Со всеми поручкался, выслушал опять непонятные вопросы по поводу брони, только теперь уже от старикана. И что им всем так интересно, жмёт она мне или не жмёт? Прекрасно всё, сидит как влитая, песня, а не броня. В общем, перебдев все прелюдии, перешёл к главному. Рассказал про внезапный отъезд султанской делегации и беседу с Ниике-хатун. Выслушав меня, все тотчас посерьёзнели и ухмылочки убрали, переглянувшись между собой. Добро на проведение фиктивного брака дали, обещали всё к завтрашнему утру организовать. По месту определились, что им станет один из негласно принадлежащих инквизиции домов в городе, где обряд будет проводить специально обученный сотрудник. Вспомнил и о разговоре с Силаной, но решил пока не отвлекать людей от главного. Полтора года прошло, лишних два дня погоды уже не сделают. Подробно обсудив все дальнейшие шаги и получив высочайшее одобрение, я с сопровождающим меня Амнисом выехал на место будущей свадьбы, изучая местность, после чего с чувством выполненного долга умотал к себе — отсыпаться перед важным делом. На следующее утро, ещё до рассвета, пока все спят, я по знакомому маршруту забрался к Ниике в комнату и, поцеловав сонную девушку, спросил, невольно задерживая взгляд на полупрозрачном пенюаре, лишь слегка скрывающем тёмные ареолы сосков: — Ты готова? — Да, сейчас! Красавица подскочила, метнувшись к туалетному столику, и я улыбнулся, увидев, как она поглядывает на меня в зеркало. Смутившись, девушка отвела взгляд, но я заметил и искорки в её глазах, а также решимость, с которой она собиралась, без сомнений и раздумий. Снова ненароком кольнуло изнутри проснувшееся чувство вины, но иного пути просто не было, так что я выкинул лишние мысли из головы. — Ты нашёл где? — спросила она, одевшись и уже в привычном для себя одеянии прильнув ко мне. Лёгкая восточного вида обувь, свободные штаны и шёлковая рубашка — всё светлого песчано-бежевого оттенка, и ни намека на ученическую мантию. Правильный ход, с одной стороны, с другой же — всё это стопроцентно выдавало в ней не местную. — Да, — кивнул я. — Есть один человек из практикующих старые ритуалы, кто ещё помнит, как брак скреплять перед лицом богов. — А твоя сила? — Если брак истинный и боги закрепят его, то ничего с ней не случится, — улыбнулся я. Она ответила мне улыбкой со словами: — Теперь надо как-нибудь незаметно выбраться из академии. — Ну, это не сложно. Приобняв её, я одним лишь волевым усилием, не задумываясь, перенёс нас прямо к означенному месту. Сразу огляделся. Всё было как и вчера, с поправкой, правда, на непроглядную темень, потому как высокие стены внутреннего города перекрывали ту узкую полоску забрезжившего рассвета, что должна была уже появиться на горизонте. Домишко — ничем не примечательное двухэтажное строение с торчащими из стены оконцовками деревянных балок — прилепился вплотную к стене, и при желании прямо ему на крышу можно было легко спрыгнуть с открытой с внутренней стороны галереи, что использовалась для размещения лучников при обороне города. Впрочем, уже несколько сотен лет никто и не думал нападать, поэтому за стеной давно разросся внешний город, в несколько раз превышающий внутренний, куда переместились ремесленные и торговые кварталы. Место было тихое и безлюдное, но стоило нам подойти к двери, как та тихо скрипнула, открываясь, и навстречу нам выглянуло бородатое лицо «знатока древних ритуалов». Не знаю уж, как они там подбирали кандидата на эту роль, но в мягком жёлтом свете масляной лампы облачённый в светло-серый балахон мужчина смотрелся верхом благообразности и одухотворённости. — Приветствую, дети мои, — ласково произнёс он. Высокий лоб и пронзительно-голубые, всё понимающие глаза в обрамлении длинных, слегка небрежно уложенных волос делали его похожим на мудреца с картинки. Вот только что оторвавшегося от раздумий о судьбах вселенной, не меньше. — Знаю, о чём вы хотите просить. И