– Но второй раз был всего оборот назад. Одна пара исполняла ее на торжественном обеде в Аэтнии, на котором я присутствовала. – Вы серьезно? – недоверчиво переспросил я. Она тряхнула головой, словно я поймал ее на безобидном вранье. Черные волосы упали ей на лицо, и она рассеянно смахнула их в сторону. – Ну ладно, предположим, я еще слышала, как эти двое репетировали перед обедом… Я покачал головой, не веря своим ушам: – Потрясающе! Там же ужасно сложная мелодия. А уж запомнить все слова… – Некоторое время я молча дивился, качая головой. – У вас невероятные уши. – Ну, вы не первый, кто это говорит, – лукаво заметила Денна. – Однако вы, пожалуй, первый, кто это говорит, действительно глядя на мои уши! – Она многозначительно взглянула в мою сторону. Я обнаружил, что отчаянно краснею, как вдруг услышал за спиной знакомый голос. – Ах, вот ты где! Обернувшись, я увидел Совоя, своего высокого, смазливого приятеля, моего сообщника по симпатии для продолжающих. – Ну да, я тут, – сказал я, удивленный тем, что он отправился меня разыскивать. И вдвойне удивленный тем, что ему хватило глупости помешать мне, когда я разговариваю наедине с девушкой. – Да мы все тут! – Совой улыбнулся мне, прошел мимо и непринужденно приобнял Денну за талию. Он взглянул на нее с напускной суровостью. – Я там рыскаю по нижним ярусам, пытаюсь отыскать твоего певца, а вы оба прячетесь тут, как закадычные друзья! – Мы случайно повстречались, – ответила Денна, положив руку поверх его руки, лежавшей у нее на бедре. – Я же знала, что ты должен был вернуться, хотя бы за своей выпивкой! Она кивнула на соседний столик. Столик был пуст, но на нем стояла пара бокалов с вином. Они вместе развернулись и рука об руку направились к своему столику. Денна оглянулась на меня через плечо и повела бровями – как будто плечами пожала. Я понятия не имел, что это должно означать. Совой жестом пригласил меня присоединиться к ним и выдвинул свободный стул, чтобы мне было куда сесть. – Мне просто не верилось, что это ты там внизу, – сказал он мне. – Я подумал было, что это твой голос, но… Он жестом напомнил, что мы не где-нибудь, а в «Эолиане». – Третий ярус – уютное убежище для юных влюбленных, но вот вид на сцену отсюда оставляет желать лучшего. А я и не знал, что ты играешь. Он обвил длинной рукой плечи Денны и улыбнулся своей обаятельной улыбкой. – Ну, время от времени, – небрежно сказал я, садясь за стол. – Повезло тебе, что нынче вечером я решил, что мы пойдем развлекаться в «Эолиан», – сказал Совой. – Иначе бы тебе подпевало только эхо да сверчки. – Стало быть, я твой должник! – сказал я ему с почтительным поклоном. – Можешь со мной сквитаться: в следующий раз, как сядем играть в уголки, возьми в партнеры Симмона, – ответил он. – Тогда это ты окажешься в проигрыше, когда этот олух заявит высокую карту с одной парой. – По рукам, – сказал я. – Хотя это прискорбно! Я обернулся к Денне: – Ну а вы? Я вам чрезвычайно обязан – чем я могу отплатить? Просите все, что угодно, – и оно ваше, если это в моих силах. – В ваших силах? – шутливо переспросила она. – Ну а на что же вы способны, не считая того, что вы играете так прекрасно, что сам Тейлу и все ангелы его расплакались бы, слушая вас? – Пожалуй, я способен на все, – легкомысленно ответил я. – Если вы меня об этом попросите. Она рассмеялась. – Опасно говорить женщинам такие вещи! – заметил Совой. – Тем более этой женщине. Она же потребует от тебя принести ей листок с поющего дерева на краю земли! Она откинулась на спинку стула и устремила на меня коварный взгляд. – Листок с поющего дерева… – задумчиво повторила она. – А приятно, должно быть, его иметь! Принесете, если я