– Ну так назовите его! – Я хотел бы его приберечь, – с улыбкой объяснил я. – Такими дарами, как этот, разбрасываться не годится. Она смотрела на меня. Я сдался. – Дианне, – повторил я. – Дианне. Вам тоже идет. Мы сидели, не сводя глаз друг с друга, но тут я заметил, что Совой смотрит на меня весьма недвусмысленным взглядом. – Ну, мне, пожалуй, стоит вернуться вниз, – сказал я, поспешно вставая из-за стола. – Мне надо встретиться с важными людьми… Про себя я скорчился, осознав, как неловко это прозвучало, но я не мог придумать менее неловкого способа взять эти слова обратно. Совой встал и пожал мне руку – ему явно не терпелось от меня избавиться. – Ты хорошо выступил, Квоут! Ну, до встречи. Я обернулся к Денне и увидел, что она тоже встала. Она встретилась со мной взглядом и улыбнулась: – Надеюсь тоже с вами увидеться. – Она протянула мне руку. Я ответил ей своей лучшей улыбкой. – Надеяться не вредно! Я хотел, чтобы вышло остроумно, но, едва я это произнес, как фраза показалась мне хамской. Надо было уходить, пока я не выставил себя еще большим ослом. Я поспешно пожал ей руку. Рука была чуть прохладная на ощупь. Мягкая, нежная и сильная. Целовать ей руку я не стал: Совой был мой друг, с друзьями так не поступают. Глава 59 Зная все это Долго ли, коротко ли, а я все-таки напился – не без помощи Деоха и Вилема. Так и вышло, что трое студентов нетвердой стопою возвращались к себе в универ. Взгляните, вот они идут, слегка пошатываясь. Вокруг все тихо, и, когда колокол на башне отбивает поздний час, это не столько нарушает тишину, сколько подчеркивает ее. Сверчки тоже чтят тишину. Их стрекотанье – словно аккуратные стежки в ее ткани, такие мелкие, что они почти незаметны. Ночь окутывает их теплым бархатом. Звезды, бриллианты, пылающие в безоблачном небе, делают дорогу у них под ногами серебристо-серой. Университет и Имре суть два сердца понимания и искусства, могущественнейшие на все четыре конца цивилизованного мира. Здесь же, на дороге между ними, нет ничего: лишь старые деревья да высокая трава, клонящаяся на ветру. Ночь идеальна на свой, дикий, лад – она почти пугающе прекрасна. Трое юношей: один черноволосый, один светловолосый, один – за неимением лучшего слова – огненный, – не обращают внимания на ночь. То есть, может быть, отчасти и обращают, но они молоды, пьяны и заняты тем, что в глубине души уверены: они никогда не состарятся и не умрут. Еще они знают, что они друзья и у них есть общая любовь, которая никогда их не покинет. Юноши знают еще много разных вещей, но ничто из них не выглядит столь важным, как это. Может, они и правы. Глава 60 Удача На следующий день я явился на экзаменационную жеребьевку с первого в своей жизни похмелья. Я чувствовал себя усталым, меня подташнивало. Я встал в самую короткую очередь, пытаясь не слушать гам сотен студентов, которые сновали вокруг, покупали, продавали, торговались и ныли из-за выпавших им жребиев. – Квоут, сын Арлидена, – сказал я, когда, наконец, подошла моя очередь. Скучающая женщина записала мое имя, и я вытащил плашку из бархатного черного мешочка. На плашке значилось: «Хаэтен, полдень». Через пять дней, времени на подготовку полно! Но, когда я уже хотел было вернуться в «конюшни», в голову мне пришла идея. А нужно ли мне вообще готовиться? А главное, много ли толку мне будет от той подготовки, если я не могу пользоваться архивами? Хорошенько это обдумав, я вскинул над головой руку с оттопыренными средним и большим пальцами, давая знать, что мне выпало время через пять дней и я готов его продать. Вскоре ко мне подошла незнакомая студентка. – Четвертый день, – сказала