Я зло швырнула блин в тарелку, но спорить не посмела. С рожденной ведьмой мне, даже будучи признанной хранительницей Буяна, не тягаться. Тем более что именно бабка меня всему научила и все мои ухватки знала наперечет. Уже замешивая в огромном котле вязкую основу для пропитки оберегов, я пыталась понять, как же умудрилась так пролететь со своими планами. Ведь все было продумано до мелочей еще в тот день, когда ко мне в первый раз явился Мерлин с просьбой вытянуть из другого мира дочку русского князя. О сестричке я была наслышана. Бабка часто ее поминала и сетовала, что не может учить ее вместо такой бесталанной меня. Как же, рожденная ведьма, внучка одной ведьмы, дочь другой, да еще и княжеская кровь в ней тоже непростая. Куда уж мне. Даже при Черноморе не стеснялась меня мордой в помои окунуть, старая карга. А еще родная бабуля. Тьфу! Разве удивительно, что проклятую сестричку я возненавидела всеми фибрами своей души? И тут такой подарок судьбы. Оказывается, есть нитка, за которую Ваську можно из моего любимого мира выдернуть. Да я бы сделала это, даже если бы никакого другого применения ей и близко не нашлось. Уже ради того, чтобы она не сидела в тепле на унитазе, когда я каждую зиму морожу зад над дырой в продуваемой всеми ветрами будке во дворе. А уж когда я ее увидела, план сложился в одно мгновение. Посадить дуреху на свое место, научить, что к чему, через блюдечко, дождаться, пока явится бабка, почуявшая чужую силу, обидеться и гордо уйти в закат. Гениальный план! И такой же провальный! Для начала эта дрянь в первый же вечер умудрилась сожрать яблоко с блюдечка, и связь мгновенно стала односторонней. Мало того, я и возможность заговорить ее во сне потеряла: мне приходилось орать как оглашенной, чтобы чертова тарелка хоть как-то заработала. Какой уж тут сон? Пришлось вытягивать из того мира еще и Ядвигу, чтобы хоть кто-то подсказывал, иначе дуреха сбежала бы в первые же дни, теряя юбки. Надо же было поганцу Илюшке за нареченной отправиться. Предупреждала же Мудлена: держи гада подальше, он над девкой полную власть получит, и погонят тебя с княжеского двора поганой метлой. Так нет, этот кретин вместо того, чтобы Васькиным нареченным заниматься, своего Илюшку подослал! Да еще и разболтал на все стороны, что скоро княжеская дочка у него в кулаке будет! Тут уж и Марья Моревна проснулась, своего Илью в поход снарядила, ведьма старая! И что мне оставалось делать? Не возвращаться же раньше времени. Бабка-то еще не явилась. Одна надежда была, что Васька Илюшек этих всех скопом моим специальным самогоном напоит, чтоб разом отделаться. Тут бы им и конец пришел. Но нет… Со всеми лично разобралась, идеальная наша. Не отпуск у меня получился, а двойная работа. И колдовать приходилось куда больше да тяжелее, без Буяна-то. И с хозяином постоялого двора что ни день ругаться. Не нравится ему, видите ли, помет птичий! А как мне иначе переписку со всеми вести? И Ядвиге мозги на место вправить, и Ивана-дурака приплести, и князю нужный шепоток доставить. Да еще с Моревной пока договорились, семь потов сошло. Я хоть и Яга признанная, а попробуй расшатай обереги с дальнего расстояния, чтобы ведьма эта со своим войском пройти смогла! И все это втайне от Черномора. Поди объясни ему, что ради нашего счастья стараюсь, а не ненавистную сестру извожу из зависти. И все зря! Ядвига своими делами занялась вместо того, чтобы Илью отвадить. Дурак и вовсе все перепутал, должен был Марьиным шпионом Илюшку ославить, а что наплел, я до сих пор не поняла. Князь и вовсе мои шепотки за наветы англициев принял. А самой Моревне уж на что простая задача досталась: Илюшку бездоспешного