— Прости… Не успела. Но я хотела, честно! Голос опять сорвался. В голове вспугнутыми птицами бились тысячи мыслей. Хотелось так много сказать, что не хватало слов, и я способна была только стоять и смотреть в любимое лицо, вспоминая и вновь узнавая каждую черточку. И как только я могла сомневаться в своих чувствах? Как могла не замечать их? Если лишь рядом с ним оживаю. Рядом с ним дышу полной грудью даже в царстве мертвых. А Илья только улыбался, словно слышал все мои сумбурные и путаные мысли. — Пойдешь со мной? — спросил он наконец, когда я уже отчаялась облечь бардак, царящий в душе, в слова. — Хоть на край света, — с облегчением выдохнула я. Серый туман вдруг взвился вокруг нас в бешеном водовороте. Голоса мертвецов на мгновение оглушили. А в следующую секунду я уже стояла посреди леса. Бледная как полотно Яга заглядывала мне в лицо. Черномор поддерживал под локти, не позволяя упасть. Яна с Ядвигой что-то радостно говорили, перебивая друг друга. Над головой сияло солнце, пробиваясь сквозь листву и расчерчивая травяной ковер причудливыми узорами. Вот только прохлады, обнимавшей мои пальцы, больше не было. — Где Илья?! — хрипло выкрикнула я, отталкивая неуклюжего Черномора. Глава 41 САМАЯ ГЛАВНАЯ БИТВА — Где? — Я перевела взгляд на сестру. Резко стемнело. Птицы умолкли, будто кто-то выключил звук. Кажется, над головой даже сверкнула молния. — Да что ты, внученька. Успокойся. Здесь он. Куда ему деваться? — заюлила старая Яга. Вот только на физиономии у нее было написано откровенное беспокойство. — Где? — повторила я. — Да тут такое дело… Не хотел он, чтобы ты его видела. — Что?! Ах ты, старая лгунья! — взвилась я. Несколько мелких молний ударили в землю, оставив после себя островки выжженной травы. — Верно она молвит, — раздался вдруг смутно знакомый голос. Я моргнула, узнавая и не узнавая любимые бархатные нотки. — Не хотел. Да видно, не выйдет по моему хотению. Я только рот раскрыла, пытаясь осознать, что за бред мне втирают и почему голос Ильи звучит так странно, как Янка и Ядвига расступились. — Это что… Почему… — только и смогла проговорить я, хотя уже поняла и «что» и «почему». Но Яга приняла вопрос к сведению и тут же затараторила: — Тебя мамаша в Навь загнала! Нет оттуда своего пути. Только чужой. Но ты никому клятв не давала, ни с кем себя не связала. А родная душа завсегда свое найдет, даже в Нави! — Завсегда?! — обозлилась я, припомнив рассказ незнакомца из тумана. — Ну, почти, — осеклась бабка. — Он сам захотел. Мы только помогли душу с телом разделить. — Временно! — вставила Ядвига. Но мне было не до их изворотливых объяснений. Я во все глаза смотрела на Илью. — Ну, вот так как-то. — Он улыбнулся знакомой теплой улыбкой. Только больше ничего знакомого не было. Передо мной на пеньке сидел седой как лунь старик. Почему-то он напомнил мне некогда могучий дуб, который уже отжил свое и вот-вот рухнет, вспарывая зеленый ковер травы узловатыми сухими сучьями. Руки, оплетенные черными венами, сложены в замок на коленях. Спина сгорблена. Лицо изрезано глубокими морщинами. Вспомнив, что надо дышать, я со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы. — Как это исправить?! — А никак, — с заметной опаской отозвалась Яга. — Навь свое жизнью берет. Нет там живым места. Вовремя вернулись. Еще чуток — помер бы. И тебя бы не привел, и сам бы сгинул. Он же не колдун, хоть и силу кое-какую имеет. Да не та это сила. Другая. Она… — Яблоко? — перебила я, не в силах отвести взгляд от того, кто еще несколько часов назад был молодым, полным сил мужчиной. — Не поможет тут яблоко, — покачала головой Ядвига. А Янка всхлипнула, кивая. — Опять врете! А то я не знаю, что оно с того света вернуть может! — Другое тут, — осторожно тронула меня за плечо Яга. — Хочешь, забирай яблочко да проверь. Но не поможет оно ему. Его молодость, а не жизнь сама Навь забрала. Не хватит у яблочка сил с Навью поспорить. Я чувствовала, что на этот раз бабка не лжет. Сделала несколько шагов и опустилась перед Ильей на колени, накрывая его руки ладонями. — Илюша… — Слезы сами потекли по щекам, но я и не подумала их вытирать. — Мы придумаем что-нибудь… — Да что уж… — Он улыбнулся и осторожно поднялся, заставляя встать и меня, провел кончиками пальцев по моей щеке, стирая влажную дорожку. — Знал я, куда иду. И с чем приду. А ты живи, любушка… Только глаза не тронула старость. Они остались такими же яркими и молодыми. И я поняла, что, если не смогу помочь ему, этот взгляд будет преследовать меня до конца моих дней. Взгляд человека, который умер из-за моей глупости, но не перестал меня любить. Человека, которого никогда не перестану любить я. Кто-то из бабок положил руку мне на плечо: — Что