– Скажи мне, зачем ты убила тех людей? Почему Вилмотс, Мерстрем и Будни плавают мертвые в озере?! – помимо своей воли начинаю кричать я. – Их поиски зашли чересчур далеко. Они могли помешать нашему разговору. – Ее слова полны спокойствия и тепла. – Наверняка ты догадываешься, что на «Heart of Darkness» нет человеческой команды. Сперва на борту были пилоты и инженеры. Люди использовали анабиоз, чтобы продлить свою жизнь. В трюмах находились тысячи зародышей. Все это было уничтожено. Остались двенадцать синергически связанных ИИ и самый большой из них, именуемый просто Кораблем. Это он управляет туннельщиком, и только он в состоянии провести необходимые расчеты, – продолжает Эстер. – Корабль проводил нас через проходы и находил френические узлы. Это механически-биологическая система, заполняющая бо́льшую часть корпуса. – А ты? Кто ты, Эстер? – Интерфейс, созданный Кораблем для связи с людьми. Что-то вроде переводчика. Вместе с другими ИИ я разработала стратегию, позволяющую нам выбраться из ловушки, причиной которой стало попадание груза френов в гравитационное поле Юпитера. Синтетический краб медленно приближается ко мне, будто Эстер наклоняется над столом. – Хочешь знать, почему я убила тех солдат? Мое тело пронизывает острая боль – чудовищный страх перед тем, что я сейчас услышу, самый жуткий, какой только испытывал в жизни. У меня нет сил ему противостоять. – Помнишь, я говорила тебе, что должна вас подготовить? Я говорила, что без этого вы не справитесь с задачей. Цель всех смертей, приступов безумия, физических аномалий, которые вы не в состоянии объяснить, заключалась в том, чтобы изменить ваше восприятие. И в том, чтобы те, кто принимает решения, выслушали тебя. – Но ведь тебе вовсе не обязательно было убивать их всех. – Ты ошибаешься, Маркус, – это было необходимо. Такой результат дали проведенные нами симуляции. Можешь считать своих товарищей героями, которые погибли ради человечества. Земля не выживет, если френы вырвутся наружу, если «Heart of Darkness» не покинет это место: Корабль был частично поврежден, и последние двести лет все ИИ работали над тем, чтобы отремонтировать его, провести тесты и вернуть в исправное состояние. Однако нам не удалось восстановить биологическую часть системы. Для этого требуется биомасса, которую переваривает и поглощает Корабль. Нам не хватало тех людей, которых удавалось поймать. – О чем ты говоришь, каких людей?! – Я вижу, что краб подползает все ближе. – Для реконструкции нам нужно еще двенадцать тонн человеческого белка. Корабль после последнего возвращения считает себя человеком. Он сообщил нам, что должен поглотить своих далеких предков, чтобы усвоить филогенетическую память, закодированную в ДНК. Сперва он пожрал спящую команду, а также те из имевшихся на борту зародышей, которые пережили долгое путешествие. Мы выращивали их специально для него. Затем, используя разные стратегии, удалось заманить под землю несколько десятков человек – тех самых, кто пропал за многие годы в окрестностях Отортена. Их тел хватило, чтобы поддерживать жизнь Корабля в состоянии глубокого анабиоза, но оказалось недостаточно для регенерации системы. Поэтому вас заманили сюда и пленили на базе Дисторсия, чтобы получить необходимое количество материала. А ты – мой интерфейс, посредством которого я общаюсь с остальными. – Не знаю, как ты это посчитала! – снова в ужасе начинаю кричать я. – Не знаю, чего вы в самом деле хотите, но, даже если бы мы позволили себя сожрать, стольких ты не получишь! Нас слишком мало, понимаешь? Даже в самом начале нас было слишком мало. Вы что-то напортачили в своих расчетах, и ваш сраный Корабль сдохнет с голоду. И знаешь, что я тебе скажу? Прекрасно, блядь, – пусть сдохнет. И пусть все это катится в пизду! У меня перехватывает