Далее объявился таксист и передал Равилю Айтову записочку, в которой значился адрес… Но вскоре Равиль получил другой адрес, который разнился с первым… Второй адрес ему доставила девочка-осведомитель. Она недолго пролежала в больнице. За ней приехали хлопцы Конопли и преждевременно «выписали». Боясь, что Пантера ее найдет и расправится, она сама примкнула к Конопле. В свою пору тот был к ней сексуально привязан – и потому, может быть, сохранилось его расположение… За ней не приглядывали, уверенные в ее надежности, и она сумела пересечься с Равилем. В простенький перстень, который передал ей Равиль, был вмонтирован радиомикрофон повышенной частотности. Ей ничего не надо было запоминать. Конопля и его компания не стеснялись и обсуждали при ней все вопросы, связанные с Пантерой и профессором. Наутро после бурной ночи, где ей пришлось выдержать несколько боровов, она сумела завернуть перстень в тряпочку и положить в тайник. К этому времени Равиль уже прослушал запись. – Пантеру надо убрать, пока не поздно, – сказал кто-то. – Иначе, Конопля, нам не жить. Здесь уж так: кто кого. Так лучше мы его, чем он нас… – Это непросто, – заметил кто-то другой. – Как мне известно, Пантера ждет Коноплю на поклон… Может, он хочет и помириться. – Этого не будет, – нервозный голос перебил говорящего, видимо, это и был Конопля. – Пусть он выкусит!.. И опять голос Конопли: – Мы знаем, где у Пантеры профессор. Мы должны его изъять. – А куда? – Вот адрес, – и Конопля повторил его два раза, чтобы занятые в операции хорошо его запомнили… …Равиль теперь понимал, что таксист узнал адрес Пантеры, а девочка – адрес Конопли. Видимо, следовало подождать результатов утренней операции Конопли. Действовать самим по горячим следам смысла нет. Тем более, если профессор попадет к Конопле, будет проще – здесь они могут обладать достоверной информацией… Тем не менее Юрку Покровского послали по адресу Конопли. Какие-то моменты он должен зафиксировать фотоаппаратом с объективом высокой разрешающей способности, вставленным в часы. Юрка был там и кое-что засек. Налет Конопли оказался удачен. Так как для братвы был неожиданным. Профессора перебросили на новое место. Юрка снял его на фото, когда того выводили из джипа. Даже мелькнуло: в этот момент и отбить бы профессора… Именно в то время, когда он вылез из машины, и, как понял Юрка, в наручниках… Но Юрка смекнул, что эта мысль опрометчива, – возникла бы перестрелка, которая привлекла бы внимание полицейских, а это значит потерять профессора… «Его надо взять внезапно, – подумал Юрка, – и совершенно тайно для всех: как для ФБР, так и для полиции…» Он продолжал дежурить, внимательно просматривая все подходы к дому. На пятом этаже красно-кирпичного здания было распахнуто окно. И тут Юрка заметил, как из него выглянуло знакомое лицо – его он засек у машины… Бандит оглядел окрестность, и створки окна тут же захлопнулись. Рядом с окном наверх шла железная, видимо пожарная, лестница, что всегда было принадлежностью старых, казенных домов. «Какая удача, – обрадовался Юрка. – По ней можно легко забраться и если хорошо глазомером прикинуть, то даже впрыгнуть в окно…» Заманчивая идея настолько захватила Юрку, что он, потеряв способность правильно оценивать обстановку, смело, с интересом, полез по лестнице вверх, чтобы окончательно убедиться в том, что это возможно. Юрка добрался до четвертого этажа, когда створка окна распахнулась и грубый окрик заставил его остановиться. – Эй, чумной! А ну-ка вниз, пока пулю не поймал… Он понял, что совершил непростительную ошибку. Стал медленно спускаться, видя, как на него из окна нацелен пистолет… Спрыгнул, и его сразу цепко подхватили под руки. Сильные, мускулинные ребята скрутили его. Затащили в подъезд и, хлопнув по голове какой-то