— Ладно: но ты ведь любишь меня, правда? Он, не отвечая, открыл решетку. Здесь Марианна никогда не была. Они наконец оказались перед дверью, ключ к которой начальник не сразу подобрал. Они вошли, он осторожно запер ее опять. Было темно, но Марианна поняла, что находится в довольно просторном помещении. Даниэль прошел несколько шагов наощупь, споткнулся обо что-то, упал. Глухо заворчал, Марианна хихикнула. Наконец зажегся свет. Зеленая настольная лампа. Марианна увидела библиотеку. Сюда до сих пор ей не было доступа. Она рассматривала с блаженной улыбкой ряды дремлющих книг, деревянные столы. — Ого! — Я знал, что тебе понравится здесь, красавица! Марианна провела рукой по корешкам. Было слишком темно, чтобы различать названия. Но какая разница? Было приятно прикасаться, вдыхать колдовской аромат. Она взяла книгу в зеленом переплете. Поднесла к лампе. Даниэль смотрел на нее, куря сигарету. Она поглаживала том, как что-то драгоценное. Хрупкое. — Что это за книжка? — спросил Даниэль. — Так… Памятная… — «Зеленый храм», Эрве Базен… Читала? — Раз десять как минимум… Она мне кое о чем напоминает… Напоминает кое о ком. — О твоем дружке? — Нет. О девушке в поезде… О девушке, которой я должна была помочь… Это случилось до того, как меня арестовали… Но в конце концов я ей помогла… много лет спустя. — Ничего не понимаю! — признался Даниэль. — Это и не важно! Она положила книгу на стол, немного смущенная. Ожидала распоряжений. Он обнял ее, давая понять, что сегодня не будет эгоистом. Она улыбнулась, приободрилась. Обняла его за талию, поцеловала. Может быть, это в последний раз. Стала расстегивать на нем рубашку. — Ты хорошо поступила сегодня утром, — сказал он. — Вот упертый какой, честное слово! Я ведь уже объясняла… — Я хочу знать, что на самом деле произошло в коридоре… Он легонько поцеловал ее в шею, она закрыла глаза, все сильнее ощущая наслаждение. С каждой секундой все сильнее и сильнее. — Я заметила толпу на верхней площадке лестницы. Поднялась так быстро, как могла, и велела Джованне отпустить Эмму… Он продолжал поползновения, ей было все труднее говорить. Отстранила его, он на какое-то время убрал руки. — Сигаретка есть? — спросила она. Он раскурил сразу две и сел рядом, положив ей руку на бедро. — А потом? — Я получила по морде… Джованна мне растоптала колено… Я ничего не могла поделать… Я бы погибла, если бы… Если бы ВМ не вмешалась… В самый момент, когда та собиралась меня прикончить… ВМ просто оторвала ее от земли, ты бы видел! Одной рукой! Потом шваркнула в стену… Потом и ты пришел… Вот и все. — Я не знал, что ВМ пришла тебе на выручку. — Она хорошая баба. — Не знаю, можно ли так сказать! — Не хуже меня, во всяком случае! — Она хладнокровно убила полдюжины человек… — Она убивала, защищая свое дело, свои идеи… Разумеется, это можно ей поставить в вину… Но она убивала ради чего-то… Чего-то, во что она верила. А сегодня утром она защищала меня. — Все верно. А ты, не колеблясь, рискнула жизнью, чтобы защитить Эмманюэль. Сказать кому, что ты хотела ее убить несколько недель назад! — Иногда меня и до сих пор подмывает! Не так-то просто жить друг у друга на головах… — В других камерах живут по трое… Так что не жалуйся! Так или иначе, ты поступила хорошо. — Ты повторяешься, начальник! — проговорила она со смущенной улыбкой. — Наверное, старею! — А сколько тебе лет, в самом-то деле? Он коснулся губами ее кожи: — Двадцать пять. — Свистишь! Она растаяла в его объятиях, здесь, в самом сердце волшебного круга. Вела себя более непринужденно, многое себе позволяла, привыкая к нему, к его коже, рукам. Угадывая его движения. Постигая