она, показывая свой жребий. – Готова поменяться за йоту. Я покачал головой. Девушка пожала плечами и отошла. Ко мне подошел Гальвен, ре-лар из медики. Он поднял указательный палец, давая понять, что у него время на сегодня, после полудня. Судя по кругам у него под глазами и озабоченному выражению лица, вряд ли он был готов сдавать экзамены прямо сегодня. – Пять йот, идет? – Я на талант рассчитывал… Он кивнул, крутя в пальцах свою плашку. Это была справедливая цена. Сдавать экзамены в первый день никому неохота. – Ну, может, попозже… Я похожу, поспрашиваю сначала. Провожая его взглядом, я удивлялся тому, насколько все может измениться всего за один день. Еще вчера пять йот для меня были все равно, что все сокровища мира. Но сегодня мой кошелек заметно потяжелел… Я погрузился в невнятные размышления о том, сколько же денег я вчера заработал, когда увидел идущих в мою сторону Вилема и Сима. Смуглая сильдийская физиономия Вила выглядела бледноватой. Видимо, вчерашняя пьянка сказалась и на нем тоже. Ну а Сим был светел и радостен, как всегда. – Угадай-ка, кто вытянул жребии на сегодня после обеда? Он кивнул мне за спину. – Амброз и еще несколько его дружков! Я начинаю думать, что справедливость во вселенной все же существует. Я обернулся, вглядываясь в толпу, и услышал голос Амброза прежде, чем увидел самого Амброза. – …Из одного и того же мешка, эти засранцы просто не потрудились как следует перетасовать жребии! Безобразие, всю эту лавочку следует прикрыть и начать жеребьевку заново… Амброз вместе с несколькими расфуфыренными приятелями шел через толпу, высматривая поднятые руки. Подойдя шагов на десять, Амброз, наконец, опустил глаза и сообразил, что рука, к которой он направляется – моя. Он застыл как вкопанный, насупился, потом внезапно разразился лающим хохотом: – Бедный малый, времени куча, а потратить его нельзя! Что, Лоррен до сих пор тебя не пускает, а? – Нашла коза на камень… – устало вздохнул Вилем у меня за спиной. Амброз ухмыльнулся: – Знаешь что? Я дам за твой жребий полпении и старую рубашку в придачу. Чтоб тебе было во что переодеться, когда пойдешь стирать свою рубаху в речке! Стоявшие позади него дружки захихикали, меряя меня взглядом. Я смотрел на Амброза как ни в чем не бывало, не желая доставлять ему удовольствие. По правде сказать, я весьма болезненно воспринимал то, что у меня всего две рубахи, которые за две четверти непрерывной носки изрядно поизносились. Сильно поизносились. И, более того, я действительно стирал их в речке: денег на прачечную у меня тоже не было. – Обойдусь, – непринужденно ответил я. – У твоих рубашек, на мой вкус, подолы чересчур ярко раскрашены. Я подергал перед своей рубашки, давая понять, о чем идет речь. Несколько стоявших поблизости студентов расхохотались. Я услышал, как Сим вполголоса сказал Вилу: – А я что-то не понял… – Он имеет в виду, что у Амброза… – Вил запнулся. – Эдамете тасс… Болезнь такая, которой от шлюх заражаются. От нее у тебя течет… – Ага, ага, – поспешно сказал Сим. – Я все понял. Фу-у! И еще Амброз, как назло, в зеленом… Амброз тем временем заставил себя рассмеяться над моей шуткой вместе со всеми. – Ну что ж, что заслужил, то и получил! – сказал он. – Ладно, беднякам нужны деньги. Он достал кошелек и встряхнул его. – Сколько же ты хочешь? – Пять талантов, – ответил я. Он принялся было развязывать кошелек, да так и застыл, глядя на меня. Цена была безбожная. Кое-кто из зевак тыкал друг друга локтями, явно надеясь, что я сумею каким-то образом вытянуть из Амброза в несколько раз больше, чем стоит мой жребий на самом деле. – Прошу прощения, – добавил я. – Тебе пересчитать?