Тюрьма Лачмер в Англии действительно была особенной, где заключенные за свое заключение еще платили по двадцать фунтов в неделю, так что можно подумать, что там рай небесный. Платил и Максим Савченков, только не из собственного кармана. За него рассчитывалась бухгалтерия СИС. Максим находился в отдельной, уютной камере – там был ковер, телевизор, полка для книг и даже стол, за которым можно было писать письма. Писем Максим не писал… Почти каждый день к нему приходил офицер английской разведки. Чарли Сторн, окончивший университет, был воспитанный и вежливый человек. Чувствовалось, что он любил себя: особенно тщательно он ухаживал за лицом. Чистое, даже бархатистое, оно было привлекательно, как у девушки. Милое, ласковое обхождение не очень нравилось Максиму. – Слушай, мистер Чарли, а нельзя ли как-то по-другому. А то ты меня обхаживаешь, как красавца-скакуна на ипподроме. Чарли засмеялся милым смехом и, пожалуй, понял Максима. – Ты же офицер разведки, Максим. Пойми правильно. Меня так учили… Впрочем, с Чарли он говорил часами. Это был единственный его собеседник, так как Кеннет Стоун в тюрьму не заявлялся, и, видимо, по понятным причинам: Кеннет передал его английской контрразведке. Первые дни, когда разговоры носили общий житейский характер, Чарли выявлял биографию, характер и стиль поведения русского разведчика. Именно в эти часы они много говорили о разведке. И Чарли все-таки сумел выудить у Максима способы подготовки разведчиков через наставников-приватов… Но постепенно Чарли стал подходить к главному вопросу: не может ли Максим засветить ему хотя бы некоторых разведчиков-агентов, находящихся в Англии? Больше всего Максим боялся этого. Только теперь до него дошло, что с этого всегда начиналось предательство… Максим оттягивал время… Он не соглашался, говоря Чарли, что просто не знает, что в русской разведке он стоял особняком – ему никогда никто не доверял больше, чем он должен знать. В разведке это настолько законспирировано, что знать о разведчиках или агентах в резидентуре невозможно… Тем более ему, находящемуся на дипломатической службе… Чарли слушал, словно понимая его положение, но однажды вдруг вспылил – милое, девичье лицо покраснело, и чертовски приятные глаза стали злыми. – Максим, – обратился он по-свойски. – Зачем ты мне вешаешь лапшу? Я же к тебе с пониманием… А ты? Ну? Не я же остался в России? Это ты в Англии, и не по принуждению, а по собственной воле! Ну, если ты будешь отпираться, ты долго просидишь в тюрьме Лачмер. И уже не мы будем платить за тебя, а ты сам заплатишь по двадцать фунтов за каждую неделю. Офицер английской разведки резко отвернулся от Максима, давая этим понять, что рассержен… Посидев молча напротив, он вдруг встал и, пройдясь демонстративно по камере, раздраженно сказал: – Ты, видимо, не понял… с кем имеешь дело! Если ты так будешь себя вести, выдадим русской разведке. Или обменяем на своего агента. Собственно, я не понимаю тебя. Зачем строить из себя мальчика в штанишках из совдеповского детсадика. Чарли, не прощаясь, вышел из камеры. Несколько дней он не приходил, и до Максима наконец дошло, что он вляпался бесповоротно… Максим затосковал… На душе стало гадко. Он уже подумал о побеге из тюрьмы. Правда, были и сдерживающие обстоятельства. Вернуться в резидентуру, где его уже не ждут, было бы смешно: там ничего хорошего не ожидало. Вылет в Москву и Матросская Тишина. Тем более, распаляясь, Максим заранее рисовал себе устрашающие картины… Что же делать? Казалось, для него выхода нет. Оставалось одно: или повеситься, или резануть вену… Умереть, оставляя в банке доллары, да еще неизвестно кому… Но Максим очень хотел жить. Чтобы быть богатым. Чтобы свободно ездить на Лазурный Берег Франции, в Монте-Карло, на Багамские острова… В эти трудные минуты и пришел навестить Кеннет Стоун. Он сделал вид, что ничего не ведает о Чарли. Пришел сам по себе, потому как соскучился… Максим Кеннету