— Ну ничего себе! — воскликнул он с сарказмом. — Вы взяли да и упали с кровати, сами по себе! Я склонен полагать, что вы лжете, потому что смертельно напуганы! — Нет! Уверяю вас, эта девушка очень любезна… Даниэль едва удержался от смеха, услышав последнее замечание, всю несуразность которого новенькая не могла оценить. Но для Марианны это было чересчур: она взорвалась, как дорожка из пороха. Нашла себе сестру милосердия! — Скажешь тоже! — заорала она с искаженным лицом. — Я едва не пустила ей кровь! Я заставила ее спать на полу в сортире! Она у меня даже вылизала толчок! И я скинула ее с койки как раз перед вашим приходом! — И ты гордишься собой, полагаю? — отозвался Даниэль. — Мне здесь никто не нужен! Мне не нужна эта размазня! Если вы оставите ее здесь, я ее порву на кусочки и спущу в унитаз! Жюстина подошла, глаза ее пылали гневом. Марианна вдруг заработала оплеуху, да такую, что яд в ее железах мгновенно иссяк. Охранница осталась на месте, стоически ожидая того, что могло воспоследовать. — Отойди, — посоветовал Даниэль. — Нет, — спокойно ответила надзирательница. — Хочешь ударить меня, Марианна?.. Давай. Никакой реакции. Полный нокаут. Никогда не думала, что Жюстина способна… То был шлепок, не более. Но от нее все гораздо хуже. — Ну что? С ней, поди, легче, чем со мной, не так ли? — отчеканила охранница. — Ты прекрасно знаешь, что я никогда не ударю тебя, — прошептала Марианна со слезами в голосе. — Нет, не знаю. Я вижу перед собой маленькую дрянь, которая рада измываться над бедной беззащитной женщиной. Думаю, это называется трусость. Новый удар, куда сильнее первого. — Жюстина… — Надзиратель. Нет больше никакой Жюстины! Марианна вжалась в тюфяк. Ей просто хотелось избавиться от непрошеной соседки. Как им это объяснить? Стыд на мгновение сковал ей язык. Мучительный стыд, скачущий по черепной коробке, словно шарик от пинг-понга. Даниэль присел рядом с Эмманюэль: — Это правда? Она вам в самом деле угрожала? Вы действительно ночевали в туалете? Марианна закрыла глаза. Еще и этот ублюдок будет разыгрывать доброго самаритянина! Эмманюэль перестала плакать. Она бросила на сокамерницу испуганный взгляд: — Нет! Не понимаю, зачем она это говорит! — Вы боитесь? Мы здесь, вы можете говорить свободно… — Да нет же! Она ничего такого не делала! Это… моя вина! Это я не давала ей спать… Все время вставала, шумела. Думаю, она сорвалась, вот и все. — Заткнись! — завопила Марианна. Пусть она замолчит. Марианна подобрала свой башмак, стоявший под койкой, и изо всех сил запустила в Эмманюэль. Но промахнулась, и Даниэль получил прямое попадание в висок. Простой башмак, брошенный Марианной, представлял собой грозный снаряд. Начальник потерял равновесие, рухнул на пол. Марианна язвительно расхохоталась, глядя, как он поднимается, явно чувствуя свое унижение. Силу удара тоже. Жюстина достала наручники, и Марианна тотчас же перестала смеяться. — Это мы лучше уладим в другом месте! — холодно объявила она. — Повернись ко мне спиной и протяни запястья! — Черта с два я вам протяну! — заголосила Марианна. — Я не оставлю ее одну в моей камере! Не хочу, чтобы она трогала мои вещи своими грязными лапами! Надзиратели прижали ее к койке, сковали руки за спиной. — Гнусные вертухаи! У вас больше нет права надевать на меня наручники! Ее подняли, поволокли в комнату надзирателей, силой усадили на стул. Жюстина встала перед ней, скрестив руки, с суровым лицом: — Давай рассказывай, что ты заставила пережить мадам Оберже! — Я не желаю с вами говорить! Идите на фиг! — Сбавь тон! — приказал начальник. — Мы здесь не для того, чтобы терпеть твои выходки! Последовало долгое молчание: всем требовалась передышка. Допрашивать Марианну, предварительно силком затащив ее в кабинет, — все равно что жонглировать гранатой, из которой выдернули чеку. Она вскочила с места одним прыжком, Даниэль без церемоний пихнул ее обратно на стул, который отъехал чуть не на целый метр. — Еще раз прикоснешься ко мне, и я тебя убью! — прорычала Марианна. — У тебя, похоже, нервы шалят! Несколько часов в подвале их, наверное, успокоят! — Хорошо, сажайте! Лишь бы не видеть твою поганую ублюдочную морду! Даниэль хотел было схватить ее, но получил удар ногой, особенно прицельный. От боли у него перехватило дыхание, он сложился пополам над столом, инстинктивно схватившись за весьма чувствительные части своей анатомии. — Здорово попало, а, начальник? — ревела