Максим же о своем прямом начальстве так строго не судил: «Каждый пашет свою борозду. А если глуп – то это надолго». Свою судьбу он рассчитал до мелочей – и неплохо: пусть этот Снытко вовремя заткнется. Впрочем, Максим примерно знал, что о нем думали Снытко и Дроздов. «Но это их проблемы…» На этот раз Максима вызвали через министерство. Он ехал с охотой, так как дела с танком подходили к удачливому концу. В Москве он снова встретился с полковником Масловым. Тот увез его на загородную дачу в Одинцово. Там за стопкой полковник объяснил, что все нормально проработано и что, видимо, окончательно танк будет продан через военную госкомпанию. – Мне все равно, через кого он будет продан, – сказал Максим, – хоть через бабу-ягу, но чем раньше, – тем лучше. Максим остался на загородной даче на несколько дней. Как сказал полковник, не сегодня-завтра «нагрянет сам» – кто, он не сказал, но Максим догадался, что это не Пономарев, с которым он в какой-то мере уже сблизился. В эти бездельные дни Максима тянуло на размышления. Возможно, перелистывая газеты, он наткнулся на статью о кремлевских детях… Не думая, принадлежит ли он к золотой молодежи, тем не менее считал, что жизнь должна принадлежать вот таким, как он… Он не был «кремлевским», хотя положение отца в МИДе было всегда достаточно высоким… Впрочем, детей руководителей страны он как бы выбрасывал из умной, двигающей жизнь вперед элиты. Кремлевские дети его больше удивляли. Многие из них уходили в неизвестность или были настолько никчемны, словно «на них отдыхала природа». А те, которые чем-то сверкали, на его пути не встречались… и он об этом не жалел. Но на элиту, в которую, бесспорно, входила его семья, он порой обижался: «очень уж она компромиссна…» Генерал на дачу не приехал, и Максим зря потерял время. Полковник Маслов извинился. – Понимаешь ведь, генерал сам себе не принадлежит. У него ведь тоже есть начальство… Оба рассмеялись и сошлись на мнении, что для их дела это не важно. Приехав в Москву, Максим домой не заходил. Жил инкогнито в гостинице Московского военного округа. Днем шнырял с полковником Масловым, а вечерами сидел в своем номере – спал, читал или, выпив «горилки», смотрел телевизор. Наконец настал долгожданный вечер. Позвонил полковник Маслов. – «Пакет» в дороге. Пока решается вопрос – морем из Питера или самолетом «Руслан». – Я понял, – заметил Максим. – Мне можно позвонить в Лондон, предупредить? – Думаю, да. Максим пошел в буфет, перекусил с пивом и посмотрел на часы: Кеннет Стоун должен быть у себя. Кеннет действительно был у себя. – Старик, как наши дела? – В ажуре. «Посылка» уже в дороге. Есть, правда, некоторые шероховатости, но все обойдется. Мелочи. Максима так и подмывало хотя бы на минутку забежать домой. Даже был рядом… но сумел «зажать себя». С генералом он так и не встретился, но полковник Маслов организовал разговор по телефону. – Мы вас понимаем, – грубовато пробасил генерал-полковник. – И нас поймите. Деньги на счет… это основа. А они кое-где не поступили! – Это недоразумение. Не беспокойтесь, все будет в порядке. – Я надеюсь. Глава 67 Из Москвы пришла шифровка. «Москву интересует положение с профессором. Президент держит под контролем… Просим доложить в течение двадцати четырех часов о поиске профессора. Первый». Егор пожевал губами. В Москве напористы, но они в Москве, а не в Нью-Йорке. Появился Ярослав – всем было ясно, что Юрка попался в бандитский капкан. К профессору прибавился в заложниках еще и сотрудник разведки… Так что есть о чем сообщить Москве. В первый раз Егор пожалел, что рядом с ним не было Братышева: тот сумел бы найти выход… Ярослав заметил: видимо, никуда не денешься – если не освободим сейчас Юрку, придется