— Кто вас отвезет? — Дядя Артем.. — Папа, — был ответ. Я встретилась взглядом с Артемом через кабинет. — Это нормально? Он кивнул. — Вы все приглашены. Мы просто собираемся прогуляться по поместью. Тихое напряжение под выражением лица Артема было очевидным, если поискать. Он беспокоился о Данике, как и все мы, но использовал свое беспокойство с пользой: развлекал детей, пока их тетя выздоравливала наверху. — Вы трое идите вперед, — сказала я. — Я хочу быстро поговорить с Константином. Глаза Артема блеснули, редкий признак любви со стороны серьезного мужчины. Собираясь уходить, он хлопнул меня по плечу, прежде чем вывести детей из кабинета. Они ушли с пока и увидимся позже, но ни один из них не обращал никакого внимания на взрослых. Я подслушала, как Николай говорил, что–то о волшебнике, живущим в лесу, также известного нам, взрослым, как Рифат Денисюк. Константин прислонился к своему столу (теперь чистому от сока) и наблюдал за мной в своей обычной веселой, но напряженной манере. Его руки скользнули в карманы: идеальная картина непринужденности. — О чем ты хотела поговорить? Сейчас или никогда. Больше никаких колебаний, секретов и лжи. Больше никаких побегов, больше никаких пряток. То, что я собиралась сделать, определило бы мое будущее. Будущее моего сына, будущее моей семьи. Я не могла ждать. Константин открыл рот, чтобы повторить свой вопрос, но я рванула вперед. Его глаза расширились, когда я обвила рукой его шею и притянула его губы к своим. Любовь и желание развернулись во мне, как виноградная лоза, когда наши губы встретились. Его тонкий стебель обвился вокруг моего сердца и верхней части бедер, расцветая, как в первый день весны. Константин был нежным, теплым, любящим. Его ладони поднялись к моим щекам, большие пальцы слегка прошлись по лицу. Там, где его кожа соприкасалась с моей, удовольствие поднималось на поверхность, пока я вся не покраснела. Это поцелуй для учебников истории и для будущего. Каждая секунда моей жизни вела к этому моменту, и каждая секунда после этого уже никогда не будет прежней. — Моя Елена, — выдохнул он, когда наши губы разошлись. — Lyubimaya — Любимая. Все, что я могла сказать, было: — Кон. Наши глаза встретились, зеленые на фоне карих. Истории и любовь витали в воздухе между нами. Я обвила руками его шею, притягивая ближе, но остановилась как раз перед тем, как наши губы встретились во второй раз. — Я ждала этого всю свою жизнь. — прошептала я, позволяя словам, от которых я так старалась убежать, наконец вырваться наружу. — Каждую секунду, каждое мгновение, даже если бы я этого не знала, я жаждала твоей любви. С тех пор как я была неуклюжим подростком-неудачником, а затем ненавистной чужой женой, я смотрела на горизонт, пытаясь увидеть тебя. Я ждала своего партнера, своего противника, я ждала, что кто-то полюбит меня и примет такой, какая я есть. А потом я увидела тебя в первый раз. Стоя в моём саду, прекрасный и смертельно опасный. Существо из ночных кошмаров... и снов. Сначала я пыталась держаться подальше, пыталась ненавидеть тебя. Даже когда ты предоставил мне лабораторию и водил на балет, даже когда делился со мной своей семьей и жизнью. Но потом... — слёзы текли по нашим щекам. — Ты говорил со мной на дереве. Не просил меня спуститься или надеть туфли. Не требовал, чтобы я переоделась или вела себя цивилизованно. Вместо этого ты говорил со мной с земли с такой небрежностью, будто был доволен тем, что будешь смотреть на меня всю оставшуюся жизнь. — я прижалась носом к его носу, вдыхая его. — Я люблю тебя, Константин. Ты моя ровня и моя душа, мой противник и мое сердце. Другого никогда не было и никогда не будет. — я встретилась с ним взглядом, открывая каждую ужасную и прекрасную часть себя. — Я люблю тебя. Константин прижался своими губами к моим в знак преданности. — Моя Елена, lyubimaya — любимая. Это будет величайшим удовольствием в моей жизни... быть тем, кого ты выбрала для любви. Наш следующий поцелуй стал жестче, горячее. Желание и похоть встретились, как бензин и пламя, разжигая дикий огонь под кожей. Его зубы задели мою челюсть и спустились к шее, захватывая мягкую плоть губами. Стон сорвался с моих губ, когда он пососал, помечая безупречную кожу. Мои пальцы запутались в его волосах, голова откинулась