— Неудобной?! Вам придется меня пришить, так? — Вы ничем не рискуете! — заверил ее Фрэнк. — Потому что я ничего вам не расскажу. Она закурила вторую сигарету, под завистливым взглядом Лорана. Пальцы немного дрожали. Ломка, без сомнения. — Вы хотите, чтобы я согласилась, так ничего и не узнав? — выпалила она. — Зависит от того, на что вы готовы, чтобы выйти отсюда… — Как я выйду? — Мы вам организуем побег… Она рассмеялась. Встала, зашла за их спины. — Побег, да? Вы что, меня считаете последней лохушкой? — Вовсе нет… Совсем наоборот! — Да ну? Я совершаю побег, выполняю миссию, все копы Франции гонятся за мной по пятам, и вот, пожалуйста, возврат к исходной точке! Только на этот раз я огребу по полной! Признаться, ваше предложение ужасно заманчиво! — Все не так. Мы вас снабдим поддельными документами, создадим новую личность, предоставим средства, чтобы уехать на край света… Впрочем, вы будете обязаны покинуть страну, это часть договора. Марианна швырнула окурок на безответный плиточный пол, яростно растоптала. Она скоро взорвется. Вот только не решила, что лучше: вцепиться ему в горло или пойти ва-банк! Ловушка, Марианна. Причем грубо сработанная. — У меня есть шансы остаться в живых, исполняя эту миссию? — Есть. Не скрою, это опасно. Но вас и выбрали потому, что пришли к выводу: вы способны ее исполнить. Мы хорошо изучили ваше досье… — Сколько у меня шансов выйти сухой из воды? — Не знаю. Никогда ничего не смыслил в теории вероятностей! Марианна пронзала их взглядом, одного за другим. Так и продолжала стоять, опираясь руками о стол. — И кто мне гарантирует, что после я смогу убраться куда захочу? Где это написано? — Нигде. Договор у нас… устный. — Слово полицейского?! Ну, это меня утешит на всю катушку! После того как я всадила пулю в двоих таких, они меня просто обожают! Ведь верно? Фрэнк утратил часть своей флегмы. Удар попал в цель. — Я не говорил, что полиция обожает вас… Но вы нам нужны, а мы нужны вам… — Мне никто не нужен! — Неужели? Напомните, сколько лет вам еще сидеть?! Тут Марианна, согнув локти, нависла над ним со злобной миной: — Если ты дальше будешь до меня докапываться, у меня не выдержат нервы. Тебе никто не говорил, что бывает, когда у меня не выдерживают нервы? Ты, наверное, пропустил в моем досье какие-то страницы… — Думаешь нас запугать? — вдруг вставил тот, кого звали Лораном. — Гляди-ка! Он, оказывается, говорящий? — Успокойтесь, — взмолился Фрэнк. — Уверен, наше предложение заинтересовало вас… — Ваше предложение — фуфло! Подстава для кретинов! Думаете, в тюрьме у меня размягчились мозги? — Нет, это случилось раньше! — усмехнулся Лоран. Марианна вздохнула. От ярости уже чесались кулаки. — Ты, похоже, хочешь, чтобы тебя вынесли ногами вперед! Могу тебе это устроить, если настаиваешь… — Ого! Эта соплячка сейчас на меня набросится, парни! На помощь! — Довольно! — оборвал его Фрэнк. — Мы дадим Марианне время подумать… — Напрасный труд! Я еще не спятила! — Терять вам нечего, — заключил Фрэнк, вставая. — Зато выиграть вы можете все… Мы вернемся через неделю. Он нажал на кнопку, и через минуту охранник открыл дверь. Они исчезли мгновенно, но Марианна не сразу вернулась в камеру. Пришлось вынести полагающийся по регламенту обыск, более жесткий, чем предыдущий. Терпеть, пока охранница роется в волосах, под затылком, в ушах. Раздеться в очередной раз. Смотреть, как проверяют каждый шов, ее саму ощупывают с ног до головы. Марианна с