— А если пойти в трусах? Директор, возможно, оценит… — Хочешь, чтобы меня стошнило? — Да ну! Боитесь конкуренции? Вдруг он к вам охладеет, а? Марианна подошла ближе, чтобы шепотом завершить свою диатрибу: — Ведь ты должна часто навещать его кабинет, чтобы продолжать свирепствовать в этой дыре! — Думаю, директор будет в восторге, если я ему повторю эти слова… Будет повод отправить тебя в карцер еще на пятнадцать дней! — Разве я что-то сказала? Марианна повернулась к стене: — Ты, подруга, слышала что-нибудь? Думаю, Маркизе чудятся голоса… А ведь она уже давно не дева! Адриен Санчес был довольно странной персоной. Чаще всего ничем не выделялся, унылая равнина в человеческом облике; персидский ковер из синтетического волокна. Но иногда впадал в такой раж, что все заведение трепетало. Как правило, когда случалось нечто такое, что могло помешать его продвижению по службе или навлечь на него громы и молнии министерства. Отсюда Марианна заключила, что он сумасброд и карьерист… Проблема в том, что никогда не знаешь, чего ждать, заходя в его логово. Ибо слово «кабинет» никак не подходило к комнате, где царили самый строгий порядок и неизменная полутьма, оттого что шторы были всегда опущены. Никакого отопления, даже в разгар зимы. Тьма и холод: есть чем порадовать заключенных, которых туда приглашали. Перед тем как исчезнуть с горизонта, Соланж расковала Марианну, и та с надменной улыбкой выдержала взгляд главного вертухая. Даниэль тоже присутствовал, удобно устроившись в кресле, рядом с начальством. Но для нее никакого стула. — Как вы поживаете? — начал Санчес. Марианна вытаращила глаза. Что он еще сейчас выдаст? Осведомится о здоровье? — Благодарю вас, месье, хорошо. — Превосходно… Он любил слово «превосходно». Просто упивался им, нимало не скупясь, будто желая замаскировать жалкий антураж. — Я пригласил вас сюда по двум причинам… Во-первых, я узнал от врача, что в конце прошлой недели у вас был острый абстинентный синдром. Кто поставлял вам наркотики, мадемуазель? Марианна сглотнула, бросила взгляд на Даниэля, столь же невозмутимого, как и мебель вокруг. Он знал, конечно, что ему нечего бояться. — Не понимаю, о чем вы говорите… — Ну еще бы! Но меня вовсе не интересует ваш поставщик… Во всех тюрьмах происходит оборот наркотиков, и эту проблему не искоренить. Нет, для меня важно, чтобы вы прекратили их употреблять. И я придумал решение… — Сорок дней карцера, готова поспорить! — Вот и нет, мадемуазель! Это средство не подходит… С тех пор как вы прибыли к нам, вы столько же дней провели в дисциплинарном блоке, сколько и в камере, но ничего не изменилось… Что это? Его осенило? — Думаю, надо найти другой способ, — продолжал Санчес. — Это вторая причина, по которой я вас пригласил… По сути, у меня для вас хорошая новость… Марианне страшно хотелось присесть, чтобы не рухнуть, услышав эту хорошую новость. Ведь они с директором явно подразумевали под определением «хорошая» разные вещи. — Меня выпускают?! — брякнула она, чтобы скрыть беспокойство. — Прекратите ваши фокусы! — буркнул Даниэль. — Итак, я внимательно изучил ваше дело, и… Должен признать, вы — трудновоспитуемый элемент, но это известно всем! Тем не менее… Я всегда готов предоставить шанс любому из моих заключенных. И, переговорив с надзирательницами и их начальником, решил вам такой шанс предложить. Но о каком шансе он говорит? Прекратит ли он жевать жвачку или придется каждое слово клещами тянуть? — Я принял решение отказаться от мер изоляции, которые применяются к вам. Вы сможете выходить на прогулку с другими заключенными, получите доступ к различным сферам деятельности, даже сможете работать, если захотите. Чтобы не упасть, Марианна схватилась за стену; естественный жест, которого никто не заметил. Да, новость хорошая. Но она уже научилась не радоваться слишком рано. Все имеет свою цену. Непременно. — Это означает также, что я отменяю особые меры… больше никаких наручников… те же правила, что и для всех. Марианна обрадовалась, как ребенок, — правда, радость эту оттеняла боязнь. Но на лице не отразилось никаких эмоций. Радость… Она перестанет быть зачумленной, сможет говорить с кем-то еще, кроме охранниц. Ее не будут держать в оковах, как зверя, вечно надзирать за нею, как за молоком на плите. Боязнь… Столкнуться с другими, снова войти в общество, выдержать контакт. Способна ли она на это после долгих месяцев в одиночке? Двор для нее одной: было неплохо. И потом, ее статус несколько понизится. Ну, об этом лучше не думать! — Вас это устраивает? — спросил Санчес, явно обескураженный ледяным выражением на ее лице. — Как вам будет угодно, месье. — Превосходно… Вы, конечно, представляете, на какой риск я иду, давая вам такое послабление? Имея в виду ваше досье, такое доверие — испытание для вас, и мы поможем вам с честью пройти его. Надеюсь, вы нас не разочаруете. Иначе… — Есть какая-то подоплека, ага? Даниэль невольно улыбнулся краешком губ. Вот она, Марианна во всей красе. — Подоплека? — повторил директор. По его лицу Марианна поняла, что попала в самую точку. — Вы дарите мне все это, но я должна что-то сделать взамен, ага? Директор искоса взглянул на нее. Девушка так грамотно выражается, так почему утяжеляет фразы, все время прибавляя «ага?», довольно вульгарное, на его вкус, междометие. — Ничего! — заявил он несколько скованно. — С вами станут обращаться так же, как с прочими, и… У прочих нет камеры в их полном распоряжении. Даниэль открыл дверь в камеру 119. Постоял, прислонившись к холодному металлу. Ждал реакции. Ему нравилось смотреть, как Марианна бесится. Она тогда становилась такая красивая… — Я ее убью! — Прекрати, Марианна. — В чем вообще дело? У вас нет свободных камер? — Есть. Он хочет дать тебе шанс. Он думает, что ты перестанешь с нами собачиться, если дать тебе немного воли… — Немного воли? Ты не представляешь, что я с ней сделаю! Коту своему пусть дает немного воли! Даниэль расхохотался, что окончательно вывело молодую женщину из себя. — Он хоть знает, что я уже отправила на тот свет заключенную? Надо бы ему напомнить! — Хватит нас стращать! Обдумай все хорошенько, я ведь знаю, ты на это способна! — И как теперь быть с сигаретами и всем остальным, а? Ты это учел? — Там поглядим! Знаю: ты не сможешь обойтись без меня, моя милая Марианна! — Я могла бы сдать тебя, когда спрашивали о дури! — И лишиться поставщика?! Не мели чепухи! Он был прав, от этого Марианна совсем впала в раж. Пнула тюфяк со всей силы. — Сучья тюряга! Даниэль по-прежнему улыбался, и она окончательно слетела с катушек: — Тебя забавляет, когда я вне себя? Гад ползучий! Она дрожала от ярости, и Даниэль подготовился к отступлению, сделал шаг назад. — Хотелось бы видеть твою рожу, когда я все выложу этому кретину Санчесу! — Ой! Страшно, аж жуть! — Когда это случится, тебе будет не до смеха! Накроется твой послужной список! — Пока суд да дело, придется, милая, поделиться личным пространством.