удивлён, признаюсь. Молодёжь нынче старых богов не уважает, скрепляют брак или магией, или и вовсе в канцелярии документом с императорским штампом. Но и рад тоже. Смахнуть пыль со старых фолиантов, вновь прикоснуться к былому… Ритуалам этим не тысячи — десятки тысяч лет, и забывать их — кощунство. А тут такая возможность. Давайте-давайте, проходите. Ведя нас по тёмным коридорам дома куда-то в подвал, он так достоверно бормотал, изображая увлечённого изучением старых богов историка, что я почти даже поверил. — Простите, а как звать вас, уважаемый эфенди? — с лёгким пиететом — прониклась, видать, услышанным монологом — спросила Ниике, на лестнице в подвал крепко взявшая меня за руку. — Зови Имраном, дочка. — Имран-эфенди, а боги разве ещё существуют? — Сложный вопрос, — голос поддельного историка потеплел, — но очень интересный для тех, кто, как и я, пытается сохранить древние знания. Что ж, хоть в своём истинном проявлении боги не являлись людям уже тысячи лет, их сила до сих пор с нами. Сам я склоняюсь к мысли, что мы просто им наскучили, либо же они нашли занятие поинтересней, уйдя так далеко, что почти уже забыли о мире, когда-то ими созданном. — Но ритуал ведь работает? До сих пор работает? — Узнаем, дочка, — постарался успокоить взволнованную девушку мужчина. — Вы первые, над кем я буду проводить этот ритуал, но я изучил его достаточно хорошо, чтобы быть уверенным в правильности своих действий. Ничего плохого не случится. — Надеюсь, — тихо вздохнула Ниике, а затем, крепко обхватив меня за предплечье, прошептала мне: — Паша, я боюсь, что твоя сила… — Не бойся, — уверенно ответил я, — сила останется при мне. Я это точно знаю. Девушка, продолжая прижиматься к моей руке, облегчённо улыбнулась, не почувствовав ни тени сомнения в моём голосе, правда, не догадываясь об истинной причине моей уверенности, и мы, преодолев длинный спуск, оказались в большом подвале с низким каменным потолком, где Имран, если, конечно, это было его настоящее имя, прошёл по периметру помещения, зажигая смоляные факелы. Загоревшись, они высветили стоящий прямо посередине каменный постамент, на котором лежала большая старинная книга в переплёте из потемневшего дерева. Подойдя к ней, Имран с некоторой натугой разобрался с металлической застёжкой и, раскрыв книгу, принялся задумчиво ту листать. Заглянув к нему через плечо, я натолкнулся взглядом на странный шрифт, до боли напомнивший мне иероглифы каких-нибудь японцев. — Это же язык старой империи! — воскликнула Ниике, вперившись глазами в пожелтевшие от старости листы. — У нас давным-давно под запретом он и всё, что с ним связано. Иногда в пустыне находят старые артефакты, но их сразу же изымают. — Кто? — поинтересовался я. — Гномы… Ой, — девушка тут же прикусила язык, случайно проговорившись, но я не стал заострять на этом внимание и нетерпеливо спросил у нашего ритуалиста, невольно подражая Ниике: — Ну что, уважаемый? Внешне оставаясь добродушно-невозмутимым, тот, однако, метнул на меня взгляд, полный недовольства, но ответил прежним мягким голосом: — Как раз нашёл. Можем приступать. Развернувшись, он мягко отодвинул нас руками в стороны друг от друга и сказал: — Ритуал предполагает, что будущие супруги подходят к алтарю с разных сторон, как две противоположности, что впоследствии будут связаны в одно целое, а божественная сила скрепит этот союз, даруя им единство. Глянув на открытую страницу книги, я обнаружил там до боли знакомый рисунок из как бы перетекающих друг в друга разноцветных клякс, практически знак инь-ян, только тут имелся ещё и третий компонент. — Инь, янь, хрень… — пробормотал я глубокомысленно и, уже больше ничему не удивляясь, отошёл в свой угол подвала. — Как только я произнесу первые слова ритуала, — продолжил меж тем Имран, — вы медленно начинаете подходить. Я буду говорить на старом наречии, поэтому не страшно, если вы ничего не поймёте. Когда подойдёте, то останавливаетесь