– Ты бессовестный. Я так ждала тебя. Он обезоруживающе улыбнулся. – Если бы я знал… прилетел на крыльях. Она обидчиво покачала головой. – Зачем ты врешь? – Ты права. Если б даже остановился весь транспорт – я пришел бы пешком. Она потащила его в зал: играла бездарная музыка. – Знаешь, я вот о чем подумала. Женщине нельзя влюбляться. Она начинает от этого дуреть. Лучше спокойненько загораться чужой любовью, отвечать на нее, но не самой гореть в пожаре собственной любви… – Что с тобою сегодня? Уж не был ли здесь Кирилл? – Он пропал на неизвестное время. С ним это бывает… – Тогда ты принадлежишь мне полностью. – Бессовестный. Ему надо кормиться. До него дошел слух, что Эйнштейн любил шпионку… под псевдонимом Лукас. – Русскую? – Да, это была жена скульптора Коненкова. Болтают, что Эйнштейн тогда разрабатывал американское ядерное оружие в рамках проекта «Манхэттен». – И это волнует Кирилла? – По мере возможности. Он активный мужик, с тончайшим нюхом. Выкапывает иногда потрясающие вещи… Их с удовольствием покупают газеты и частные лица, занимающиеся историей нашего века. – Искусство может быть покупаемым, но не продажным, – заявил Кирилл и положил свою ладонь на руку Егора. – Ты веришь в это? – Я не вижу в этом ничего особенного. Это норма для каждого порядочного художника или музыканта, – пожимая плечами, заметил Егор. Кирилл выразительно посмотрел на него. …С Кириллом Егор встретился случайно на улице. Тот, возбужденно размахивая руками, куда-то шел. Егор сам остановил его. Кирилл обрадовался и, затащив Егора за уличный столик возле небольшого кафе, за стаканом холодной минералки стал объяснять, что очень трудно живется тому, кто занят душевными проблемами. – Я этого как-то не испытал, – заметил Егор. – Жаль, – нагнув к столику голову, сказал Кирилл. – Она тебя любит, а меня нет… И я вынужден уступить… И он вдруг резко поднял голову с потухшими глазами. – Егор, ты мне нужен… Лицо Кирилла стало загадочным. – На моих глазах убили собаку. Это со стороны убийцы было глупо и недальновидно… Потом пришли бандиты и убили его. А ведь собака могла его защитить! Егор, поджав губы, смотрел на Кирилла, чего-то не понимая. – А короче нельзя? – Короче некуда. Ты, конечно, знаешь, что первый муж Дианы – физик. Неплохой, но спившийся. Да, он был разработчиком в области ядерного оружия. У него есть старые наметки… Не пропадать же им? Ты журналист, у тебя есть связи с военными атташе… Честно, муж Дианы промотался. Ему нужны деньги. Не столь большие, но… не продавать же эти материалы Пакистану? Только ни слова Диане. Она о нем заботится… Формально, конечно. Он мой друг… А я посредник, не больше. Егор прикусил губу. – Это и есть одна из ваших тайн? – Может быть. Но я прошу тебя, как верного человека Дианы. Кирилл встал, немного озабоченный. – Я побегу, а ты подумай… о возможностях. По многочисленным нью-йоркским авеню разбегались тысячи желтых кэбов. Американские таксисты уверены в себе, так как знают больше, чем другие, и способны в любой час дня и ночи с шиком доставить в самый страшный район города, даже если он битком набит бандитами. Равиль властным жестом остановил такси на юго-восточном углу Парк-авеню и Сорок второй улицы. Таксист ехал какое-то время молча, что-то сосредоточенно обдумывая. Равиль ждал, что же в конце концов он скажет… – Слыхал, – вдруг повернулся он к Равилю. – Пантера замочил Коноплю. – Я знаю. А куда они спрятали профессора? – Люди неразборчивы в средствах, – недовольно заметил таксист. – На глазах мельчают… Знаешь, Пантера теперь никому не доверяет. Он замкнулся. – И что же нам делать? Так уж и никакой ниточки? Таксист цокнул языком. – По-моему, ниточка есть. Теперь в стане Пантеры есть свой человек, который готов отомстить ему за Коноплю. – Ты думаешь? – Пантера сделал большую ошибку… – А профессор? – Я нарисую мелом крестик возле трубы. Глава 69 Аллена вызвали на Лубянку, и полковник Салтыков доверительно сообщил ему, что к Воронцовым ворвались неизвестные в масках. У молодого ученого в письменном столе были материалы о сибирской язве, подготовленные для докторской диссертации. Неизвестные их изъяли… Что об этом думает он, Аллен? В первый момент Аллен Оливер испугался: не предъявят ли ему в контрразведке какие-нибудь претензии? Но Салтыков вел разговор в доброжелательном тоне… и Аллен успокоился. – Я дружу с Воронцовым, – замявшись, сказал англичанин. – Тем более на меня есть подозрение… Зарубежный журналист наверняка завязан на разведку. Теперь это для всех чуть ли не аксиома. Аллен собрался с силами и продолжал: – Я сам разрабатываю тему сибирской язвы. Это, пожалуй, стало моим хобби. Я пытаюсь выяснить: действительно ли нет технологии производства? Грозит ли человечеству опасность мирового масштаба? Всякий раз меня убеждают в том, что ее нет… А что, технология существует? Салтыков терпеливо выслушал Аллена. – К сожалению некоторых, как таковой ее нет, – сказал с обидой Салтыков. – И уверять в этом никого не собираемся. Я только могу поблагодарить вас, Аллен, за откровение… Нас это удовлетворяет. Взяв трубку внутреннего телефона, Салтыков проговорил: – Там у вас пропуск на Аллена Оливера. Английский журналист. Пожалуйста, пропустите его. И Салтыков пожал руку. – У меня, Аллен, все. Ипполит к взлому квартиры Воронцовых готовился давно. После первой неудачи он нашел новых исполнителей. Они согласились даже при наличии сигнализации. Наблюдали за объектом все эти дни, пока дома не осталась одна женщина – мать молодого ученого. К ней позвонила девушка и мило сказала, что из Академии наук. Жена академика, ничего не подозревая, открыла, и мгновенно в дверь ворвались в масках. Они заперли пожилую женщину в ванной – и в минуты «распороли» рабочий стол Любомира. Сработано было на высоком уровне. И Воронцовы потом лишь пожалели, что вовремя не переехали в правительственный дом, где была наружная и внутренняя охрана. Как сказал сам хозяин, Евгений Антонович Воронцов, подвела его «демократическая натура». Первые поиски агентов Лубянки ничего не дали. Выбрали выжидательный вариант: «Должно же где-то аукнуться!» Но пока…