дыхание, и я замолкаю. Мой голос отражается эхом от каменных стен, а присланное Эстер устройство мигает красным диодом, отчетливо дрожа. Мое тело тоже напоминает большой кусок студня. В воздухе висит невысказанная угроза. – Ты еще не догадываешься, Маркус? – спрашивает механический голос. – План состоит вовсе не в том, чтобы вы стали кормом. Естественно, вашего подразделения не хватит, чтобы удовлетворить потребности Корабля. К тому же никто, даже по приказу, не согласится добровольно на подобную смерть. – Она издает странный треск. – План заключается в том, чтобы вы схватили и доставили в указанное место соответствующее количество пленников. Из наших расчетов следует, что в Кумише достаточно жителей, чтобы провести регенерацию системы. Цена за вашу свободу и спасение всех людей на Земле – истребление единственной деревни. Если ты как следует подумаешь, наверняка поймешь, что цена эта не слишком высока. Меня нашли парни Соттера, возвращавшиеся в шесть утра с караула у ворот. Я лежал у дверей лаборатории, без ботинок, кителя и тактического жилета, в одних форменных штанах, скорчившись в позе эмбриона и крепко обнимая свой автомат. Я не желал выпускать МСК из рук, когда меня пытались поднять. Они вызвали своего капрала, а он – сержантов Северина и Голю. Поднялась страшная суматоха. Баллард вкратце описал мне все это за пять минут, когда я очнулся в медсанчасти и немного пришел в себя. Капитан Заубер прописала мне что-то сильнодействующее, и кровь быстрее пошла по жилам. Ей хотелось, чтобы я остался один, но я выл от ужаса, и она в конце концов согласилась, чтобы Крис нес вахту возле моей койки. Потом его должна сменить Неми. Меня бьет неудержимая дрожь, стакан с водой валится из рук. Баллард сидит на стуле, уставившись на меня с таким видом, будто хочет сказать что-то утешительное, но в голову ему ничего не приходит, и он лишь несколько раз вздыхает. За окном светит солнце, а мне снова адски холодно, так холодно, будто я умер. – Ты снова там был? – наконец спрашивает он. – Был, Крис. – Я громко стучу зубами. – И разговаривал с ней. – И что она тебе сказала? Я не могу ответить – даже ему, моему другу, который с самого начала меня поддерживает и обо всем знает. Приказ, который я получил от цифровой шлюхи, превосходит границы всяческого разумения. Связь между мозгом и речевым аппаратом теряется, и с моих губ срывается лишь бессвязное бормотание. – Ладно, не будем об этом, – говорит Баллард. – Пока отдыхай, потом поболтаем. Но имей в виду – я крайне зол, что ты пошел один. Хочу, чтобы ты это знал. Наверняка он прав. То была самая большая глупость, какую я мог совершить, но я выполнял распоряжение Эстер – прийти одному и никому не сообщать о нашей встрече. Не знаю, шла ли речь о безопасности, или ее цель заключалась в чем-то другом. Возможно, она хотела подчинить меня себе, окончательно сломив белковый интерфейс. Появляется старшина Гильде и приносит на подносе таблетки. Я глотаю все, не задавая вопросов, и впадаю в оцепенение, закрыв глаза. Мне кажется, будто я сплю, но я слышу свое дыхание и то, что происходит вокруг – какой-то шорох и приглушенный шепот. Я вижу также большие пространства земли, нескончаемые зеленые пастбища, сквозь которые пробивается острый как бритва френический свет. Я пытаюсь отвести взгляд, но даже в тяжелом полусне понимаю, что это ничего не даст. Опасность повсюду. В конце концов ложусь на мягкую траву и решаю сдаться. Когда я снова открываю глаза, возле койки сидит Неми. Несмотря на явную усталость на ее лице, она улыбается, берет мою руку и мягко ее сжимает. Дорогая моя девочка, которая обо мне не забыла, хотя в последнее время я бываю рядом с ней так редко. – Как ты себя чувствуешь, Маркус? Что случилось? – Неми… – Я морщусь от пульсирующей за глазами