— Мне снился шоколад. Я глубокомысленно кивнула и подошла к столу. — Сны о шоколаде очень важны. — мои глаза метнулись к Константину. Он откинулся на спинку кресла, наблюдая за нами. — Как тебе спалось? — Я еще не ложился. — он улыбнулся Нико, который улыбнулся в ответ. — Надеюсь, мне тоже приснится шоколад. О какой сне ты мечтаешь, Константин? Меня так и подмывало спросить, но я промолчала. Вместо этого я задала вопрос Нико: — Ты не хотел бы пойти со мной? Он взглянул на Кона, прежде чем покачать головой. — Нет, мама. — Нет, спасибо, — поправила я, прежде чем добавить: — У Константина, вероятно, много работы, малыш. Давай оставим его в покое. — Я в порядке, Елена, — перебил Константин. Его глаза были прикованы ко мне. — Николай может остаться. Он хорошая компания. Нико расцвел от похвалы. Я чуть не закатила глаза. — Если ты уверен. Какая-то глубокая ужасная часть меня ревновала тому, что Нико хотел провести время с кем-то другим. Я была лучшим другом Нико и первым товарищем по играм в его жизни. Его внезапная одержимость Константином заставила меня немного заревновать, даже если эта ревность была детской. Наверное, так чувствует себя Константин, прочирикал голос у меня в голове. Я взглянула на Кона. Он отодвигал коробку с соком Нико от своего локтя, предупреждая его, чтобы он не опрокинул ее. В его голосе не было злобы или жестокости, просто отец предупреждал своего сына перед тем, как произойдёт катастрофа. — Тогда я оставлю вас двоих наедине. — мне пришлось практически заталкивать слова в горло. — Я все равно хочу пойти и увидеть Данику. Губы Кона недовольно скривились при упоминании ее имени. Я видела, как под его харизматичной внешностью зреет беспокойство. Кон обожал Данику и считал ее младшей сестрой — и дочерью. Если с ней что-нибудь случится... Это слишком ужасно, чтобы даже думать об этом. Не только то, что сделал бы Кон... но и то, что сделала бы я. — Пока, мама! Николай, казалось, не слишком огорчился, увидев, что я ухожу. Собираясь уходить, мой взгляд привлекла стопка бумаг. Документ лежал на книжном шкафу, но у него не было корешка. Я знала, что это, еще до того, как увидела название. Моя статья в журнале: моя первая попытка войти в мир, к которому моя семья не хотела приближаться. Я провела по ней пальцами, удивляясь, насколько она толстая. Я никогда не осмеливалась распечатать статью. — Если ты пообещаешь вернуть ее, ты можешь забрать ее, — сказал Константин. Я оглянулась на него через плечо. Наши взгляды встретились в напряженном столкновении. — Все в порядке, — ответила я. — Статья твоя. Его ноздри раздулись, когда двойной смысл моих слов стал ясен. На секунду мне показалось, что он собирается что-то ответить, но Нико пролил свой сок. Он разлился по столу красного дерева, окрасив документы в фиолетовый цвет. Константин схватил коробку с соком, затем поднял Нико. На его футболке и штанах уже появилось темное пятно, из-за чего он выглядел так, словно у него произошел несчастный случай с мочевым пузырем. — Ой! — Нико рассмеялся. — Я пописал! — Ты помочился клюквенным соком? Константин опустил его на пол и попытался спасти какие-то документы. Я подмигнула Нико, никто из нас не помогал Кону. — Я собираюсь навестить тетю Данику. Помоги Кону привести себя в порядок. Константин послал мне многозначительный взгляд, когда я уходила, мой смех поднимался до потолка дома. *** Мое веселье угасло в ту же секунду, как я увидела Данику. Ее перевезли в поместье после операции, как и ее врачей и оборудование. Она была жива, стабильна, но спала урывками или в медикаментозном тумане, когда бодрствовала. Роман сидел на полу, прислонившись к стене, рядом с ее кроватью. Это лучшее место, чтобы видеть всех, кто входил и выходил, а также присматривать за Даникой. Антон тоже был здесь, лежал на полу и читал книгу. — Привет, мальчики, — тихо пробормотала я. — Как она? — Она спит. Наконец-то, — ответил Роман. Я пригладила ее волосы. Роксана, должно быть, заплела их, чтобы не образовывались узлы, это было похоже на то, что сделала бы Роксана. — Ты составляешь компанию своим тете и дяде? — спросила я Антона. Он кивнул. — Не хочу, чтобы тетя Даника оставалась одна. — Ей нравится твоя компания, так что она будет вне себя от радости. — я перевела взгляд на Романа. Горе удерживало выражение его лица на месте, но черты лица оставались искаженными хмурым выражением. — Хочешь, чтобы я посидела с ней, пока ты примешь душ и поешь? Он покачал головой. — Я никуда не уйду. Я поцеловала Данику в лоб, пробормотав слова любви к ней, прежде чем уйти. Я остановилась в дверях, оценивая этих трех людей, которых я любила. Видеть, как Даника страдает, было чистой агонией. Когда ее жизнь висела на волоске, я задыхалась от боли и ужаса. Она пережила этот единственный раз, но как насчет всех других угроз, которые Татьяна принесет к нашему порогу? Что, если Татьяна причинит боль Роману или Антону? Что, если она вновь причинит Данике вред — и второй раз будет хуже первого? Я слишком сильно любила этих людей, чтобы уйти... Я решила остаться, вернуться в ожидающие объятия моей семьи. Теперь мне предстояло сделать другой выбор. Татьяна разбила их сердца. Мое сердце. Хотя моя любовь к ней сменилась ненавистью после ее предательства — моя способность ненавидеть легче, чем любить, на этот раз сослужила хорошую службу — другие члены моей семьи были не такими. Им было не так-то легко обижаться на нее. Никто из них не должен был испытывать боль от убийства того, кого они любили — или любили когда-то. Я могла бы спасти их от этой боли, убедиться, что они не проведут остаток своей жизни в кошмарах о том, что им предстоит сделать. Я могла бы уберечь их — точно так же, как они всегда оберегали меня. Я приняла решение. Татьяна умрет. Она умрет от моей руки. Ни от руки моей семьи, ни от руки вражеских организаций или правительства. От моей. Но сначала я должна сделать кое-что еще. *** В кабинете к Константину присоединились Артем и Евва. Нико и Евва возбужденно болтали друг с другом, их детскую болтовню было трудно понять, в то время как Кон и Артем говорили в пол голоса. — Что происходит? — спросила я, входя. Нико и Евва тут же бросились ко мне. — Мы можем пойти и посмотреть на loshadi — лошадей? — спросил мой сын. — Пожалуйста, мама. Пожалуйстааа. — Пожалуйста, тетя Лена, — добавила Евва голосом гораздо более сладким, чем у Нико. Я подняла руку, и они оба замолчали.