Навь отняла, то не отдаст… «У Нави отняла…» — всплыл вдруг в памяти испуганно-восхищенный голос одного из витязей. Я скрипнула зубами. — «Раз я с тобой поспорила и снова поспорю! Визуализация желаний, говорите?..» Я резко обняла Илью. Тот пошатнулся, но на ногах устоял. И даже обнял меня в ответ. — Любушка, — огладил шею его едва слышный шепот. — Отпусти меня. На что я тебе? Теперь-то… — На то, чтобы тебя видеть, а других потерять, — так же тихо отозвалась я. — И чтобы на всем белом свете только меня видел. Чтобы дом большой для меня поставил. Чтобы детишки наши во дворе бегали. А я бы тебя на крыльце поджидала. Жизнь твою хочу. А взамен свою отдам… А вокруг нас уже искрился яркими молниями ослепительно-белый кокон силы. Откуда-то издалека донесся панический вопль Яги: — Остановись! Стой, дура-девка! Дар сожжешь! Человеком станешь! Домой никогда вернуться не сможешь! «Можно подумать, мне нужен этот ваш дар, — невольно усмехнулась я, всем телом прижимаясь к любимому. — А домой… Мой дом рядом с ним!» В тот момент я осознала это как нельзя более четко и ясно. Даже удивилась, как могла не понять сразу. Бабки еще что-то кричали. Визжала Янка. Но внешний шум тонул в треске окружавшего нас с Ильей искристого кокона. Я просила, нет, требовала вернуть то, что принадлежало мне, все усиливая напор. С какого-то момента стало казаться, что я пытаюсь прорваться сквозь море битого стекла. В области солнечного сплетения разгорался локальный армагеддон, грозящий сжечь меня дотла. Но я каким-то даже не шестым, а тридцать шестым чувством понимала, что на верном пути. И только от меня зависит, удастся ли пройти его до конца. А потом в груди взорвалось маленькое солнце. «Люблю тебя», — мелькнула на осколках сознания последняя связная мысль, и все поглотила тьма. ЭПИЛОГ Яна Закусив губу, я смотрела, как они уходят. В груди черной змеей свернулась зависть. Почему одним все, а другим… — Ну, хватит, — сбила плавное течение моих мыслей Яга. — Давай обратно. Надо яблочко наливное зачаровать для тарелочки. Да и обереги обновить не помешает: потрепала их Марья, чтоб ей ни дна ни покрышки. Скрипнув зубами, я бросила взгляд в спины ненавистной парочке и развернулась в сторону избушки. «Проклятые счастливчики!» Они шли, склонив головы друг к другу, словно стали одним целым за эти несколько часов. Илья обнимал ее за плечи, а Васька вилась вокруг него как лоза. Ну просто эталон любви и взаимопонимания! — Янка! Шевелись уже, дура-девка! Дел невпроворот, — напомнила о себе Яга. Подавив рвущийся с языка мат, я ускорила шаг. Теперь бабка с меня живой не слезет. А ведь я уже успела поверить, что отпуск может стать бессрочным. Терем поставить где-нибудь поближе к теплому морю. Постепенно можно было бы и кое-какие блага цивилизации сообразить: клозет там теплый, душ нормальный. Но нет! Идиотка-сестра умудрилась не только своему мужику молодость вернуть, но и дар свой намертво пережечь! Сколько я ни вглядывалась, даже искры волшебной вокруг нее не заметила. А ведь когда она только на тутошней поляне появилась, искрила как рождественская елка. Бессребреница треклятая! Желудок жалобно заурчал. Я вспомнила, что из-за прибежавшего с самого утра Ильи не успела позавтракать, и потерла живот. «Не мог попозже явиться, скот. И бабка тоже хороша. Сразу панику развела и всех в лес погнала. Ничего бы с Васькой за лишний час не случилось, а мы бы хоть поели по-человечески!» Воспользовавшись тем, что Яга свернула в будочку у частокола, я поспешно вытащила из сундука скатерть-самобранку и расстелила на столе под яблоней. Черномор наградил меня за расторопность смачным поцелуем и стал накладывать себе в тарелку всего и сразу. Я пододвинула поближе блюдо с блинами и миску с икрой и принялась сворачивать аккуратные конвертики, растягивая удовольствие. «Хоть что-то паршивая Васька сделала хорошего — скатерть починила! В остальном же одни убытки». — Я поморщилась, снова подумав о негодной родственнице. И сама Ягой не осталась, и мужика своего в витязи не загнала, чтоб Черномора освободить. Да еще и домовой за ней сбежал, как втихаря сообщила мне Ядвига. Вот уж кто был недоволен уходом девицы едва не сильнее, чем я. Впрочем, на Ядвигу мне было плевать. Она боялась, что бабка Яга попрет ее с поляны и придется ей стареть как положено, вот и вилась мелким бесом то перед Васькой, то передо мной. У меня же проблемы были посерьезнее. Уже в силу того, что это были мои проблемы! Я разложила блинные сверточки с икрой в красивый полукруг и, сглотнув голодную слюну, поднесла один к губам. — Янка! — Бабка выросла рядом как из-под земли. — Чего расселась? Успеешь еще живот свой бездонный набить. А сейчас шевелись. Солнце уйдет.