Последующие дни протекали спокойно и размеренно. Мей, похудевшая было от переживаний, снова потихоньку округлилась и сделалась хорошенькой, как наливное яблочко, глаз не оторвать. Корсет пока сходился на талии, но личико стало более женственным. От лорда Конора к завтраку и к ужину исправно приносили деликатесы для Вертраны, и, судя по объему порций, Верта давно должна была лопнуть. – Поэтому мне помогают подруги, – объясняла она недовольной Богомолихе. – Не выбрасывать же! «Розочки» делали страдающие лица – вот, мол, на что не пойдешь ради дружбы, – но продолжали жевать с удвоенной энергией. – Мей это совсем не полезно! – бурчала та. – Вы посмотрите, в какую пышку она превращается. Если Вертрану в ближайшее время не заберут из Института, я вынуждена буду пожаловаться госпоже Амафрее. Занятия продолжались. На следующем уроке рунологии Эйлин вспомнила о незаконченной записке. – Так о чем ты хотела нам сообщить, Верта? Какой договор? – Знаете, девочки… – подумав, ответила та. – Мне кажется, будет нехорошо, если я расскажу. Лорд Конор не самый прекрасный в мире человек, но договор есть договор. Он не хотел, чтобы кто-то знал. Не обижайтесь… – За что обижаться! – воскликнули подруги почти одновременно. – Ведь этот договор не опасен для тебя? Нет? Вот и отлично. Сам господин Ростран не появлялся уже довольно давно, но Вертрана не волновалась: значит, послушался ее совета и восстанавливает силы. Вернется, никуда не денется, Верта ему нужна. Испытаний тоже в ближайшее время не предвиделось. «Розочек» никто не дергал, не гонял с утра до ночи. Вертране даже нравилось то, что она снова в Институте среди своих, просыпается с ними в одной спальне, ходит на занятия. Она знала, что эти дни совсем скоро закончатся. Закончатся навсегда. У Вертраны начнется другая – свободная – жизнь. И Меюша обретет счастье с лордом Теодором. А Эйлин они одну не оставят. Обязательно придумают, как ее вытащить… – У тебя завтра день рождения! – радостно сообщила Элли утром за завтраком. – Ты хоть помнишь? – Ой, да? Правда! Я и забыла! – Это я к тому, что ты ночью отвернись к стене и не подглядывай. Мы с Мей будем готовить для тебя сюрприз! – И мы, – улыбнулись Габи с Аланой. – И мы тоже! – подхватили голоса остальных воспитанниц. У «розочек» с детства существовала традиция готовить друг другу небольшие, но приятные подарки из того, что подвернулось под руку: денег-то им не выдавали. Чаще всего это были удивительные зачарованные открытки. Девочки стремились поразить виновницу торжества своим мастерством. Открытка, подаренная Вертране на двенадцатилетие, должна была выпустить фейерверк, а огненные шары, раскрывшись, превратились бы в цветы, но что-то пошло не так. Магии у юных «розочек» в то время было всего ничего, зато азарта хоть отбавляй. В итоге Вертрана получила залп горячих искр в лицо. Они обожгли брови и оставили некрасивые ожоги. Богомолиха потом целый месяц мазала Верте лицо вонючей желтой мазью, от которой кожу саднило и щипало. – А вот нечего, нечего! – приговаривала она, втирая снадобье. Вертрана пыхтела и морщилась, но классная дама одной рукой крепко сжимала ее шею. – А вы, дурынды, в следующий раз в глаз ей цельтесь, что же промазали-то! Зато на семнадцатилетие открытка Вертраны оказалась настоящим чудом. Сначала спела ей утром поздравительную песню, потом развернулась и превратилась в маленькое цветущее деревце, усыпанное разноцветными бутонами. Они открывались от прикосновений, а внутри каждого ее ждал небольшой сюрприз. Девочки готовили их почти месяц: серебряная пуговка, наперсток, катушка золотых ниток – десятки приятных мелочей. – Я не стану подглядывать! – пообещала Вертрана, едва не подпрыгивая от предвкушения. Вертрана не знала, что этой ночью ей и вовсе не придется спать. Но совсем не от радостного ожидания. Не знала, что едва не проколет себе бедро острой пикой, пытаясь перелезть через ограду, а потом чуть не обморозит пальцы на ногах, потому что сбежит из Института в тоненьких туфельках. Не знала, что будет торопиться изо всех сил, стараясь успеть к дому лорда Конора прежде, чем госпожа Амафрея обнаружит ее исчезновение, подойдет к «Небесному алтарю» и призовет нерадивую воспитанницу магией, которой нельзя ослушаться. Не знала, что о беременности Мей станет известно… 39 Цепочка событий, приведших к катастрофе, началась с пустяка. «Розочки» заранее запасали милые вещички вроде лент или обрезков ткани: для открытки может пригодиться что угодно. Мей припрятала батистовый платочек, которым мастер Ройм однажды перевязал ей руку на уроке зельеварения: из котелка плеснул едкий раствор, предназначавшийся для очистки столового серебра. Вечером девушки разложили на постели все, что накопили, принялись перебирать вещицы, вспоминая, как именно они попали им в руки. – Пуговица господина Вира! – торжественно провозгласила Габи, демонстрируя пуговицу, инкрустированную разноцветными стеклышками. – Он зацепился ею за парту, когда наклонился, чтобы стукнуть меня указкой по руке, а пуговка и отлетела. Я залезла под стол и ползала по полу несколько минут, а пуговица тем временем уже преспокойненько лежала у меня в кармане! «Розочки» смеялись, вспоминая забавные истории, и отлично проводили время. Вертрана всегда чувствовала себя немного смущенной из-за того, что они так радуются дурацким безделушкам, но, с другой стороны, это было просто игрой, забавой, которую мог понять только тот, кто вырос в закрытом учебном заведении. – А у тебя что, Мей? – спросила Лора, выхватывая платок, на котором раствор кое-где прожег дыры. – Смотрите-ка, здесь инициалы! Т. Р. Хм… Т.