– Элодин никого ничему не учит, – объяснил Сим. – Ну, разве что эксцентричности для продолжающих. – Ну, должен же он что-то преподавать! – возразил я. – Он же магистр, разве нет? – Сим прав. У Элодина дома скучно, – Вил постучал себя по лбу. – Не все дома, – поправил Симмон. – Не все дома, – поправился Вил. – Ну, он выглядит немного… странным, – согласился я. – Да, ты действительно весьма наблюдателен, – сухо сказал Вилем. – Неудивительно, что ты попал в арканум в столь нежном возрасте! – Полегче, Вил, он же тут провел чуть больше оборота! Симмон обернулся ко мне: – Лет пять назад Элодин был ректором. – Элодин?! – я не сумел скрыть недоверия. – Но он же так молод, и к тому же… Я осекся, не желая произносить вслух первое, что пришло мне на ум: «сумасшедший». – Необычайно талантлив, – закончил за меня Симмон. – И не так уж он молод, если принять во внимание, что в университет его приняли, когда ему едва исполнилось четырнадцать. Симмон посмотрел на меня: – В восемнадцать он уже стал полноправным арканистом. Потом он еще несколько лет остался в универе гиллером. – Гиллером? – переспросил я. – Гиллеры – это арканисты, которые остались при универе, – пояснил Вил. – Они в основном преподают. Вот знаешь Каммара из фактной? Я покачал головой. – Высокий, весь в шрамах, – Вил указал на половину своего лица. – Одноглазый. Я мрачно кивнул. Каммара трудно было не заметить. Вся левая половина его лица представляла собой сплошную сетку шрамов, которые расходились в разные стороны, оставляя пролысины в черной шевелюре и бороде. Поверх пустой левой глазницы он носил повязку. Он был живым примером того, как опасна может быть работа в фактной. – Ну да, я его видел. Так он полноправный арканист? Вил кивнул: – Он главный помощник Килвина. Он преподает сигалдри новичкам. Сим кашлянул: – Так вот, я говорю, что Элодин был самым молодым студентом за всю историю, самым молодым арканистом и самым молодым ректором. – И все равно, – сказал я. – Нельзя не признать, что немного странно выбирать такого человека ректором. – Он такой не был, – сдержанно возразил Симмон. – Это было до того, как все случилось. Видя, что он молчит, я спросил: – Что – «все»? Вил пожал плечами: – Что-то. Об этом никто не говорит. Его посадили в Череповку и держали там, пока у него мозги более или менее не встали на место. – Не хочется мне об этом думать, – сказал Симмон, нервно ерзая на стуле. – Ну, то есть один-два студента сходят с ума каждую четверть, верно? – Он взглянул на Вилема: – Слихта помнишь? Вилем угрюмо кивнул. – Такое может случиться с любым из нас. Ненадолго воцарилось молчание. Оба они прихлебывали выпивку, глядя куда-то в пространство. Мне хотелось расспросить их поподробнее, но я видел, что это больная тема. – Как бы то ни было, – вполголоса сказал Сим, – я слышал, что его из Череповки так и не выпустили. Я слышал, что он сбежал! – Ну, – сказал я, – ни один арканист, стоящий своей соли, не даст держать себя взаперти! Так что это неудивительно. – Да ты там бывал хоть раз? – спросил Симмон. – Она нарочно построена так, чтобы держать взаперти арканистов. Сплошной усиленный камень. Обереги на дверях и на окнах… – Он покачал головой. – Просто не представляю, как оттуда можно выбраться, даже если ты магистр. – Это все мимо дела, – твердо сказал Вилем, заставляя нас вернуться к теме. – Килвин тебя позвал в фактную. Произвести на него впечатление – твой самый надежный шанс сделаться ре-ларом. Он обвел взглядом нас двоих. – Согласны? – Согласен, – ответил Симмон. Я кивнул, но колесики у меня в голове стремительно крутились. Я думал о Таборлине Великом, что знал имена всего на свете. Думал об истории, слышанной от Скарпи в Тарбеане. Об арканистах он не упоминал – только об именователях. И об Элодине, магистре имен, и о том, как бы найти к нему подход. Глава 45 Интерлюдия. Кабацкая история Квоут махнул рукой, Хронист протер кончик пера и потряс рукой. Баст от души потянулся, не вставая с места, заведя руки за спинку стула. – А я уже почти и забыл, как быстро все это произошло, – задумчиво сказал Квоут. – Это, похоже, и были самые первые истории, которые стали рассказывать обо мне. – Они и теперь ходят по университету, – сказал Хронист. – Я слышал три разных версии истории о том, как ты читал лекцию. И о том, как тебя выпороли, тоже. Это после этого тебя прозвали Квоутом Бескровным? Квоут кивнул: – Наверное, да. – Реши, раз уж мы начали задавать вопросы, – застенчиво сказал Баст, – мне было бы интересно: отчего же ты не попытался отыскать Скарпи? – Ну а что я мог сделать, Баст? Вымазать лицо сажей и отважно устроить ему ночной побег? – Квоут коротко, невесело хохотнул. – Его же арестовали за ересь! Все, что я мог, – это надеяться, что у него и в самом деле есть друзья среди церковников. Квоут перевел дух. – Однако самая простая причина – пожалуй, и наименее приятная. Правда в том, что я жил не в сказке. – Знаешь, Реши, кажется, я тебя не понимаю, – сказал озадаченный Баст. – Ну, Баст, вспомни все сказки, которые ты слышал. Вот есть мальчик, герой. Его родители гибнут. Он отправляется мстить. Что происходит дальше? Баст замялся. Лицо у него было озадаченное. И Хронист ответил на вопрос вместо него: – Он находит помощника. Хитроумную говорящую белку. Старого пьяницу-фехтовальщика. Безумного лесного отшельника. Кого-то в этом духе. Квоут кивнул: – Именно! Он находит безумного лесного отшельника, доказывает ему, что он человек достойный, и узнает имена всего на свете, как Таборлин Великий. И вот в его распоряжении оказывается могущественная магия – и что он делает тогда? Хронист пожал плечами: – Находит мерзавцев и убивает их. – Ну разумеется! – величественно сказал Квоут. – Чисто, быстро – и проще, чем соврать. Мы знаем, чем все кончится, чуть ли не до того, как все началось. Вот почему всем так нравятся сказки! Они дают нам ясность и простоту, которой так недостает в реальной жизни. Квоут подался вперед. – Будь это какая-нибудь кабацкая история, состоящая из полуправды и бессмысленных приключений, я поведал бы вам, что все время, проведенное мной в университете, было посвящено одной-единственной цели. Я выучил бы имя ветра, вечно переменчивое, поехал и отомстил чандрианам. Раз – и все! Квоут звонко щелкнул пальцами.