Из всех доступных источников информации в относительной досягаемости имелся только кот, и вывод буквально напрашивался: допросить с пристрастием и вытрясти из пушистой шкуры все подробности. «Допросишь тут, — проворчала я про себя, очнувшись от размышлений и обнаружив перед носом очередную пустую миску и улыбающегося витязя. — Пока эти тридцать три рыла накормишь, сама поесть не успеешь, не то что глобальные проблемы решать. Тридцать четыре, — поправилась я, покосившись в сторону баньки. — Огородного робинзона тоже кормить надо». Положив сырники в последнюю, тридцать третью миску, я убедилась, что за добавкой никто не идет, и свернула скатерку. Ясно было одно. Хватаясь за все подряд, как делала до сих пор, ничего путного я не достигну. Значит, проблемы нужно решать поэтапно. Бочком убравшись с крыльца, я первым делом сменила заляпанный на заднице сарафан на новый, мимоходом подумала, что пора бы уже заняться стиркой, и тут же об этом забыла и позвала Ваську. — Котяра! Давай думу думать! — Если опять вредительскую, то я заранее отказываюсь, — отозвался с балки кот. — Ладно, ладно, — слега смутилась я. В комнате до сих пор попахивало тухлыми яйцами — отголосками моей неудачной попытки починить самобранку. — Про нечисть мне расскажи. Чего от меня Илюшка лесной хочет? — Известно чего, — лениво мрякнул кот, и не подумав спуститься. — Душу нечестивую. — В каком смысле? — Ой, темнота мне досталась в ведьмы, — вздохнул Васька и спрыгнул на лавку. — Как нечисть получается, знаешь? — Не-а, — помотала головой я, примерно сложив руки на коленях, и приготовилась слушать. — Есть такие дурни, кто душу свою духам или колдунам в заклад отдает. А взамен чего-нибудь выпрашивает. Штуку какую волшебную или помощь в чем. Потом та душа нечистью и становится — привязана она к этому миру договором. — Неравноценный какой-то обмен получается, — пожала плечами я. — Так каждый же уверен, что ему это не грозит, — хмыкнул Васька. — Мол, уж он-то куда умнее и обманет-обхитрит глупых духов. А о том, что эти духи да колдуны за свою жизнь долгую таких хитрецов сотни повидали и ни один не ушел, не думает. Мряк-ряк, и вот уже новый болотник с огоньком по топям шастает или тач-спотыкач лестницы паскудит. И у каждого свой договор: сколько душ погубить, пока сам освободится. — М-да… Человеколюбию такая ситуация вряд ли поспособствует, — передернула плечами я. — Ну да. Я даже слыхал, что порой они и уходить не хотят потом: нравится им людей губить. Но есть и другие. Редко, конечно, но встречаются. Те, кто на сделку с потустороньем от безысходности пошел, а то и вовсе ради кого другого. — И что? Тоже людей в болото заманивают? — Когда как. Какое-то время противятся, конечно, но рано или поздно всякий ломается. — Илья меня за такую принял? Он меня лесной нечистью называл. — Наверное, — равнодушно согласился Васька. — Ты же его от болота отвести пыталась. И потом спасла. Вот он и решил, что душа у тебя чистая и надобно ей помочь. — В чем? — На тот свет отправиться, — ухмыльнулся кот, явно наслаждаясь моей отвисшей челюстью. — Прибить, проще говоря. Только ни одна нечисть без дозволения хозяина из этого мира не уйдет. А иных в шею гонят, и то не желают, но это не про тебя. Вот Илюшка Ягу и расспрашивает. Узнает, кто твой хозяин… — Нет у меня хозяев! — возмутилась я. — Ну он-то того не ведает. Он же как думает: договор твой выкупит али отберет, тогда уже и тебя на головушку укоротит. Ради твоего же блага. — Обойдусь я без таких благ, — скривилась я. — Кто ж спорит, — фыркнул Васька. — Потому и услать его надо поскорее. Пока не вообразил, что Яга твоя хозяйка. Хочешь с настоящим богатырем ратоваться? — Еще чего не хватало! — Правильно. Это настоящей Яге он на один зуб. А тебя пока по травке размажет и не запыхается. — Догонять запыхается, — огрызнулась я. — Ну разве что, — ухмыльнулся кот. — Так что гони его в шею и наподольше. — Именно это и собиралась сделать, — буркнула я с некой долей сожаления, удивившей меня саму. «Тебя тут из самых лучших побуждений убить планируют, а ты дурью маешься», — одернула я себя и снова расстелила скатерку. Сырники не лезли в горло, несмотря на ощутимый голод, и я ограничилась парой огурцов. — И как наши чешуйные витязи их в который раз подряд есть согласны, — проворчала я себе под нос. — У нас бы уже часть взбунтовалась на такой кормежке. — А чего им сделается? — отмахнулся кот. — До того гречу ели. И нормально. — И сколько они ее ели? — Да уж, почитай, годков… — Только гречу?! — опешив, перебила я. — Да я ж тебе рассказывал! Еще рыбу варят и дичину жарят на вертеле! — Угу, рассказывал. «М-да… Если бы я год жевала гречу с мясом, то, наверное, и на дуриан бы с голодными глазами бросилась. Хотя о чем это я? Я бы вообще сдохла на такой монодиете! Так. Питание личного состава — задача номер два. Сразу после усланья Илюшки. У меня тут витязи голодные, а он меня убивать вздумал, паршивец!» Придя к такому выводу, я налила в чашку молоко, наполнила еще одну тарелку ненавистными сырниками со сметаной и, не удержавшись, положила туда же два свеженьких пупырчатых огурчика. «Вот тебе, маньяк!» Хихикнув, я сунула в карман псевдоволшебный клубочек и пошла во двор. Илья, как и в прошлый раз, нашелся в тени частокола рядом с грядками. Надо признать, огород под его неусыпным присмотром выглядел превосходно. Все выданные мной семена отлично взошли и сейчас радовали глаз яркой зеленью. «Гусе-лебединое удобрение — это сила», — невольно подумала я, полюбовавшись на розовеющие в тени листвы бока помидоров, заросли укропа, моркови и еще бог знает чего, что я опознать без внимательного осмотра была просто не способна. Ну что тут поделаешь, если все мои познания в агрономии ограничивались тем, что окна нашей общаги в военном городке выходили на ротный огород. Признаться, там же стоял и свинарник, так что неудивительно, что в окно я смотрела редко. Очень редко. Тарелку богатырь принял с уважительным поклоном, но ел так охотно, что я даже заподозрила, что он не тронул на моих грядках ни одного огурца. Глубоко в душе зашевелилась совесть, но стоило вспомнить, как меня собираются облагодетельствовать, как она, будто поджав хвост, затихла. — Под яблонькой тебя подожду, — только и сказала я. Не стоять же у жующего человека над душой, даже если он и планирует тебя убить. Впрочем, из виду благодетеля я все равно не выпускала, из-под опущенных ресниц наблюдая, как он аккуратно завернул огурцы в чистую тряпицу и сунул в карман. «Не прокатило, — ухмыльнулась я. — О сочетаемости продуктов тут уже знают». — Спасибо на добром слове, бабушка, — поклонился Илья, подходя. — На здоровье, — буркнула я, вовремя подавив желание обернуться в поисках упомянутой бабушки. — Подумала я над просьбой твоей. — Поможешь? — обрадовался он. — Помогу, если ты мне поможешь. Служба за службу, так сказать. — Он кивнул, соглашаясь, и я продолжила: — Есть у меня волшебная тарелка. Каталось по ней яблочко и все мне показывало. — Я запнулась, подбирая слова. Не говорить же, что сама сожрала чертово яблоко. Не поймут. — Каталось, каталось да сгнило. — Сгнило? — заметно опешил он. — Колдовство такое было, — выкрутилась я, понимая, что с причиной явно промахнулась. — А… — Вот. Найди мне такое яблочко. Тогда помогу тебе с нечистью разобраться. — Освободить, — уточнил он. — Освобождать сам будешь, — проворчала я, припомнив, как именно предполагается освобождать мнимую нечисть. — Но где и у кого искать ее, расскажешь? — не отставал дотошный богатырь. — Расскажу. Даже, может, и покажу, если успеешь вернуться вовремя, — хмыкнула я. — Если успею… — задумчиво повторил он, бросив в мою сторону проницательный взгляд. — Значит, верно мне привиделось. Недолго светлой душе осталось. — Яблоко, — напомнила я, не желая вникать в богатырские фантазии. — Яблочко наливное, молодильное… Где же искать его? — Все тебе расскажи… Может, еще и сходить самой? — слегка рассердилась я. Илья озадаченно моргнул. Я поспешно достала из кармана клубок и заговорила, импровизируя на ходу и приплетая все сказки, которые только способна была вспомнить: — Вот тебе клубочек волшебный. Зайди подальше в лес да брось его на землю. Он тебя к яблочку и приведет. Я кинула клубок ему в руки. Илья поймал его на лету и бережно засунул в карман. — Ну все, отправляйся, — поторопила я и на всякий случай уточнила: — Меч-кладенец тебе не полагается. — Своим обойдусь при нужде, — едва заметно усмехнулся Илья и в очередной раз поклонился. — Спасибо на добром слове! — Не за что пока. Иди, — буркнула я. Через пять минут за калиткой уже гарцевал красавец-конь, которого я недавно вытаскивала из болота. Вот уж кто в гостях стесняться не стал и наел гусе-лебединой травой такие бока, что аж лоснился. — Я скоро! — крикнул Илья, взлетев в седло. — Можешь не торопиться, — проворчала я ему в спину и поплелась к избушке. Надо было напомнить легкомысленным витязям про обещанный котел. Да и про сахар у Васьки выяснить. Но взгляд нет-нет да и возвращался к едва заметной тропке, на которой скрылся всадник. «Нет… Все-таки что-то в нем есть, — с долей сожаления подумала я. — Не лентяй, симпатичный… Даже не врал вроде… Один недостаток… Убить меня мечтает, скотина! Все у тебя, Васька, не как у людей. Даже поклонники!» Я сплюнула и ускорила шаг. «Привезет яблоко — хорошо. Попробую Ягу вызвонить. Пусть объясняет, что тут творится. А „нечисть“ ему можно и из-за забора показать. Не зря же Васька говорил, что без моего разрешения никому сюда хода нет. А не привезет… Ну, на нет и суда нет…» — Ну, ты даешь! — встретил меня на пороге кот. — Что опять не так? — насторожилась я.