Р.? Теодор Ройм! Точно, я вспомнила, он перевязал тебе руку. Кто бы мог подумать, что наш преподаватель явится на отбор! Лорд Теодор хоть и небогат, но очень мил, я к нему уже привязалась. Пожалуй, оставлю этот платочек себе! – Как это? – опешила Мей, не ожидавшая такого поворота. – Это для сюрприза. Или, знаешь, я лучше заберу его! – Ну уж нет! – Лора убрала руку с платком за спину. – Да и зачем тебе? У тебя уже есть лорд! А я… Точно еще не решила, но, может быть, синица в руках лучше журавля в небе… У нас на отборе и журавлей-то нет. Буду строить глазки лорду Теодору! Мей растерянно заморгала, побледнела. Вертрану обуяла злость, руки сами собой сжались в кулаки. – Отдай ей платок! – прошипела она, приближаясь к Лоре. – А не то!.. – Не то что? – Верта, оставь! – тихо попросила Эйлин. – Это ерунда. Девочки, прекратите! Лора толкнула Вертрану в плечо и отскочила за спину Дейзи. Помахала из-за нее платком, как добытым в битве трофеем. – Трусиха! – А ты и твоя Мей – ненормальные истерички! – парировала Лора. – Я? – прошептала перепуганная и расстроенная Мей, которая не выносила склок. – А кто меня за воротник хватал? Вертрана не могла признаться, что это была она, только виновато посмотрела на Меюшу. – Ведете себя как беременные! У меня мамаша десятерых родила, я-то знаю, о чем говорю! Я ее без живота и не помню. Она потому меня и привела в Институт, как иначе столько ртов прокормить. Меня забрали, а сестру нет. Мамаша еще вопила, что здесь все мошенники, не хотят за двоих платить! Лора вдруг запнулась и устремила взгляд на Мей, вернее, на ладонь, которой та прикрывала живот. Глаза блондинки сделались огромными. – Ты беременна! – взвизгнула она, нацелив палец в грудь рыжули. Та, вздрогнув, убрала руку, но ее жест уже заметили все «розочки». Они оторопело переглядывались. Вертрана и Эйлин потеряли дар речи. Обе силились сказать хоть что-то в защиту Мей, но, пока собирались с мыслями, заговорила Алана: – Лора, какие глупости ты болтаешь. Как бы Мей смогла забеременеть, интересно? От сквозняка? Элли благодарно взглянула на Алану и делано рассмеялась: – И правда, не иначе как от сквозняка. Лора и сама не верила в беременность, но ей хотелось, чтобы последнее слово осталось за ней. – А если я позову госпожу Гран? Она посмотрит на Мей магическим зрением, и сразу станет понятно, беременна она или нет. – Ты не сделаешь этого! – прошипела Вертрана, бросаясь Лоре наперерез, а та, исключительно из вредности, стала увертываться и убегать, крича в голос: «Госпожа Гран, госпожа Гран! У меня для вас новости!» – Заткнись! Замолчи! – У Верты на глаза навернулись злые слезы. Эйлин, а следом за ней и остальные «розочки», кинулись ловить Лору. Хотя слухи о беременности выглядели нелепо, никто не хотел, чтобы Мей подвергли унизительному магическому осмотру. Однако было поздно: дверь открылась и на пороге возникла сухопарая Богомолиха. Судя по растрепанной прическе, крики воспитанниц подняли ее из кровати. – Что за шум? Лора, прекрати носиться по комнате, ты ведешь себя недостойно! – Госпожа Гран, а Мей – беременна! – выпалила та, разгоряченная азартом погони. Вертрана едва не застонала. В глазах рыжули плескалось отчаяние, которое она пыталась скрыть за натянутой улыбкой. Эйлин, смеясь – вот только смех звучал как скрежет лезвия по стеклу, – обняла Мей за талию, соединив руки на животе. – Госпожа Гран, Лора переела сладкого за ужином. Она просто балуется! Беременна! Наша скромница! И от кого бы? Богомолиха махнула было рукой: она устала и мечтала очутиться в теплой постели. Отвернулась, сделала шаг из комнаты, и Верта почувствовала, как ноги слабеют от облегчения, но классная дама неожиданно передумала. Вернулась и смерила Мей острым взглядом. – Чушь, конечно… – медленно сказала она. – И все же встань-ка прямо, голубушка, я посмотрю. Мей качнула головой: «Нет, не надо», но ее робкое сопротивление только подлило масла в огонь. Богомолиха грубо дернула рыжулю за руку, отрывая от Элли. Поставила перед собой. Госпожа Гран была слабой магичкой, за время обучения ее дар развился на четверку, и никто из лордов платить за никчемную магиссу не захотел. Ее оставили при Институте, сделав классной дамой. Всю жизнь эта женщина, сейчас уже пожилая, провела в крошечной комнатке рядом со спальней воспитанниц. Если бы не глупая выходка Лоры, Богомолиха не сумела бы разглядеть беременность Мей раньше срока, для этого ей пришлось собрать все силы. – Что? Что?! – задохнулась она. – Мей! Мерзавка! Да как же это?