— Вот именно, — подтвердил он, закуривая сигарету. Марианна готова была поклясться, что такой тип, как он, не может курить. Иметь какие-то пороки, мании. Холодный робот, безупречно запрограммированный. — Мне нужен ответ. Тебе выбирать твое будущее. Или ты гниешь здесь до конца своих дней, или начинаешь новую жизнь. На свободе. Ты, Марианна, должно быть, мечтаешь о ней каждый день, каждую минуту, а? — Заткнись! Он дал ей время прийти в себя. Не так-то легко было погасить пламя, снедавшее ее. — Кого я должна убить? — Я тебе больше ничего не скажу… Но если это поможет, ты окажешь услугу всем, совершив эту акцию. Искупишь вину в какой-то степени… Акцию. Почему не сказать «убийство»? Да не простое, заказное. — Не хочу я ничего искупать! — заорала она. — К черту все это! — Да хочешь, хочешь, Марианна… Тебя гложет вина. Достаточно посмотреть на тебя, послушать… Флегма полицейского действовала ей на нервы. — Мне нужно время, чтобы подумать… — Время вышло. Мне нужен ответ. — Тогда — нет. Он, казалось, дрогнул. Наконец. Стал лихорадочно искать выход из тупика. — О’кей, дам тебе еще несколько дней… У тебя, наверное, есть вопросы, на которые я смогу ответить?.. Марианна снова села напротив него: — Как вы собираетесь устроить побег? — Что ж, если ты пойдешь на сделку, мы об этом поговорим… — Мы поговорим об этом сейчас! — жестко отрубила она. — Когда тебя будут перевозить. Придется устроить переезд. Есть несколько возможностей. Меня предупредят о любом твоем передвижении… — У тебя здесь сообщник? Он кивнул. Марианна поняла, что попала в какую-то чудовищную мясорубку. Вляпалась во что-то такое, чего ей никогда не понять. — Ты, например, можешь придумать какую-то проблему со здоровьем, чтобы тебя отправили в больницу. Туда заключенных сопровождают только два надзирателя. Мы можем спрятать оружие в тюремном фургоне… Они могут это сделать? Они и на это способны? — Довожу до твоего сведения, месье суперполицейский, что заключенного перевозят в больницу со скованными запястьями и лодыжками… Трудновато завалить двух вертухаев, когда у тебя руки скованы за спиной, и спасаться бегством со стреноженными ногами! Если все твои гениальные идеи в таком ключе… — Ты права. Хорошо, в таком случае мы вмешаемся и освободим тебя. — Нападете на фургон?! — Почему нет? — Но это будет означать, что у меня есть сообщники на воле! Кто, по-твоему, клюнет на такую сказку? Я не грабитель банков, не главарь мафии! У меня нет друзей, во всех преступлениях у меня не было сообщников! Они точно заподозрят, что дело нечисто! — Эти вопросы тебя не должны волновать. Ты должна задать себе единственный вопрос, а именно: хочешь ты выйти на свободу или нет. — Неправда: единственный вопрос, который я должна себе задать, — это готова ли я убивать ради свободы… Готова ли снова отнять жизнь у человека. К тому же ни в чем не повинного. — Повинного, уж можешь мне поверить. — У кого-то, кто ничего мне не сделал… — Я бы не был так в этом уверен, — проговорил он еле слышно. — Что? — Ничего… Побегом мы займемся в свое время. Он подошел к интерфону. — Я вернусь через несколько дней. Можешь еще подумать. Но это последний шанс выбраться отсюда. Если ты не явишься на следующее свидание или откажешься, я найду другую заключенную, которую заинтересует мое предложение. Но я бы хотел, чтобы это была ты… — Почему? — Именно потому, что ты ни разу не совершила преступления преднамеренно. Возможно, ты заслуживаешь, чтобы тебе дали шанс… — Но если я соглашусь, то как раз его и совершу… — Таким образом ты искупишь вину. Не упусти свой шанс, Марианна. Не губи свою жизнь… Ты не хуже меня знаешь, что тебе никогда не позволят отсюда выйти. Такое впечатление, будто небеса обрушились ей на голову. — Я ценю твои колебания. Это значит, что в тебе есть доброе начало. И не забывай: этот человек — не такая уж невинная жертва. Она отвернулась, чтобы скрыть смятение. Он нажал на красную кнопку, подождал. Быстро вошла надзирательница, он обернулся на пороге: — До скорого, Марианна. Камера 119 — 21:00 — Почему ты так нервничаешь? — мягко допытывалась Эмманюэль. — Оставь меня в покое! — вопила Марианна. Час за часом она ходила по кругу. От такого стошнило бы и старого морского волка. Марианна поглядела на сокамерницу, которая тихой сапой заняла ее койку. Пожалела, что так грубо ее послала. Это значит, что в тебе есть доброе начало. Присела на край койки. Выдавила из себя улыбку: — Прости меня, Эмма… — Ничего страшного… Но я вижу, что ты не в себе с тех пор, как вернулась со свидания. Даже не пошла на прогулку. Я просто хотела помочь… — Ты не в силах помочь. Никто не в силах. Я должна сама найти решение проблемы. — Уверена, ты его найдешь, это решение. Ты такая сильная. — Хватит твердить мне, что я сильная… Марианна закрыла глаза. увидела лицо Даниэля. Она бы хотела свернуться клубком в его объятиях. Чуть ли не попросить у него совета. Но она не могла довериться никому. Одна перед дилеммой, которая терзала душу, изобретая все более утонченные пытки. Это в конце концов убьет ее. Еще до того, как вернется тот полицай. Это так тяжело… В ней два голоса. Орут в голове, перекрикивая друг друга, доводя ее до безумия. Что тебе стоит завалить того мужика, Марианна? Ты его даже не знаешь! Ты станешь свободной! Выйдешь наконец из этого ада! На свободу, Марианна! НА СВОБОДУ! Ты не можешь снова убить. Не имеешь права. Ты никогда не будешь свободна, если сделаешь это. И потом тебя убьют, как только ты выполнишь грязную работу, они тебя ни за что не отпустят. Это ловушка. Верная смерть. Марианна взобралась на стул, отчаянно вцепилась в решетку. Почему они явились ко мне? Почему повесили это на меня? Стало быть, я — не абы кто. Не такая уж невинная жертва… Может быть, главарь мафии, первостатейная сволочь. Гнусная падаль, заражающая все вокруг. Молодой? Старый? Какая разница? Как она сможет убить без ненависти и без боязни? Это ее единственное оружие. Она убивала ненавидя, в гневе. Или просто из страха. Или случайно. Но хладнокровно — никогда, ни разу. Сможет ли она спустить курок? Или, того хуже, убить голыми руками… Она спустилась на пол. Мадам Фантом лежала с закрытыми глазами. Она вот убила из-за любви. Есть много причин убивать. — Ты чего-нибудь хочешь? — Нет, все нормально, — ответила Эмманюэль, тихо дремавшая под действием лекарств. — Я пытаюсь заснуть. Ты тоже ложись. Утро вечера мудренее… Марианна грустно улыбнулась ей. В конце концов, хорошо, что этим вечером она не одна. Есть рядом живая душа, готовая выслушать; человек посреди пустыни. Она взобралась на верхнюю койку. Двадцать лет. Еще столько же сидеть. Медленно умирать. Гнить заживо.