подключать ФБР… – Они-то имеют эту информацию? – спросил Егор. – Пока нет. В этом я уверен. – ФБР мы можем подключить… рано или поздно. Но тогда на весь мир будет известно, что русская разведка в Манхэттене. …Они втроем сели в машину. От верного действия зависела судьба Юрки, а может быть, и профессора… Собственно, терять было нечего. Но они не знали того, что произошло в красно-кирпичном доме, где обычно проживали латиноамериканские эмигранты. Пантера был настроен боевито: не дождавшись Конопли на поклон, он посчитал себя не только оскорбленным… Получалось, что вчерашний вассал его просто проигнорировал. Многие боссы этого не терпели только потому, что это могло плохо отразиться на братве. Как когда-то говорил Пантера, братва – организм чувствительный… Пантера сказал себе, да и другие поняли: дело теперь не столько в профессоре, сколько в восстановлении статус-кво. Он должен был проучить зарвавшегося Коноплю. Пантеровцы действовали искусно. Они ловко, без шума, сняли внешнюю охрану возле дома и свободно проникли в квартиру. Позвонили, и кто-то, не подозревая, открыл дверь. Боевики Пантеры ворвались и стали «крушить». Их было больше – и они были агрессивнее… Всех людей Конопли положили на пол. А увидев Юрку и узнав, что это московский журналист, Пантера вообще обалдел. – Ты что, Конопля, сдурел совсем? Ты еще на наводку работаешь? Конопля стоял перед ним, пошатывающийся от побоев и нервного напряжения. С руками назад, в наручниках, он был в плачевном состоянии. – С каких пор ты поглупел? – брякнул Пантера. Он все же надеялся на то, что Конопля будет умолять его о прощении. Однажды, в Новосибирске, такое уже было – и хотя это было давно, но Пантерой не забыто. И если Конопля сейчас это сделает, унизится и попросит прощения, то он еще способен его и простить… Но Конопля стоял молча с запекшимися губами и глотал от злобы слюну. – С каких пор ты поглупел? – повторил Пантера. И вдруг – Пантера этого никогда не ожидал – Конопля из всех сил харкнул плевком в лицо босса. Пантера ошалел. Коноплю он не узнавал… Пантера молча вынул маленький дамский браунинг и, не задумываясь, выстрелил в Коноплю. Тот присел на колени – потом рухнул на пол. Босс молча отвернулся от него и вышел в коридор. Там он распорядился насчет профессора… Коричневый джип увез профессора в неизвестном направлении… Русские разведчики прибыли к развязке. Пантеры уже не было, как не было и профессора. Братва Конопли разбежалась кто куда… Тело Конопли тоже исчезло – то ли его прихватили свои, то ли было особое приказание Пантеры… А про Юрку вроде как забыли. Он так и остался, прикованный на кухне к радиатору. Так что освобождение Юрки произошло без драк и выстрелов. Его благополучно отвязали от батареи отопления и, положив на пол, стали массировать затекшие участки тела. После крепких рук Ярослава Юрка постепенно ожил. Он мог говорить, и, несмотря на то что рассказ его был сбивчив, ребята восстановили картину происшедшего… Стало ясно, что игра не закончена, а скорее даже только начинается… Глава 68 Диана Кипренская ждала Егора. Его не было, и она скучала. Поняла, что по уши влюблена в московского журналиста. И чем больше она это осознавала, тем боязливее становилось на душе: намного моложе, он не мог полностью принадлежать ей, и это удручало… Она раньше мечтала о большой, трепетной любви. Но всегда любили ее. Она лишь отвечала на чужую любовь. Теперь был человек, которого хотела она… А он, скорее всего, играл с ней как кошка с мышкой… Она сразу догадалась, что Егор не из тех, которыми обычно крутят, – сила Егора в его власти над ней. Диана ждала, и он пришел. Чистенький, свеженький, словно после бассейна. Она обняла еще у входа и у входа сказала ему: