уже почти не хромала. Молодая врачиха совершила чудо. Разумеется, Марианна еще не возобновила тренировки: лучше дать суставу немного времени, чтобы восстановиться, прежде чем снова перетруждать его. ВМ не вышла во двор, Марианне было одиноко. Отрешившись от всех, она сидела у подножия акации, сигарета в ее руке тлела, а взгляд был прикован к серому проникновенному свету этого утра. Моника стояла наверху внешней лестницы, прямая как палка, заведя руки за спину. Неусыпно бдила. Жюстина опекала новенькую, молодую женщину испанского облика, едва говорящую по-французски. Смуглянка, прямиком из Южной Америки. И сразу в такую дыру. Переживает, наверное.