прихлопнуть. И то не сумела! Да еще мне же и нагадила артефактом своим с туманом из Нави. Звонкий подзатыльник чуть не отправил меня в котел, разом выбив и воспоминания, и сожаления из головы. — Ты куда смотришь, разиня? — рявкнула Яга. — Давно пора мох да мышей летучих добавлять, а у тебя еще и кошачий волос не кипит! Начинай теперь сначала, дуреха! Заскрипев зубами от злости, я потащила испорченное зелье в сени. — Вот же досталась внученька безголовая, — ворчала мне в спину старуха. — То ли дело Василиса… И умом светла, и пытлива… — Так и учила бы ее! — не сдержавшись, огрызнулась я. — И учила бы! — уперла руки в боки Яга. — Да оттого, что ты ее здесь без науки бросила, теперь ждать придется! — Чего ждать? У моря погоды? Сожгла она дар. Был и нетути! — А ты, я гляжу, и не рада тому, — прищурилась бабка. — А чему тут радоваться? Взялась бы ты за свою любимую Ваську, а меня бы в покое оставила. Я бы с Черномором пожила по-человечески. Детишек бы завели. Одного. Чтобы фигуру не испортить. Дом бы у моря с теплым туалетом построили… А теперь я тут застряла на веки вечные… — Ой и дура ты, внучка, — покачала головой Яга. — Учила я тебя, учила, а все без толку. — С чего это я дура?! — окрысилась я, окончательно обозлившись. — А с того, что голова у тебя дырявая. Вернется Василиса. Год пройдет али десять, но вернется. Тут-то я тебя со двора и попрошу. — Да хоть прямо щас! Только что ты тут с Ягой бездарной делать будешь?! — Точно дура. Василиса ведьма рожденная. Рожденная! Не чета тебе, недоделанной. Восстановится у нее дар, раз сама не померла. Он — часть ее. Не обрубить, не оторвать, не выпить. — О как! — От удивления я чуть не выронила тяжелый котел. — Хорошо бы. Да только с чего ей возвращаться? Вон как уходила с Илюшкой своим. Даже не обернулась ни разу. А в избе с мужем не поселишься, детишек не разведешь. — Гусей разводят, а не детишек, — скривилась бабка, но я только отмахнулась. — Зачем ей возвращаться? — Не по нраву ей тамошняя жизнь придется. Ты тут склочничала да пакости подстраивала, а только не туда смотрела… «Бабка знает?!» — От страха руки-ноги сделались как ватные, и я бухнула котел на пол. — Не трясись, не трясись, зловредная, — ухмыльнулась Яга. — Хоть ты только о себе думать можешь, да невольно Буяну добро сделала. Илюшка-то на что обижался? За что себя Василиса корила так, что чуть до смерти не уморилась, его молодость у Нави отнимая? — За что? — тупо переспросила я. Я и правда не понимала, зачем это понадобилось моей ненормальной сестре. Вряд ли она так хорошо разбиралась в разновидностях дара, чтобы знать, что и не помрет, и силу не потеряет. — За лжу, — назидательно подняла палец бабка. — Там недоговорила, тут недосказала, вот лжа и получилась. А ну как она узнает, что ее Илюшка тоже не без греха? — А какой на нем грех? — навострила уши я. — А тот же самый. Тут недоговорил, там недосказал, — ухмыльнулась Яга. — Сынок он царя берендейского. Младшенький, правда, а все едино царевич. И удрал он от батюшки не просто так, а потому что оженить его собрались на дочке хана Загорского. Военный союз у них там намечался. А Илья возьми да сбеги прямо из-под венца. — Ишь ты, — присвистнула я. — То-то Ваське там обрадуются: человечка без роду без племени. Папаше-то она без Ильи да без силы ведьмовской даром не нужна. — Не нужна. Да и сама к нему не пойдет, — кивнула бабка. — Тут еще и новая печаль у берендейского царя приключилась. Старший сын его намедни помер. Хворь какая-то странная сожгла парня в два дня. А вчера и средний захворал тем же самым… — А ты откуда все это знаешь? — А Васька-кот мне на что? Он в любую щель пролезет, только