боли. – Хорошо, что ты пришла. – Я могу тебе чем-то помочь? – Мне уже в самом деле лучше, – я стараюсь говорить отчетливо и убедительно. – Не могла бы ты только попросить у доктора Заубер что-нибудь от головной боли? Она тут же вскакивает и бежит вглубь здания. Я жду лекарство, которое появляется через несколько минут, принесенное самой начальницей медсанчасти. Она смотрит, как я глотаю таблетку и запиваю минеральной водой. Девушка вытирает мне пот со лба. Странно, что я потею, поскольку все еще ощущаю пронизывающий холод. – Оставь нас одних, Неми, – просит капитан Заубер. Она садится на стул рядом с койкой, опускает голову и сплетает пальцы на коленях. Вид у нее чертовски подавленный – я никогда еще не видел ее в таком состоянии. Но, по крайней мере, эти мысли отвлекают мое внимание. Я постепенно возвращаюсь к жизни и даже пытаюсь подняться. – Успокойся. – Она касается моего плеча. – Еще рано вставать. – Госпожа капитан, я не могу здесь оставаться. Сейчас важен каждый человек на базе. – В третий раз не пройдет, Маркус. Больше я тебя не отпущу. – Трудно понять, говорит ли она серьезно. – Сегодня ты не годен к службе. – Но, при всем к вам уважении… – Я не отпущу тебя, Маркус, хоть ты обосрись, если ты мне не расскажешь, что с тобой произошло в туннелях. Я знаю, что солдаты перетряхнули все здания и спустились в подземелье лаборатории. Офицеров из разведки нигде не могут найти, наткнулись только на труп спецназовца на берегу озера. Мы с капитаном Беком подозреваем, что ты побывал там ночью и можешь кое-что знать. Он дал мне полномочия расспросить тебя. – Не могли бы мы поговорить позже? – Увы, нет, капрал. Нам нужно знать немедленно. Я пока не готов рассказывать. Такое впечатление, будто, если я выскажу свои мысли, придет в движение гигантская махина, которую не удастся остановить. Я понятия не имею, в какую сторону та свернет и что решит командование, но не в силах с этим смириться. Госпожа капитан продолжает на меня давить, намекая, что, если я откажусь сотрудничать, меня поместят под арест, а может, даже обвинят в убийстве Вилмотса и его людей – ведь всем известно, что я не питал к нему особой симпатии. А мое психическое состояние таково, что я вполне мог бы пойти на подобное преступление. Именно. На преступление. Я пристально смотрю ей в глаза. Я знаю, что, сказав правду, подпишу приговор жителям Кумиша. Именно этого я больше всего боюсь – что офицеры, много раз отвергавшие мои слова, на этот раз мне поверят. В моем воображении возникают наши войска, вступающие в селение, мужчины, женщины и дети, которых гонят через пустыню словно скот, толпа перепуганных людей, идущих на убой под дулами автоматов. А затем я думаю о том, что будет, если утаю правду. Я думаю о нашей базе, которую найдут через месяц или год опустевшей или заполненной трупами. Обо всех, кого я знаю, а в особенности о Неми и друзьях по отделению, которые заплатят за мое молчание. Я уверен, что Эстер отомстит, или скорее попытается вынудить нас силой. Вряд ли ИИ свойственна мстительность, кем бы те на самом деле ни были. То, что миру грозит катастрофа, – не самое главное. Едва у меня успевает возникнуть эта мысль, я начинаю рассказывать, что произошло. Я посвящаю Заубер в подробности первого разговора в пещере, рассказываю про отряд Мюллера, протуннелированный под землю, стараюсь описать весь ужас того места. Потом перехожу к последней ночи, к плавающим в озере телам, к смерти Толстяка, свидетелем которой я был, и к полученному от Эстер приказу. Я рассказываю даже про гребаное устройство, с помощью которого та со мной общалась. Я пытаюсь воспроизвести историю «Heart of Darkness», но в итоге выходит сплошная каша. Рассказ настолько меня выматывает, что я тяжело падаю на подушку, но чувствую при этом нечто вроде