— Черта с два я поделюсь! Не пройдет и двух дней, как она запросится в другую камеру! — Тебе же и не поздоровится. Опять хочешь гнить в карцере? Что ж, наслаждайся последней ночью в своей одиночке! — Последней ночью? — задохнулась Марианна. — Да, дорогая. Завтра великий день, твоя соседка заселяется! И она, похоже, та еще зверюга!.. Спокойной ночи, милая моя. Он поспешно захлопнул дверь, чуть не получив по черепу внезапно взлетевшим стулом. Санчес закурил сигару, открыл окно в кабинете и обернулся. Только что вошел Даниэль. — Ну что? — спросил директор. — Как она это приняла? — Плохо, разумеется. Говорит, что убьет ее. — Я все-таки должен посадить под замок монстра, которого нам завтра доставят. И лучше двух монстров запереть вместе. Оставить ее в одиночке я не могу, поскольку она уже совершала попытку суицида… Ее нужно изолировать, но не совсем… Вот дерьмо! — А если Марианна убьет ее? — спросил Даниэль совершенно спокойно. — Пусть они хоть кишки друг другу повыпускают! Никто не заплачет! — взвился директор. — Так-то оно так… Ладно, поглядим. Можно подсчитать очки! Но, по-моему, у новенькой нет ни малейшего шанса! — Еще не хватало делать ставки! — взорвался Санчес. — Это совершенно безнравственно! Оба расхохотались, и директор заглянул Даниэлю в глаза. — Ты никогда мне не говорил… — начал он доверительным тоном. — Чего? — Раз ты так часто туда ходишь, значит оно того стоит, но… Она правда так хороша, малышка Марианна?.. Вторник, 24 мая, 10:30 Дельбек не казалась совсем уж спокойной. Прогуливаться по коридорам с Марианной, у которой развязаны руки, — все равно что иметь дело с хищником без тумбы и хлыста. Даже если данная конкретная хищница пока и ведет себя разумно. Дикому зверю никогда не следует доверять. — Почему меня не вывели на прогулку вместе с остальными? — спросила Марианна. При одном только звуке ее голоса Дельбек подскочила: — Я… Я еще не привыкла, я забыла о вас. — Что-то не так, надзиратель?.. Вы меня боитесь, да? — Боюсь? Нет, с чего бы? Что вы себе вообразили! — На мне нет наручников, вот вы и мечете икру! Но не беспокойтесь, я не собираюсь драться с вами… — Вы не смеете говорить со мной в таком тоне! И я вас абсолютно не боюсь. — Тем лучше! Но это неправда, — продолжала молодая женщина насмешливым тоном. — У меня скверная репутация, верно? Тем не менее вам известно, что если не нарываться… Ну же, надзиратель, расслабьтесь: я шучу! Вместо ответа Моника как-то странно хрюкнула. — Мне не терпится увидеть моих новых подружек! — вновь начала Марианна, которой припала охота поговорить. — Ну, тут уж вы говорите неправду! — заметила Дельбек с принужденным смехом. — Возможно… Очень долго я видела одни мундиры… — Это быстро проходит, вот увидите… Странно, что охранница пытается подбодрить ее. Неужели настолько испугана? — Вы замужем, надзиратель? — Моя личная жизнь заключенных не касается. — Конечно… Но я просто хотела знать! — Да, я замужем. Больше пятнадцати лет! Они спускались по главной лестнице бок о бок. — У вас есть дети? — Трое. Чудесные малыши! — Не сомневаюсь… Значит, вам следует подумать о них. Моника застыла на месте, недоуменно глядя на нее, вцепившись в металлическое ограждение. Марианна приблизилась: — Если однажды что-то пойдет не так, подумайте о них. Не геройствуйте… — Вы угрожаете мне? — Вовсе нет, надзиратель. Просто даю совет… Идем дальше? Марианна остановилась у выхода во двор, на невысокой бетонной лестнице. Немного кружилась голова. Столько народу, такой шум. Все взгляды моментально устремились на нее. Множество оптических прицелов одного и того же ружья. Единый взгляд сотни женщин, незнакомых, но стоящих так близко к ней. Она, без сомнения, гвоздь программы, звезда нынешнего дня. Присев на нижнюю ступеньку, Марианна закурила. К счастью, сигареты у нее были, можно сохранить лицо в этот первый, немного рискованный момент. Ни одна из заключенных не подошла к ней в первые четверть часа. Кроме заключенных из вспомогательного персонала, ее никто никогда не видел. Сразу по прибытии ее посадили в одиночку, изолировали, как бешеную собаку, чтобы не заразила остальных. И все-таки всем этим женщинам было известно ее имя, ее преступления. Она, конечно, была самой прославленной незнакомкой во всей тюрьме. Марианне хотелось размять ноги, но она не решалась смешаться с толпой, хотя и подметила, что взгляды скорее любопытствующие, чем враждебные. Ни в коем случае нельзя показывать робость. Никогда, ни за что. Она придала лицу самоуверенное, почти рассеянное выражение. Не смотреть ни на кого в особенности, просто скользить взглядом по общей картине. Чтобы отвлечься, она стала думать о другом. Завтра они явятся. Они, трое копов, приходивших к ней на свидание. Она хотела было вначале вовсе продинамить их. Но тоненький внутренний голосок подсказывал другое. Я потребую больше подробностей. Надо выяснить, что у них на уме. Распознать очертания ловушки, которую для меня готовят, чтобы не угодить в нее. И чтобы не пожалеть потом, что сказала «нет»… Ибо она все равно откажется, в любом случае. Она уже давно не верит в Деда Мороза. Никто не припас для меня подарка, на всем белом свете. За все нужно платить. За все… А там, наверное, придется заплатить какую-то ужасную цену. Еще ужаснее, чем та, какую я плачу сейчас. Но я все равно увижусь с ними завтра, просто из любопытства. Чтобы дать пищу уму. И сигаретами разжиться вдобавок. Вдруг Марианна почувствовала, что на нее пристально смотрят, грубо нарушая течение ее внутреннего монолога. Три девицы свирепо взирали на нее. Марианна сразу все поняла. Одна из них — смотрящая. Главная над заключенными. Правящая этим народцем заблудших овечек. Волк в овечьем стаде для одних, гуру для других. Как и у мужчин, у женщин тоже есть главари. Белая женщина средиземноморского типа, лет тридцати пяти, росла явно не в тепличных условиях. Выше ростом, чем Марианна, немного сутулая. Мужеподобная. Взгляд жесткий, полный боли. И ненависти. Но сейчас она смотрит с вызовом: видит в Марианне соперницу. Разглядывает с ног до головы, примеривается. Прикидывает, есть ли шанс ее положить на лопатки, боится утратить престол. Марианне известны правила. Она встает, начиная первый раунд: — Ты — Марианна де Гревиль, ведь так? — Верно. А ты кто такая? Две другие что-то залопотали. — Знаешь, как меня зовут? — Я очень долго ни с кем не общалась… так что нет, не имею чести тебя знать. — Меня зовут Джованна. — Красивое имя! — съязвила Марианна. — Дай-ка мне сигаретку. Марианна стиснула зубы. Ничего не давать. Ни малейшей слабины. — Не дам, — ответила она без затей. Джованна раскрыла ладонь, в которой сверкнуло лезвие. — Я сказала — дай сигаретку. — А я сказала — не дам. Ты глухая?