— Ты действительно верил, что она вписала что-то, кроме твоей фамилии? — он спросил. Он казался скорее критичным, чем любопытным. Я сунул свидетельство о рождении в свой стол. Его перенесут в более безопасное место, когда у меня появится такая возможность. — Она намекнула, что оставила пустым. Я сказала ей правду, сказала она, когда я спросил ее об этом. Я предположил, что правда была пустой строкой, а не моей фамилией. — Елена подразумевает многое, — произнёс Артем. — Это ее способ защитить себя. Я скосил на него глаза. — Теперь мы воображаем себя психологами, а, Артем? Его губы почти изогнулись в улыбке, единственный признак веселья. Это меня удивило; ни один из нас не был в достаточно хороших отношениях, чтобы дразнить друг друга. — Нашей семье было бы лучше с одним, но нет, — он указал на свидетельство о рождении. — Я просто говорю, что у меня есть свой способ защитить себя, у тебя свой, а у Елены свой. Я бы посоветовал тебе не быть настолько готовым поверить всему, что она тебе скажет. — Это твой способ предостеречь меня от Елены? — Не было бы ничего такого, чего бы ты мне не сказал, — сказал он, напомнив мне о разговоре, который я имел с ним, когда его любовь к Роксане угрожала его власти. — Но нет. На самом деле, я думаю, что поощряю тебя сблизиться, вернуть ее в эту семью. Мои брови поползли вверх. — Я никогда не слышал, чтобы ты поддерживал кого-то в этой семье. Ты был против Татьяны, Даники, Романа и Дмитрия. Я не сказал того, что действительно хотел сказать, а именно: даже если бы я предложил, даже если бы я простил, не думаю, что она вернулась бы к нам. Вернулась бы ко мне. — Я тоже не поддерживал Бабушку, — сказал он. — Я думал, она заразит дом блохами. — И она это сделала. Артем кивнул. — Да. Но от этого нам было только лучше. Кто еще стал бы так яростно охранять наших детей, когда мы не можем? Кто еще мог охранять Елену? — У тебя был шанс, — напомнил я ему, тон стал жестче, вспоминая его неудачу. — Ты мог бы легко вернуть ее и Николая домой. — Физически, да, я мог бы, — сказал Артем. Я засунул руки в карманы, наблюдая за ним. — Какой она была? Когда ты с ней виделся? Удивление промелькнуло в его глазах при этом вопросе... и товарищества в моем тоне. — Не лучше, чем ты, мой друг. Хотя ее безумие было менее очевидным, было ясно, что она так же убита горем, как и ты. — Я вижу. Артем выглянул в окно. Я все еще мог слышать Елену и Николая снаружи, но я переместился так, чтобы они находились вне моего поля зрения. Его щеки сморщились, заметив их. — Елена была в мотеле с новорожденным, усталая и грустная. Она тоже была в ужасе. — В ужасе от чего? — От того, чего мы все боимся. Я почувствовал, как моя ухмылка стала шире. — Скромничаешь? — Ты можешь это сказать. Это заставило меня рассмеяться. — Действительно. Мы обменялись удивленными веселыми взглядами, как между мужчинами, считавшими друг друга братьями. Я все еще помнил тот день, когда мы встретились, два маленьких мальчика, задыхавшиеся в тени своих отцов. Артем уже тогда был заботливым и рациональным, никогда не интересовался моими сложными планами или любовью к искусству. Только когда я убил своего отца, Артем начал поддерживать мои амбиции. Будучи подростками, изгоями Братвы и еще недостаточно сильными, чтобы захватить нашу собственную землю, мы часами создавали свои надежды и мечты, подпитывая стремления друг друга. Наши жестокие натуры всегда отличали нас от других на школьном дворе и даже от наших семей, но мы были друг у друга. Когда мои братья и отец безжалостно охотились за мной, когда безумие моей матери угрожало моему собственному здравомыслию, со мной всегда был Артем. Не было ни одной мечты о моей империи, которую я создал, где Артема не было бы рядом. А потом он предал меня. Какая-то рациональная часть меня понимала и знала, что Артем сделал бы все возможное, чтобы защитить свою семью. Не было ничего такого, на что Артем не пошел бы ради нашей общей безопасности. Мы были центром его мира, а Роксана была осью, вокруг которой вращался его мир. Возможно, при виде его и осознании его предательства меня переполняла такая яростная и жгучая ненависть, но я знал, что Артем считал, что у него есть веская причина. — Расскажи мне больше о Елене в том мотеле, — сказал я вместо того, чтобы проиллюстрировать какие-либо другие мысли в моей голове. Артем приподнял бровь, но ничего не сказал. — Нам с Олежкой потребовалось много времени, чтобы найти ее, — сказал он. — Она была осторожна, не оставляла следов. Даже в больнице, где она родила Николая, не осталось ее следов. Но мы все-таки нашли ее. — Олежка был в этом замешан? Еще один мой человек, которого нужно наказать. — Олежка знает об этой Братве такое, чего мы с тобой даже не могли понять. Это его работа. Я кивнул, неохотно соглашаясь, показывая ему, чтобы он продолжал рассказ. — Она исхудала, была усталой. Николай не успокаивался. Я думал, она заплачет, когда увидит меня, но нет. — Артем задумчиво посмотрел в окно. — Я дал ей телефон для экстренных ситуаций и немного наличных. Я также поменял Николаю подгузник. А потом ушел. Если Артем ожидал, что я поверю в то, что это полная правда, он жестоко ошибся. Я знал, что в том гостиничном номере произошел разговор, произнесенный шепотом под крики Николая. — Она сказала, почему ушла? Артем скосил на меня глаза. — Ты же знаешь, что она сказала. Он не стал дополнять. — Я никогда не думал, что тебе нравится Елена, — заметил я. — Но опять же, ты никогда не был из тех, кому кто-то нравится с первого взгляда. — Нет, я не такой, в отличие от моей жены. — черты его лица смягчились, как всегда, когда он заговаривал о Роксане. — Елена мне не понравилась с первого взгляда. Или даже со второго. Она отвлекла тебя, поглотила тебя. Угрожала всему, ради чего мы работали, своим неудачным первым браком. — Что изменилось? На лице Артема ничего не отразилось. — Я увидел в ней что-то, что узнал. Страстную потребность защищать тех, кого ты любишь, даже если это означает сломать себя в процессе. — Это не ответ на мой вопрос. Он ухмыльнулся, сверкнув зубами, а в уголках его глаз появились морщинки. Артем редко улыбался, большинство его улыбок предназначались Роксане, но сейчас он улыбнулся мне так, словно я сказал ему что-то веселое. Даже в детстве Артем никогда не отличался беззаботным юмором. — Да, это ответ, — задумчиво произнес он. — Подумай об этом, Костя. Я ответил на твой вопрос. — он указал рукой на окно. — Она ответила на твой вопрос. Перестань быть с ней таким суровым. — Я только радушен. — Ты бы приветствовал Дьявола, Костя. Елена не Дьявол, она девушка, которую ты любишь. Веди себя соответственно. — Артем склонил голову, будто пытался исправить все неуважение, которое он проявил ко мне. — Брат. Я наклонил голову, но не ответил на ласковое прозвище. 12