и ждёте, пока я не закончу. После того, я замолкну и положу руку на алтарь ладонью вверх, вы кладёте свои ладони сверху, сначала мужчина, затем женщина. Женщина уже поворачивает ладонь вниз. Всё понятно? — Да, — кивнул я. — Да, — отзеркалила моё движение Ниике. — Тогда я начинаю. Имран наклонился ближе к книге, чтобы видеть текст, и заговорил. И вроде бы он говорил что-то неуловимо знакомое, но сами слова, их произношение, даже построение фраз были какими-то странными, не такими, какие я привык слышать. Но некоторые из слов казались мне очень похожими на современные. Наверное, как какие-нибудь старославянские на тот русский, какой я знал. Медленно, шаг за шагом приближаясь к алтарю, я смотрел на углубившегося в чтение ритуалиста, на листы книги, что он аккуратно переворачивал кончиками пальцев, а потом переводил взгляд на взволновано-сосредоточенное лицо девушки напротив, так же с каждым шагом становящееся всё ближе. И нет-нет да пробивалось сквозь броню моих убеждений и долга какое-то дремучее чувство веры в сакральный смысл творимого сейчас. И пусть происходящее было фальшью, пусть говорил у алтаря ряженый инквизитор, а сам текст ритуала являлся, вполне возможно, наспех сляпанной выдумкой, но внутри, в душе начинало ворочаться что-то эдакое, доселе неведомое, сродни первобытным инстинктам. Как-то удачно мы оказались возле алтаря одновременно с тем, как Имран замолчал, а затем сначала его рука, а потом и наши легли на развороте книги, соединившись. Ещё одна фраза, резкая, отрывистая, после которой наступает окончательная тишина. И вдруг, страницы книги начали светиться. Сначала тускло, но с каждым мигом всё ярче. Я почувствовал, как словно бы заволновалось моё кольцо, запульсировав и тоже начиная сиять, просвечивая сквозь тоненькую девичью ладошку. Сдавленно охнув, Ниике огромными глазами смотрела на зримое подтверждение сработавшего ритуала, а я ненароком, переведя дух, подумал, что братья-инквизиторы на спецэффекты, конечно, не поскупились, устроив натуральное шоу. Не хватало только какого-нибудь призрачного божественного аватара, что проявился бы пред нами. Но тут мне пришлось осетра урезать, ибо это было бы явно чересчур. — Мда… — протянул Имран, когда свечение спало и мы убрали руки. — Похоже, всё получилось. Казалось, что и сам он испытывает удивление от произошедшего, и я опять невольно позавидовал актёрским данным коллеги. Так достоверно играть не каждому дано. — Паша… — Ниике смотрела на меня так восторженно и ожидающе, что я, мгновенно вспомнив, что невесту обязательно надо поцеловать, под хитро-одобрительный взгляд Имрана надолго приник к её губам. — Муж мой, — она положила ладонь на холодный металл кирасы. — Муж… — повторила, словно пробуя это новое для себя слово на вкус. — Да, дорогая, — уже после того, как я это произнёс, понял, что прозвучало оно как-то казённо и насквозь фальшиво, но девушка этого не заметила, погружённая в какие-то свои мысли и ощущения. Она оглянулась на застывшего ритуалиста, помедлив секунду, и почтительно ему поклонилась. — Спасибо вам, эфенди. — Всегда пожалуйста, — полным достоинства кивком ответил тот. — А теперь нам надо уходить, — резко став полностью серьёзной, Ниике посмотрела мне в глаза. — Да, конечно, пойдём. Я обернулся к Имрану, махнув рукой напоследок, и мы заторопились наружу. Уже на улице она, увидев, что тьма отступила и первые солнечные лучи начинают проникать за крепостную стену, настороженно огляделась, а затем сказала: — Времени нет, Паша, надо уходить из города и немедленно. — Да что случилось-то? — остановился я, заставив замереть и её, упорно тащившую меня за собой. — Хотя бы сейчас ты можешь мне объяснить? — Ты не хочешь просто мне поверить? — чуть жалобно спросила она. — Нет, — качнул я головой. — Скажи мне. Я имею право знать. — Хорошо, — после недолгой внутренней борьбы плечи её поникли, и девушка, сдавшись, ответила: — Это всё гномы.