искусство, ей доселе неведомое. Он продолжал ее ласкать, но остановился в самый долгожданный момент. Взял ее лицо в ладони. Она таяла, вглядываясь в голубизну его глаз. — Скажи это, Марианна… — Что? Что ты хочешь, чтобы я сказала? Лучше помолчи и… — Скажи, что хочешь меня… Он что, слепой? Глухой? Лишенный всех чувств: не видит, не слышит, не ощущает? Нет, он просто хочет, чтобы она призналась в своей новой слабости. Она раскрыла губы. Но слова не шли с языка. Как утром, когда она хотела просить пощады. — Скажи, Марианна… Она пыталась поцелуем выразить чувство, но он по-прежнему не хотел идти до конца. Почему это так трудно? Слишком интимное, слишком личное признание. Слишком глубоко заключенное в ней, как некая несказанная тайна. Выпустить чувства на волю, обнажить душу… Она обняла его крепче, раз уж не могла выразить желание словами. Но он твердо стоял на своем. Несокрушимо. — Скажи, Марианна… Голос его звучал почти что властно, вопреки нежным прикосновениям, воспламенявшим каждый сантиметр ее тела. Она вся горела, она больше не могла. Будто пронизанная током с головы до ног, она грубо его оттолкнула. Достал уже своими фантазмами, своими запросами! Он отстранился, и внутри у нее все оборвалось. Смертельная рана. Тогда она снова привлекла его к себе. Еще более грубо. И прошептала на ухо. Призналась, три раза подряд. В конце концов, не так это и трудно. Среда, 8 июня, 10:10 — двор для прогулок Марианна краем глаза наблюдала за Джованной, которая вместе со своей кликой гордо расхаживала в другом конце двора. Марианна не сразу решилась выйти, но уж очень красивым был утренний свет. Эффект крыла бабочки под неоновой лампой. Эмманюэль осталась в камере. Может быть, она уже больше никогда не выйдет. Подошла Жюстина, Марианна улыбнулась ей. — Даниэль рассказал мне… О том, что случилось в понедельник. — Вот только не надо из этого делать трагедию! — Я боюсь за тебя, — призналась надзирательница. — Джованна не успокоится. Тебе лучше не обращать на нее внимания. — Хочешь, чтобы я пошла лизать ей задницу на твоих глазах?! Раз она нарывается, то нарвется, точка. И получит по заслугам, уж ты мне поверь. Жюстина вздохнула. Марианна принялась массировать больное колено. — У меня свидание сегодня днем: почему я еще не получила пропуск? — Какое свидание? — удивилась охранница. — Никто о таковом не просил… Я еще утром раздала все пропуска. Видя опрокинутое лицо Марианны, она добавила: — Мне очень жаль… Твой друг обязательно придет на следующей неделе. Марианна насупилась, погрузилась в скорбное молчание. Что стряслось с комиссаром Фрэнки? Тихой сапой закрался страх. Что, если он не вернется? Что, если выбрал другую? Нет, невозможно. Он ждет ответа. Они хотят, чтобы это была я. Я и никто другой. Он просто решил предоставить побольше времени на размышление. В конце концов, он ведь сказал «до скорого». Да, он явится на свидание в следующую среду. Паниковать бесполезно. Неделя ничего не изменит. Что значит неделя, когда ждешь годами? А я пока успею расправиться с Джованной. Она медленно поковыляла к ВМ. На ногу уже можно было опираться, но при каждом шаге ощущалась острая боль. ВМ продолжала отжиматься, и Марианна присела рядом на землю. Вот тогда Гиена доставила себе удовольствие и нанесла визит. — Спешишь под защиту телохранителя, как я вижу? Очко играет? ВМ выпрямилась. Протянула руку Марианне, та встала на ноги. — Боюсь я только одного: что придется тебя прикончить! За это мне могут прибавить срок… Но заметь: поскольку у меня все равно пожизненное, это не так уж важно. — Не беспокойся, это я тебя урою! А потом займусь твоей подружкой…