обрадовался, как соломинке, – все же он ему доверял… Да и кому еще можно было здесь довериться? Кеннет терпеливо выслушал его жалобы. – Конечно, неприятно слышать неприемлемые требования Чарли, – заметил он с виноватым лицом. – Здесь я чувствую и свою промашку. Но и Чарли по-своему можно понять. Он офицер разведки. Это его работа. И если он ее будет выполнять плохо… Но, с другой стороны, и мы должны пойти на компромисс… От него если не всё, то многое зависит. – Я не могу выдать людей. – А зачем их выдавать, тем более которых не знаешь. Назови только тех, с кем ты сталкивался в Финляндии… Норвегии, здесь, в Англии. Для проформы. Этого будет достаточно, но не во вред себе… – Но во вред им… – Тебе что, с ними жить? Детей крестить? Ты для них уже буржуй, коммерсант и капиталист, которых надо вешать на первом суку… Попав в каверзное положение, они что, думали бы о тебе? Да нет, первым, кого бы засветили, был бы ты… Остальное – риторика, дешевая пропаганда… Словоблудная философия! Кеннет говорил неторопливо, но энергично, с экспрессией. И это, пожалуй, действовало на Максима. – Что важнее, твоя свобода, коттедж, который я для тебя присмотрел, фирма – уже есть у нее название – «Эврика»… Или какие-то пустые разговоры о порядочности… Скажи, Максим, о какой порядочности может идти речь, если Родина заставляет тебя здесь врать, изворачиваться… А где же они, права человека? Максим с ожесточенным лицом смотрел на Кеннета. – Нет, я бы повел себя по-иному, – с мягким нажимом на слово «повел» сказал Кеннет. – Тебе нужна Англия, а все остальное уже не имеет никакого значения… Ты вышел из старой игры, и если ты сумеешь вывести из этой игры еще кого-то, господи, да пусть они только радуются! Холодная война закончилась. Россия вступает в европейские союзы. А русские министры да политики раскрыли такие секреты КГБ и такие тайны кремлевского двора, что ты на их фоне козявка… Максим, казалось, заразился энергией Кеннета. – В том, что ты сказал, есть много сермяжной правды… – Мне-то зачем тебя обманывать? Максим попил с Кеннетом кофе, который тот ему привез, и, проводив, вдруг возродился в прежнего неунывающего парня. – Они все хотят, чтобы за них умирали. Все к черту! Кеннет Стоун – умница, он понимает жизнь лучше меня и лучше Снытко… В этот вечер Максим лег в постель раньше обычного: его ничто не терзало, и он впервые заснул легким, крепким и спокойным сном. Глава 76 Чарли Сторн заглянул к Майклу Стегнеру. – Давно, дружище, не виделись, – сказал Чарли. – Зашел к тебе заодно и посоветоваться. Майкл подвинул Чарли стул. – Слушаю. – Под моим колпаком русский агент. Раскручиваю. – А, знаю… Это вербовочная работа Кеннета. – Пока не получается. Может быть, что-нибудь приду-мать? Посоветуй. – А нельзя ли ему сделать промывание мозгов? Посадить на таблетки или уколы? – Ну а еще что? – Перевести его в другую тюрьму и подбросить уголовника. Он сразу превратится в тряпку или в бабочку. Вить можно любую веревку. – Вроде все оно так. Вить веревку проще… Но Кеннет просил этого не делать. – Ну, что тогда? Он, видимо, побаивается, что его могут кокнуть? Сделай инсценировку. – Пожалуй… Вместе покурили и распрощались. – Приходи поболтать, – сказал Майкл. – Дел по горло, – Чарли резанул рукой по горлу. – А тут еще этот… Чарли Сторн чуть не поругался с Кеннетом. Тот, узнав, что Чарли готов экспериментировать, вышел из себя: – Ты что, решил все испортить? Я с Максимом провел столько времени, все вел исподволь, а ты… как мясник, топором. Ты что, первый день в разведке? Чарли, смутившись, глуповато улыбался. – Ну, понимаешь… – Здесь нужна ювелирная работа. После твоих уголовников он замкнется, а после наркотиков превратится в дурака. Максим должен стать полноценным агентом СИС… Мы так, Чарли, не договаривались… – Конечно, конечно, я с тобою согласен. Но… Чарли скрыл от Кеннета, что был в тюрьме Лачмер с Майклом Стегнером. Как они думали, нужен короткий нажим.