подкинь его до той щели. На это мне сил достанет, чай, не первый год таким балуюсь. А кто кота стеречься будет да тайны перед ним тайничать? — Ха! Будет Ваське сюрпризец! — Я кое-как подавила злорадную усмешку. — Будет, будет, — кивнула Яга. — Не нужна берендейскому царю такая женка у сына единственного. — А ну как потравят? — забеспокоилась я. Свобода вновь оказалась невыносимо близко, и потерять ее из-за такой глупости ох как не хотелось. — Не потравят. Побоится царь, что не простит сынок. Сам говорил, Васька слово в слово передал. А вот выжить — выживут. Да и не захочет Василиса в царевны: из терема нос не высунешь, знай вышивай да кивай, когда царь-батюшка велит. Сама сбежит от такой жизни да лжи мужниной. А куда ей пойти? — На Буян! — восхитилась я. — Ну, бабуля… — То-то. А ты дурью маешься. Моревну приваживаешь, шарлатанов заграничных привечаешь. Тьфу. Дура-девка. Все, котел бери! Зелье само не сварится. А тебе еще… — Хозяйка! — донесся вдруг со двора молодецкий бас, заткнув бабку на полуслове. — Отворяй, гостя принимай! — Иди работай. — Яга кивнула на стол, где до сих пор валялся отвратительный накладной нос. — А я сосну. Умаялась с тобой, бестолковой. Я через силу пришлепнула на лицо нос и, накинув волшебную шаль, выглянула в окно. За калиткой маячила румяная рожа Ивана-дурака. Я чуть не взвыла: вот только его мне и не хватало! — Ну? Чего застыла? — поторопила бабка. — Чего он орет, как тетерев на току? — Да иду уже, — огрызнулась я. — Справил я твою работу, хозяйка! — гордо заявил дурак, едва шагнув на двор. — Победил Ягу фальшивую. — Э… — вытаращилась я. — Шел я, значится, по лесу. Змея трусливого догонял. Смотрю, идет тетка. Страшная как смертный грех. В волосах ветки, заместо сарафана — сыра-земля. Лицо черное, полосатое. Я сразу понял, кто такая по лесу бродит. Но, думаю, раз обознался, тебя чуть не обидел, как бы вдругорядь не ошибиться. А как проверить? Крикнул: «Яга!» Я ж знаю, что ты по лесу в таком непотребном виде не шастаешь. — А она? — кое-как выдавила из себя я. — А она как закричит нечеловеческим голосом: «Где?!» — да в сторону скок. И прямо в омут. — Утопла? — слабым голосом спросила я, соображая, кого мог утопить дурак и какую русалку ждать у ворот с жалобой в ближайшее время. — Если бы. Руками замахала, ногами задрыгала. Я, кричит, Марья Моревна, англицкая королевна, спасай меня сей же час, дурак-лапотник. Я думаю: обознался. Простите, говорю, великодушно, и лопату свою верную протягиваю. — И? — И ничего. Только туман серый вспух на том месте, где ведьма нечестивая бултыхалась. Хлоп — и нет никого. Испужалась она волшебной лопаты и лопнула от страха. «Или ты своей лопатой ее навские артефакты расколошматил», — поправила я. Разумеется, вслух ничего подобного не прозвучало. — Вот теперь к тебе пришел. Помоги Горыныча воевать. Нужны мне сапоги семимильные… — Погоди, — перебила я, лихорадочно соображая. Не оформившаяся до конца идея маячила на границе сознания, не давая ухватить себя за хвост. — Куда уж годить, — надулся дурак. — И так я за ним год уже гоняюсь. Или два. Или… — Стой! — Кусочки пазла с щелчком встали на место, и губы сами собой разъехались в довольной улыбке. «Десять лет ждать, говорите? А вот фигушки, бабушка. У меня молодость не резиновая!» Я посмотрела на дурака самым проникновенным взглядом, на какой только была способна. — Зачем тебе эта трусливая ящерица? Не больно-то геройский подвиг из нее получится. Есть у меня для тебя другое дело. Важное да славное. Хочешь? — Ага, — закивал Иван, подавшись вперед. — Тогда слушай, — понизила голос я. — Есть на востоке такая земля, Берендеево царство называется…