трудом сдерживалась, чтобы не взорваться. Наконец вертухайка убедилась в ее полной невинности и отвела на этаж. Оставшись одна, Марианна излила свой гнев. Пинки по стенам, по двери. Сучьи дети! Немного успокоившись, отбив себе пальцы и растянув связки, она рухнула на тюфяк — насладиться боевым трофеем. А если они говорили правду? Если это не ловушка, а шанс? Ты бредишь, Марианна! Они воспользуются тобой, чтобы сделать какую-нибудь гадость, а потом снова затащат в тюрьму… Или всадят пулю в голову. Ты правильно сделала, что не стала их слушать, не выказала ни малейшего интереса… Поезд 15:16 прогрохотал мимо тюрьмы, она закрыла глаза. Ты никогда отсюда не выйдешь. Никогда. Зачем я убивала? Пятница, 20 мая, 17:00 Она диктовала свой закон каждой клеточке тела. Даже волю уничтожила, признав иллюзорной всякую надежду на избавление. Она. Ломка. Ни сигарет, ни наркотиков. Да, сейчас Марианна прошла бы на руках, чтобы это заполучить. Даниэль победил, о да, ему достаточно вернуться и потребовать все, что угодно. Вот только он не вернулся. Марианна себя ненавидела. Ты зависишь от него, ты не свободна. Забавно себя в этом упрекать, сидя за решеткой! Но на самом деле эту последнюю свободу, которую никто не должен был отнять у нее, Марианна сама утратила, пытаясь вырваться. Дорого заплатила за эфемерные странствия. Она зависела от мужчины, потому что дала слабину. Невозможно забыться сном, даже обрести отдых. Марианна ходила кругами по своей микротерритории, сгибаясь пополам под ударами невидимого противника. Все тело ее самым жалким образом сотрясалось неистовой дрожью, мозг плавился, таял, как снежный ком. Кишки словно скользящая петля. Мышцы никак не хотели расслабиться, живот пронзала острая боль, будто что-то рвалось наружу. Еще немного — и она, Марианна, взорвется, и это будет имплозия, взрыв, направленный внутрь. Кодеина и того нет. С другой стороны, он обманет демона на несколько часов, не больше. Нынче ночью кто-то сидел у меня на груди и, прижавшись губами ко рту, высасывал мою жизнь… Нет-нет, я не спятила! Не вижу, как вокруг меня рыскает Орля. Потому что ломка уже внутри крепости, пожирает ее изнутри. На прогулке она бегала, пока не сбилось дыхание. Час, чтобы одолеть, попытаться одолеть этот упорный недуг. Тщетно. Она считала себя такой сильной, способной выстоять перед чем угодно, и даже не заметила, как погрузилась с головой в омут ужасной зависимости. Я сильная. Я выстою. Должна выстоять. Марианна вдруг прекратила кружиться и свалилась посередине камеры, прямо на голый бетон. Сначала рухнула на колени, потом лицом в пол. Она вымоталась, ее подкосило само желание держаться на ногах, оставаться человеком, достойным этого имени. Звала на помощь, сначала шепотом, потом криком. Руки мечутся по всему телу, яростно, судорожно сжимаются. Крик захлебывается в одиночестве… * * * Снова потолок и стены больнички. Сладостное ощущение довольства струится по венам. Словно корабль по безбурному морю, плывет ее мозг, завернутый в мягкую вату. Но действительность быстро взяла свое. Левое запястье приковано, тело омертвело, будто после побоев, внутренности вывернуты наизнанку. Жюстина вошла в бокс, закрытый белыми занавесками. Явно обеспокоенная. — Это ты меня нашла? — Да… А теперь отведу обратно в камеру. — Вернуться к себе… в дом, который укрывает, окутывает широкой своей сенью исполинский платан… Думаешь, я с приветом, как Мопассан? — Мопассан был с приветом?