попрошу? – Принесу, – ответил я и с изумлением обнаружил, что говорю правду. Она как будто всерьез призадумалась, потом шутливо покачала головой: – Нет, не могу же я отправить вас в такую даль! Придется попросить вас об услуге в другой раз. Я вздохнул: – Так я, значит, остаюсь вашим должником… – О нет! – вскричала она. – И вновь в печали он, мой Савиен… – Я в печали оттого, что боюсь так никогда и не узнать вашего имени. Так и буду про себя называть вас «Фелуриан», – сказал я. – Но это может привести к неприятной путанице… Она взглянула на меня оценивающе: – Фелуриан? Я, пожалуй, была бы польщена, если бы не думала, что вы лжете. – Лгу, я?! – возмутился я. – Когда я вас увидел, моя первая мысль была: «Фелуриан! О, что я натворил! Зачем впустую тратил время я, ища себе подобных поклоненья? И если только вспомнить все мгновенья, что я столь безоглядно расточил, истратить их я б мог куда умней, в сиянье ярче светлых летних дней!» Она улыбнулась: – Вы не только лжец, вы еще и вор! Вы это украли из третьего действия «Деоники». Она еще и «Деонику» знает? – Виноват! – как ни в чем не бывало признался я. – Но это еще не значит, что это неправда! Она улыбнулась Совою и снова обернулась ко мне: – Лесть – вещь приятная, однако же лестью вы моего имени не вызнаете! Совой упоминал, что вы с ним учитесь в университете, а это значит, что вы имеете дело с темными силами, которые лучше бы оставить в покое. Получив мое имя, вы обретете надо мной чудовищную власть! Ее губы были сложены в серьезную мину, однако в уголках ее глаз и в наклоне головы играла улыбка. – Ну, еще бы! – ответил я, не менее серьезно. – Но я могу предложить вам сделку. Я в ответ дам вам свое имя! И тогда я тоже окажусь в вашей власти. – Вы мне пытаетесь продать мою же собственную рубашку, – возразила она. – Ваше имя известно Совою. И, даже если он мне его пока не сказал, я могу его узнать в мгновение ока! – И то верно! – сказал Совой, явно обрадовавшись, что мы вспомнили о его присутствии. Он взял ее руку и поцеловал ей запястье. Я только рукой махнул. – Он может вам его сказать, – возразил я. – Но дать его вам могу только я! Я положил ладонь на стол. – Так что предложение остается в силе. Мое имя в обмен на ваше. Идет? Или вы хотите, чтобы я вынужден был всегда думать о вас как об Алойне и никогда – как о вас самой? Ее глаза весело сверкнули. – Ну хорошо, – сказала она, – но, чур, вы первый! Я подался вперед, сделав ей знак поступить так же. Она отпустила руку Совоя и подставила мне ухо. И я со всей должной суровостью прошептал ей на ухо: «Квоут!» От нее слабо пахло цветами – это, должно быть, были духи, – но, помимо этого, там присутствовал и ее собственный запах: от нее пахло зеленой травой и дорогой после короткого весеннего дождика. Потом она снова откинулась на спинку своего стула и как будто призадумалась. – Квоут… – сказала она наконец. – Да, вам идет. Квоут… Глаза у нее искрились, как будто она знала какой-то потаенный секрет. Она произнесла мое имя медленно, словно пробуя его на вкус, и кивнула, отвечая собственным мыслям. – А что оно значит? – О-о, многое! – ответил я, изо всех сил подражая тону Таборлина Великого. – Однако же вам меня не сбить! Я уплатил свою цену, и теперь я в вашей власти. Назовете ли вы мне свое собственное имя, чтобы я мог звать вас по имени? Она улыбнулась и снова подалась вперед. Я поступил так же. Я повернул голову вбок и почувствовал, как выбившаяся прядь ее волос коснулась меня. – Дианне! – ее теплое дыхание перышком коснулось моего уха. – Дианне! Мы оба опустились на свои сиденья. Видя, что я молчу, она спросила: – Ну? – Я запомнил его, – заверил я. – Не хуже своего собственного.