железкой, стали обыскивать. Слава богу, оружия не было, а удостоверение российского журналиста их рассмешило… – Да он, оказывается, землячок… Юрка еле соображал… Вскоре он оказался в небольшой комнатке, похожей на кухню. Ему влили в рот виски, а когда он открыл глаза, нагловато спросили: – Кто тебя сюда послал? – Я сам, – пробормотал Юрка. – Мне нужна сенсация! – Ха-ха, – развеселились брательники. – Из России в Америку за сенсацией! А мы-то думали… что нас не пасут! Ему еще дали между ребер, но не так уж сильно и, подтащив к стене, привязали к отопительной батарее. – Потом поговорим! Посмотрим, какой ты журналист! Появился Конопля. Юрку растолкали. Едва открыв отекшие глаза, он тоскливо смотрел на главаря. – Кто тебе дал адрес? Юрка молчал. Конопля крутил в руке документ российского журналиста… – А что? Он вызывает сочувствие, – сказал он. – Перемахнуть океан ради нескольких строчек… И вдруг Конопля с силой ударил Юрку ногой. – Кто тебе дал адрес? Юрка, ощутив страшную боль в груди, зажался. Немного отойдя, стал соображать. Надо что-то говорить, иначе его покалечат… Сплюнув кровью, Юрка едва выдавил: – В газете… «Нью-Йорк таймс». – О! Откуда они знают! – тревожно забегали глаза Конопли. – Это, братва, пахнет ФБР… – Влопались, – кто-то сказал рядом. Глава 66 Так заведено, что раз в месяц с руководителями направлений в резидентуре велись, так сказать, ознакомительные разговоры. Сам или младший лидер вызывали разведчиков и вели с ними организационно-направляющие беседы. В Англии этим обычно занимался Валерий Иванович Снытко. Он вызвал Максима как будто по случайному делу, так как даже в посольстве соблюдал некоторую конспирацию. Посольские догадывались, но никогда не болтали лишнего о тех, кто пользовался дипломатической крышей. Не в меру интересующихся замечали, и это любопытство заканчивалось плачевно: под благовидным предлогом отсылали домой или переводили в малозначительные, второстепенные страны. Правда, в таких крупных посольствах, как английское, подобное случалось редко. Мало кто из посольских оказывался наивным… Снытко слыл либералом. К молодежи, еще незрелой, он относился особенно доброжелательно: они ведь иногда опытному агенту могут дать такую фору… Своими наставлениями он старался не затрагивать самолюбие молодых, но иногда и распалялся… – Ты же не дома, а в Англии… Здесь ты шпион, а ведешь себя, словно в своей вотчине. На этот раз он и Максиму сделал замечание. – Поменьше апломба. Снобизм надо убирать. В нашей деятельности это порочно. – А что не порочно? – съязвил Максим, не отводя прямого взгляда от Снытко. – Не порочно? Когда тебя возьмут за горло – не скули! Глаза должны быть сухими. Когда тебя убивают, надо улыбаться… Но я в это не верю. Разведчик такой же человек, как все… И все же этот человек из другого металла. – Меня еще никто не убивает… Снытко с минуту помолчал… – Это я, конечно, фигурально. А вообще-то речь о твоем снобизме. Прислушайся, Максим, – я же не против тебя. – Да и я не против вас, – засмеялся Максим. – Я все понял, Валерий Иванович… Будем исправляться до хороших отметок… – Ну ладно. Еще скажу на посошок, – заметил Снытко. – Есть интеллектуальные профессии, которым противопоказана тяга к водке и жадность к деньгам. По-моему, разведка – самая интеллектуальная профессия… – Спасибо за совет. А вот насчет тяги? Если честно, у меня к водке желания не больше, чем это необходимо нашему делу. Жадность к деньгам? Я же не ростовщик! Чувствуя, что с Максимом говорить трудно, Снытко махнул рукой. – Иди. «Эти школяры… высокопоставленных. Зачем их только тащат в разведку?» Снытко и сам знал, что во многом был не прав: «эти высокопоставленные школяры… как по маслу открывают двери в элиту. А снобизм? Иногда просто следует ставить на место».