Марианна. — Наверное, дикая боль! Жюстина бросилась на выручку, помогла ему выпрямиться. Даниэль стоял, опершись о стол, закрыв глаза, и пытался справиться с болью, которая пронизывала его до самых пяток, а потом снова поднималась наверх. — Хочешь, позову врача? — спросила надзирательница. Он помотал головой, еще сильней стискивая зубы. — Ага! Позови врача! Нужна ампутация! — ликовала Марианна. Даниэль, такой же бледный, как мадам Фантом из сто девятнадцатой, глубоко, прерывисто дышал. Потом поднял веки и вонзил в Марианну уничтожающий взгляд. Его глаза, такие голубые, в данный момент были скованы полярным холодом. — В карцер ее! — приказал он. Даниэль вытащил из ящика стола электрическую дубинку, они с Жюстиной подхватили под руки заключенную, которая яростно отбивалась, выкрикивая самые грязные ругательства из своего словарного запаса. Но ее держали крепко, она только напрасно тратила силы. В подвале Даниэль остановился перед первой камерой и удерживал этот комок истерии, пока Жюстина подбирала ключ. Дальше зарешеченный тамбур, за ним еще дверь. Он швырнул Марианну в клетку. Она с размаху грохнулась на пол, что прервало поток оскорблений; ей понадобилось несколько секунд, чтобы перевести дыхание. Это место она знала назубок: смирительная камера. Вертухаи использовали ее, чтобы изолировать заключенных, бьющихся в нервном припадке. Маленькая темная каморка, почти пустая. Ни стола, ни тюфяка. Только отхожее место в виде дыры и кран с холодной водой. И большое кольцо, вделанное в стену, к которому приковывали самых неукротимых. — Жюстина, поднимись и займись новенькой, — приказал начальник. Охранница заколебалась. Она не имела права оставлять его наедине с заключенной. Тем более что представляла себе, зачем нужен такой тет-а-тет. — Нет, я останусь… — Говорю тебе: поднимись. — Что ты собираешься делать? — Не спорь со мной, дьявол! Поднимайся! Немедленно! Жюстина развернулась, закрыла за собой двери. Закрыла глаза на то, что может произойти. Предоставила Марианну ее судьбе. Придя в кабинет, налила себе кофе. Она сама напросилась, в конце концов… Руки дрожали, кофе лился мимо чашки. Да, напросилась, что верно, то верно, и все же… Это не ее вина… Она не способна себя контролировать… Я не могу ему позволить. Нет, не могу… Одни в камере, одни на этаже. Она одна в целом мире. Можно начинать поединок. — Что, все еще болит? — с вызовом бросила Марианна. Она улыбалась, но ненависть перекосила ее черты. Улыбалась, чтобы скрыть, как ей страшно. Она нарушила правила, перешла все границы. И ждала наказания. Даниэль не станет писать рапорт, созывать Дисциплинарный совет: он их тех, кто предпочитает старые добрые методы. Око за око, зуб за зуб. С Марианной он мог себе это позволить. Уж она-то не слабая беззащитная женщина. Скорей разъяренная масса мышц, ведомая больным рассудком. Дикий зверь, которого следует укротить. И жгучая боль между ног взывала к отмщению. — Как болит — сейчас сама узнаешь, — буркнул он, потрясая дубинкой. — Брось это! И сними с меня наручники, если у тебя еще что-то осталось в штанах! — О’кей! Но сначала надо уравнять шансы! Разряд, направленный в низ живота, отбросил Марианну к стене, откуда она медленно сползла на пол. — Теперь мы на равной ноге? Так, Марианна? Действовать, пока к ней не вернулись все ее способности. Даниэль нагнулся, чтобы снять браслеты, потом поднял ее с пола, как соломенную куклу. Первый удар кулаком в живот согнул ее пополам. Второй, под ребра, заставил задохнуться. Оба удара неодолимо сильные. Все-таки Марианна ответила апперкотом в челюсть, который заставил начальника провальсировать до решетки. Но продолжить она не смогла, все еще не хватало дыхания. Даниэль вернулся на ринг. Новый тычок под ребра, мощный удар по спине. Методичная взбучка… Не бить по жизненно важным точкам, чтобы не отправить ее в больницу. Просто в нокаут. Он остановился, когда Марианна уже не пыталась встать. Верный знак, что она капитулировала под лавиной ударов. Прислонившись к решетке, Даниэль пошевелил разбитой челюстью, потом закурил, глаз не спуская с узницы. Она не стонала: всегда стеснялась выказывать, что ей больно. Так или иначе, она не встанет, пока не подадут знак. Иначе незамедлительно воспоследует наказание. Докурив, Даниэль схватил ее за свитер, поднял на ноги. Одной рукой надел на нее наручники, другой притиснул к стене. Схватил за горло. Марианна выдержала его взгляд. — Ну как, унялась?