— Пошли! Врач с трудом поспевал за ним, хотя и шел налегке. Марианна оказалась на смотровом столе через три минуты. Даниэль даже не подумал выйти, когда врач делал пациентке укол. Потом приложил лед ко лбу, заставил напиться. Когда другие средства исчерпались, влепил пару пощечин. И свершилось чудо. Прилив адреналина сотряс ее. Она открыла глаза, тотчас же закрыла их. — Хороший знак! — кивнул лекарь. Даниэль вздохнул с облегчением. Он глядел на Марианну с какой-то детской улыбкой. Врача срочно вызвали в мужской блок. Никакой передышки. — Вы не могли бы остаться с ней, пока я не вернусь? Нужно с ней говорить, тормошить ее… — Да, конечно. Медик исчез. Даниэль взял Марианну за руку. Она снова открыла глаза. Прямо в голубое небо. — Где я? Что со мной? — У дока в кабинете. Ты, кажется, наглоталась таблеток… Дурь, таблетки… Артистический приход. — Почему? Ты едва оклемалась, красавица… Чтобы больше мне не смела! — сказал он, целуя ей руку. Марианна выпрямилась с его помощью. Но лицо ее скривилось. — Что такое? — Коленка… Я упала с койки… Хотела слезть и шлепнулась! — Вот вернется доктор и займется ею. Марианна обхватила его руками, положила голову на живот. Ей было хорошо. Этим утром все казалось таким ясным. Дилемма исчезла, как только она пришла в сознание. Будто бы и в коме продолжалась работа мысли. Решение готово, ответ найден. Она сильнее прижалась к Даниэлю. Скоро они расстанутся, она его больше не увидит. Это странным образом причинило боль. Вот уж не думала она, что пожалеет о чем-то или о ком-то, покидая этот ад. Двор для прогулок — 16:00 Многие укрылись под узким навесом, некоторые вообще отказались выйти. Все из-за мелкого теплого дождика. Марианна прохромала до акации, наслаждаясь этим даром небес. Вскоре она сможет насладиться всем, что предложит жизнь. Ей все еще плохо верилось. Сердце прыгало от радости при каждом биении. Даниэль с Жюстиной стояли на верху лестницы, под козырьком крыши. Марианна и Даниэль улыбались друг другу, как заговорщики. Взгрустнется ли ему, когда она убежит из тюрьмы? Да. Может быть, он даже поплачет. Эта мысль ее утешила. Хотя ей тоже было грустно. С чего бы? Я свихнулась, честное слово! Плевать на него… Мало, что ли, зла он мне причинил? Однако от этого было никак не избавиться, это омрачало радость. Ничего, она быстро забудет. За кипучей деятельностью во вновь обретенной свободе. Она тихо рассмеялась. Как такое решение раньше не пришло ей в голову? А ведь все так ясно, до прозрачности! Принять сделку, дождаться чуда, побега. И тут же испариться, исчезнуть. Уж она как-нибудь ускользнет из-под надзора нескольких фликов. Обязательно наступит миг, пусть даже и краткий, когда их бдительность ослабнет. Конечно, она не получит ни документов, ни денег. Зато и новое убийство не отяготит ее совесть. Она сильная, у нее здравый, ясный ум. Она не пропадет. Эти мудаки останутся с носом! Она ликовала, забыв свои страхи. Забыв ужасную перспективу жизни в бегах. Можно сказать, она уже выиграла. Провидение, подарок судьбы. Нужно ли заботиться о блошиных укусах! Хорошо, что я так долго сопротивлялась. Наконец-то начнется другая жизнь, настоящая. Я вдохну воздух свободы. Ни решеток, ни колючей проволоки. Никакого шмона, никаких придирок, никаких унижений. Больше никакого карцера. Жюстина пошла делать обход под навесом, Даниэль воспользовался случаем и подошел к Марианне: — Как твоя коленка? — Вывих. Доктор наложил мазь и тугую повязку… Пройдет. — Тем лучше… Ты какая-то странная сегодня утром. Все время улыбаешься! Осторожнее: так недолго возбудить подозрения! Даниэль прислонился к дереву, совсем рядом с ней. — Ну… не знаю, мне хорошо, и все тут… наверное, от Эмминых таблеток! — Что за тип к тебе приходил вчера? Она чуть заметно вздрогнула, рассмеялась. Закурила сигарету: — Так, старый приятель… Однажды помог мне, когда я сидела в дерьме по уши. — В самом деле? И ни разу не появлялся с тех пор, как ты здесь? — Его не было в городе. Он не мог прийти. — И не написал ни разу? — Эй! Ты что, проводишь следствие? — Нет, — отвечал Даниэль. — Просто интересуюсь твоими делами. — Ревнуешь? — предположила она с лукавой улыбкой. Тут он рассмеялся: — С чего бы? Ты что, умудрилась переспать с ним в комнате для свиданий? — Как знать… Ты ревнуешь, честное слово! Он отрицательно покачал головой и вдруг помрачнел. Молния разорвала небеса, там, над колючей проволокой. — Марианна, я должен сказать тебе… Ты не должна… Ему было явно нелегко подобрать слова. Марианна попыталась помочь. — Ты хочешь сказать, что не любишь меня, верно? — прошептала она. — Ты думаешь, что я вообразила себе… — Я не хочу, чтобы ты страдала, Марианна. — Не беспокойся! Я просто радуюсь тому, что случилось. Это ведь хорошо, разве нет? — Да, Марианна. Это… очень приятно. Но я надзиратель, а… — А я заключенная. Я знаю! И не забываю об этом. Успокойся: я тоже не люблю тебя. Он помолчал немного. Потом вернулся к своей навязчивой идее: — Я тебе об этом сказал, потому что не могу себе позволить… — Прекрати! — довольно грубо оборвала она. — Я знаю, кто ты и кто я. И потом, не думай, что можешь так легко меня купить… Я, знаешь ли, не изменилась. Я все та же Марианна де Гревиль! — Марианна Ужасная? — Ага… — Оно и видно! — Ты не должен ходить за мной как приклеенный. Девчонки начнут задавать вопросы… Он поблагодарил ее взглядом и удалился. Нехотя. Скоро я уже не буду заключенной. Буду свободной женщиной. Понедельник, 6 июня, 9:45 — камера 119 Чтобы скоротать время до прогулки, Марианна погрузилась в чтение романа, в то время как ее сокамерница занималась собой в «ванной комнате». Марианна заказала в библиотеке другую книгу Стейнбека после высоких чувств, какие пробудила в ней «О людях и мышах». Она жадно поглощала первые главы. И уже покинула тюрьму, странствуя где-то «К востоку от Эдема»… Эмманюэль вышла из выгородки с полотенцем через плечо и робко улыбнулась ей. Марианна оставила чтение, закурила: — Порядок, Эмма?