подавленного облегчения. Госпожа капитан записала несколько фраз в блокнот и задумчиво кивает. – Весьма тяжелое бредовое расстройство, – наконец говорит она. – Простите, не понимаю. – Думаю, ты болен, Маркус. Таков мой диагноз. Естественно, я передам все, что ты рассказал, командиру роты, но я наблюдаю классические черты данного расстройства – уверенность в собственной исключительной роли, тяжелая мания преследования и религиозные галлюцинации. Похоже, ты почерпнул из древних верований описание принесения кровавых жертв богам, с той лишь разницей, что твои боги современны и весьма технологичны. – Госпожа капитан, умоляю вас! Отнеситесь к тому, что я рассказал, всерьез. Хотя бы рассмотрите другой вариант! – Ощутив внезапный прилив сил, я сажусь на койке. – Я всегда вам доверял. Вы понимали, что я любой ценой хочу добраться до истины. Почему же теперь, когда мы так близко, вы отказываете мне в помощи?! – Я не отказываю тебе в помощи, Маркус, даже наоборот. Я вижу, насколько ты в ней нуждаешься и насколько ты погряз в своем собственном мире, – грустно улыбается госпожа доктор. – Многое из того, о чем ты мне рассказывал, имело смысл, так что я всегда тебя поддерживала. Но, как я уже говорила, на третий раз не пройдет – в конце концов ты не выдержал напряжения. Мне очень жаль. Внезапно дверь открывается, и на пороге появляется капитан Бек, бледный и небритый, а за ним лейтенант Остин. Я вижу в руке лейтенанта рацию и только теперь замечаю, что у капитана Заубер на коленях лежит другая. Похоже, командир роты хотел услышать вживую мой рассказ и потому послал офицера, которому я больше всего доверял. Вряд ли я был бы столь откровенным с кем-то, кроме начальницы медсанчасти. – Это никакие не галлюцинации, Линда, – громко говорит Бек. – В восемь ноль-ноль я послал солдат на разведку во все туннели и получил сообщение о маленьком гроте, в стенах которого обнаружились наши люди. Они выглядят словно камень, могу показать тебе фото. А один из отрядов наткнулся на устройства, о которых упоминал капрал Трент. Три таких краба ползли в сторону лаборатории. – Это какой-то кошмар, Микель. – Капитан Заубер закрывает лицо руками. – Так что не будем обсуждать, говорит ли капрал Трент правду или тронулся умом. Вместо этого нам необходимо решить, что делать дальше с полученной информацией. Приглашаю тебя через пятнадцать минут на совещание. А если пациент может покинуть медсанчасть, не удерживай его. – Бек поворачивается ко мне. – Капрал, никому ни слова. Если кто-то, кроме твоих командиров, узнает о требовании убить пленных, он воспримет это как измену и прикажет тебя расстрелять. – Так точно, господин капитан. – Я пытаюсь вытянуться по стойке «смирно», но меня шатает. – Не уходи далеко, Маркус. Ты можешь нам понадобиться. – Голос лейтенанта Остина звучит серьезно, но, похоже, он пытается разрядить обстановку. Меня тошнит, но приходится терпеть, пока все не выйдут. Я прошу Неми показать мне, где сейчас мальчик из Кумиша. Она явно удивлена, но ведет меня в маленькую комнатку через две палаты дальше. Единственный предмет мебели – койка, на которой лежит внук старосты. Похоже, он дремлет. Рядом, на расстеленном прямо на земле матрасе, сидит Дильба, тринадцатилетняя внучка Хавара. Она ухаживает за малышом, кормит его и поит, водит в туалет. Уже четверо суток она не отходит от Бехрама ни на шаг. Я вижу, что она взяла с собой несколько книг, похожих на потрепанные школьные учебники. Когда мы останавливаемся на пороге, она откладывает одну из них в сторону и вопросительно смотрит на Неми. – Здравствуй. Как себя чувствует брат? – спрашивает переводчица по-армайски. – Все спокойно, он много спит, – отвечает Дильба. – Да хранят его боги. – Ты с ним разговаривала? – Да, сегодня утром. – Долго? – Нет, немного.