Я нашел ее. 1 Константин Тарханов Она стояла в саду. Я выглянул в окно, ожидая увидеть только разросшиеся кусты и полевые цветы, но мой взгляд привлекла одинокая фигура. Под лунным светом, неподвижная, как статуя, но расслабленная, стояла моя любовь. На самом деле это не она, сказал далекий голос, достаточно слабый, чтобы это мог быть ветер. Я не обратил на это внимания. Она посмотрела на меня, встретившись со мной глазами через оконное стекло. Выйди на улицу, выражение ее лица, казалось, манило. Выйди и встань со мной под звездами. Я никогда не отказывал ей и принял ее призыв, пройдя через свое тихое поместье в ночной сад. — Lyubimaya? — Любимая. — я позвал. — Зайди внутрь. Ты замерзнешь. Она не двигалась. Я попытался приблизиться к ней, но она отодвинулась еще дальше — или, может, мои ноги перестали идти. Расстояние, между нами, внезапно оказалось непреодолимым. Я позвал ее по имени, но она не ответила. — Зайди внутрь, — повторил я. — Вернись в тепло. И она все ещё не ответила. — Возвращайся домой. Она внезапно повернулась ко мне, но на меня смотрела не та девушка, которую я любил. Серо-голубые глаза Татьяны горели ненавистью, губы скривились в оскале. Я закричал в ярости, как волк, защищающий свою стаю. — Как ты смеешь...! — Константин, — сказала она странным и глубоким голосом. — Костя, брат, Костя...! Гнев прогремел во мне, и рука поднялась и замахнулась... Костяшки пальцев ударились о плоть и кости, вызвав громкий вопль от лица, с которым я имел дело. — Какого черта, Костя? — раздался грубый голос Романа. Он смотрел на меня, из носа у него текла кровь. Его карие глаза сверлили меня недоверием, больше не серо-голубые, как у Татьяны. — Ты можешь заплатить за ринопластику, ублюдок. Дерьмо, я пытался помочь тебе...! Я отступил назад. Звуки ночи нахлынули на мои чувства. Легкий ветерок, мелодия сверчков. Я даже слышал, как вокруг бегают собаки, а мои люди крадутся по деревьям. Медленно меня охватила ясность, принося с собой ясные мысли и осознание того, что я сделал. — Роман. Я только что ударил парня, которого воспитывал с 15 лет, человека, которого я сделал воином и считал одним из своих ближайших товарищей. Я не ответил. Все, о чем я мог думать, была моя мать. Женская линия Тархановых проклята, — как-то сказал мне мой отец. Твоя мать проклята, мать Натальи проклята, и Наталья тоже. Прокляты чем? я вспомнил, что задал этот вопрос. Мой отец рассмеялся. Безумием. Определённая часть меня задавалась вопросом, возможно, не только женский род становился опасным. Возможно, моя мать сделала мне последний подарок. Возможно, я тоже нес в себе ген безумия, и он медленно рос во мне, уродуя мои клетки и заражая кровь. Стоит ли пытаться бороться с этим? 2 Елена Фальконе Жуки резко умирали, попадая в электронную мухобойку, падая на пол маленькими электрическими шариками. Мой сын зачарованно наблюдал, как насекомые отказывались усваивать урок своей семьи. Его зеленые глаза загорались всякий раз, когда инструменте издавал резкий щелкающий звук, словно он тоже удивлен недостатками насекомых. Я натянула на него одеяло повыше, когда холодный воздух коснулся меня. Мерцающая лампочка бензоколонки изо всех сил старалась освещать магазин, не говоря уже о окрестных лесах. От чернильной темноты волосы на затылке встали дыбом. Кто-то наблюдает, подсказывали мне мои инстинкты. Рациональность угрожала взять верх. Никто за тобой не наблюдает. Ты оторвалась от хвоста несколько дней назад. Я крепче прижала к себе сына. Работник заправки поднял глаза, когда я вошла, кивнул в знак приветствия, прежде чем вернуться к своему захватывающему журналу о мотоциклах. Увидев знойные изображения женщин, раскинувшихся, как орлицы и тигрицы, на авто, я закрыла глаза своему сыну. В этом месте был не самый широкий выбор здоровой пищи, но я обошлась. Быстрая, легкая еда, которую можно было съесть сразу, и которая не испортилась, заполнила мою корзину, плюс несколько ярких конфет, которые мой сын схватил с полок. Николай не суетился и не плакал, как в первые несколько визитов на заправку. Он привык к ним, даже предвкушал. Весь день он расспрашивал о «газовом зелье», пока я не согласилась (в состоянии раздражения) остановиться у следующего, мимо которого мы проезжали. Это был шанс для него размять ножки и, что более важно, доставить некоторые неприятности. Даже в моих объятиях он изо всех сил старался вызвать у меня реакцию, начиная с еды на полках, заканчивая кражей еды из сумки и помещением ее в морозилку. Мне пришлось отодвинуть сумку, чтобы он ничего в нее не положил. К его большому огорчению, я каждый раз ловила его. Когда я пошла расплачиваться, работник почувствовал необходимость завести разговор. — Вы просто проезжаете мимо? — спросил он, отрывая взгляд от журнала. — Да. Я схватила Николая за запястье, прежде чем он успел взять шоколадный батончик. Болтливый работник не торопился, просматривая продукты. — Не уверен, насколько безопасно путешествовать здесь в одиночку, — сказал он. — У здешних лесов есть свой собственный разум. Я закатила глаза. — Я уверена в этом. Он только фыркнул и подсчитал стоимость. У нас начинали заканчиваться наличные. У меня имелось решение, но оно было не очень этичным, и я уже боялась его. Но я бы сделала все, что угодно, чтобы уберечь моего сына от опасности. Наблюдая за медленными движениями работника, я подумала, что, возможно, это должна быть моя первая попытка. Он оказался бы легкой мишенью; он глуп и географически удален от любых правоохранительных органов или помощи. Мой взгляд метнулся к камере видеонаблюдения, расположенной в углу. Она была пыльной и старой, но мерцающий красный огонёк указывал, что она рабочая. Кроме того, была проблема с моим сыном. Николай не заслуживал того, чтобы его мать грабила магазин; кроме того, он стал бы только отвлекающим фактором.