назад, когда его нападение на мою шею становилось все более и более ошеломляющим. Я начала ускользать, но Константин притянул меня к себе, обхватив рукой за спину, как сталь. — Спальня, — выдохнула я в момент просветления. Константину не нужно было повторять дважды. Мы, спотыкаясь, пересекли кабинет, закрытая дверь стала препятствием. Он прижал меня к ней, заключив в клетку своим телом. Я почувствовала, как твердая эрекция прижалась к животу, в угрозе и обещании. Константин собирался заполучить меня, заявить на меня права, и как только он расправится со мной, все мое тело будет принадлежать ему. И он будет полностью принадлежать мне. Мой свитер исчез у меня через голову, когда наша тяга друг к другу стала более сильной. Кон обхватил мои груди, проводя большими пальцами по затвердевшим соскам. — Ты заслуживаешь того, чтобы для тебя делали статуи, — выдохнул он, щелкая по соскам. — Это тело, эти груди. Ты искусство. Я застонала, когда он взял левую ареолу между губ, посасывая и облизывая, пока грудь не отяжелела от желания. — Кон! Его имя слетело с моих губ как крик, когда я почувствовала, как его зубы царапнули чувствительный кончик. — Да, моя Елена? — он пристально посмотрел на меня, выражение его лица растянулось в улыбке. — Ты чувствуешь это, lyubimaya — любимая? Эти мурашки, эти вздрагивания? Я кивнула, лишившись дара речи. Кон переместился на мою правую грудь, предлагая ей такое же вызывающее привыкание лечение, как и другой. — Эти груди, эти бедра и киска, все принадлежит мне. Они мои, чтобы мучить и угождать, мои, чтобы поклоняться и терзать. — он слегка прикусил мой сосок, отчего с губ сорвался глубокий стон. — А эти мурашки и вздрагивания? — он скользнул рукой мне под брюки, прижимая пальцы прямо к клитору. Мои бедра дернулись от приступа удовольствия. — Они мои. Я не находила слов, была не в состоянии говорить. Каждая частичка меня отдалась Константину Тарханову, Джентльмену России и Пахану из Братвы Тарханова. Ему больше нечего было завоевывать, не осталось сокровищ и земель, которые можно было бы разграбить. Все находилось в его руках. Я полностью принадлежала ему. Кон потянул меня за брюки. — А теперь сними их. Когда я их сняла, обнажив мое почти обнаженное тело, я пробормотала: — Почему ты полностью одет, а я почти голая? Его улыбка напомнила мне, что он был Паханом, человеком власти и преступления. Кон никогда не был бы каким-нибудь парнем с работы или милым мальчиком по соседству. Он был королем, и когда скривил губы в мрачной усмешке, я внезапно вспомнила об этом факте. — Тебе нужно быть быстрее, lyubimaya — любимая, — промурлыкал он, когда его руки скользнули вниз по моему телу. Его пальцы прошлись по внутренней стороне моих бедер, дразняще приближаясь к растущей влажности между ними. — Мне подождать, пока ты догонишь меня? Я зашипела от его тона. — Не делай мне никаких одолжений. Кон обхватил мой холмик. Моя голова ударилась о дверь, откинув ее назад и неохотно застонав. Его смех окружил нас. — Делать тебе одолжения это то, в чем я хорош, моя Елена. Желание было живым животным внутри. Диким и ненасытным, неукротимым и свирепым. Он хотел поглотить Константина, хотел быть поглощенным. Следующий поцелуй был таким горячим, что заставил мой разум вспомнить предыдущее требование. — Кровать, — выдохнула я. Константин открыл дверь, и мы, спотыкаясь, вышли в коридор. Мои ноги обвились вокруг его талии, руки зарылись в его волосы. Каждая часть нас, которая могла соединиться, сделала это. Каждая часть, которую можно было поцеловать, пососать или укусить, была сделала. Он прижал меня к стене, низкий стон застрял у него в горле. Давление его эрекции на меня повергло мой мозг в момент животного безумия. — Ты уничтожишь меня, Елена. Слова были тихими и гортанными, их почти невозможно было разобрать. Я крепче вцепилась в него. — Ты можешь это вынести. Его ухмылка растянулась на лице, самодовольная и темная. — Действительно, я могу. Мы слишком сильно хотели друг друга, чтобы пройти по коридору в спальни. Вместо этого Константин повел меня вниз, на этаж в коридоре. Он прижал меня к окну, раздвигая мои бедра, каждый сантиметр подчинялся его командам. Я притянула его губы к своим, ощущая, как его тело растягивается на мне, бедра устраиваются между моих ног.