Руку он мне не просто пожал, а сдавил до боли. Может, он сдавил бы ее и сильнее, если бы я не махнул еле заметно восковой куколкой в сторону жаровни. Его лицо сделалось из багрово-красного пепельно-бледным так стремительно, что я бы и не поверил, если б сам не увидел. Хватка его претерпела соответствующие изменения, и я отнял свою руку. Я еще раз поклонился рядам и, не оглядываясь, вышел из аудитории. Глава 40 На рогах После того как Хемме распустил студентов, новости о моей выходке разнеслись по университету, точно лесной пожар. По реакции студентов я догадывался, что магистр Хемме не особенно популярен. Сидя на каменной скамье у входа в «конюшни», я видел, как проходящие мимо студенты улыбаются в мою сторону. Кое-кто махал мне рукой или, смеясь, показывал большой палец. Но, хоть я и наслаждался привалившей мне славой, в глубине души меня мало-помалу охватывала холодная тревога. Я нажил себе врага в лице одного из девяти магистров. Мне нужно было знать, насколько это серьезно. На ужин в столовке подавали черный хлеб с маслом, рагу и бобы. Я увидел Манета – его буйная грива делала его похожим на большого белого волка. Симмон с Совоем лениво ковырялись в еде, мрачно рассуждая о том, из чьего мяса это рагу. Ну а для меня, менее оборота назад вырвавшегося с улиц Тарбеана, ужин был великолепный. Тем не менее я стремительно терял аппетит, слушая все, что говорили мне приятели. – Ты не пойми неправильно, – говорил Совой, – парень ты действительно отважный. Это даже не вопрос. Но все равно… – он взмахнул ложкой, – с тебя за это шкуру спустят! – Это если еще повезет, – сказал Симмон. – Ну, то есть ведь речь идет о малефиции, верно? – Ну, тоже мне, велика беда! – возразил я куда увереннее, чем чувствовал себя на самом деле. – Подумаешь, пятку поджарил! – Любое причинение вреда с помощью симпатии считается малефицием. Наведением порчи. Манет ткнул в меня своим ломтем хлеба, сурово сдвинув лохматые, седеющие брови. – Ты бы, малый, все-таки соображал, с кем связываешься. При магистрах – нишкни! Если окажешься у них на дурном счету, они могут превратить твою жизнь в настоящий ад. – Он первый начал! – угрюмо ответил я, набив рот бобами. К столу подлетел запыхавшийся мальчишка. – Это вы Квоут? – спросил он, смерив меня взглядом. Я кивнул. У меня отчаянно засосало под ложечкой. – Вам велят явиться в Дом магистров! – А где это? – спросил я. – А то я тут всего пару дней… – Может, кто из вас его проводит? – спросил мальчишка, окинув взглядом моих соседей. – А то мне еще надо доложить Джеймисону, что я его нашел! – Я провожу, – вызвался Симмон, отодвигая миску. – Все равно есть чего-то не хочется. Посыльный Джеймисона умчался прочь, Симмон начал было вставать из-за стола. – Погоди, – сказал я, указывая ложкой на поднос, – я еще не доел! Лицо у Симмона сделалось встревоженным. – Просто не верится, что ты еще и ешь! – сказал он. – Мне вот кусок в горло не лезет. Как ты, вообще, можешь есть? – Я голоден, – ответил я. – Не знаю, что ждет меня в Доме магистров, однако же я предпочту встретить судьбу не на пустой желудок. – Да «на рога» тебя вызывают, – сказал Манет. – Это единственное, зачем тебя могли вызвать так поздно вечером. Я понятия не имел, что имеется в виду, но не собирался оповещать о своем невежестве всех присутствующих. – Ну, значит, обождут, пока я поем. И положил в рот еще ложку рагу. Симмон сел на место и принялся рассеянно ковыряться в миске. По правде сказать, есть-то мне и самому расхотелось, однако же мне было не по душе, что меня отрывают от еды после того, как я столько голодал в Тарбеане. Когда мы с Симмоном наконец встали из-за стола, гам, обычно стоящий в столовке, притих: все провожали нас взглядом. Они знали, куда я направляюсь. На улице Симмон сунул руки в карманы и зашагал приблизительно в направлении «Пустот». – Нет, кроме шуток, у тебя действительно серьезные неприятности, знаешь ли. – Ну, я надеялся, что Хемме застыдится и будет об этом помалкивать, – сознался я. – А что, часто студентов из университета выгоняют? Я старался сделать вид, будто шучу. – В этой четверти пока ни одного не выгнали, – ответил Симмон, застенчиво улыбаясь и щуря голубые глаза. – Однако сегодня всего второй день занятий. Возможно, ты установишь своего рода рекорд. – Ничего смешного! – возразил я, но и сам улыбнулся помимо своей воли. Что бы ни случилось, Симмон всегда мог заставить меня улыбнуться. Сим показывал мне дорогу, и вскоре мы дошли до «Пустот» – куда скорее, чем мне хотелось бы. Симмон неуверенно вскинул руку на прощание, я отворил дверь и вошел. Меня встретил Джеймисон. Джеймисон отвечал за все, что не входило в сферу деятельности магистров: за кухни, за прачечные, за конюшни, за кладовые. Он был нервозен и похож на птицу. Человек с телом воробушка и глазами ястреба. Джеймисон проводил меня в просторный зал без окон, где стоял знакомый полукруглый стол. В центре, как и во время экзаменов, сидел ректор. Единственной существенной разницей было то, что этот стол находился не на возвышении, и сидящие за ним магистры оказались практически на уровне моих глаз. Встретившие меня взгляды были отнюдь не дружелюбны. Джеймисон поставил меня напротив полукруглого стола. Увидев его в этом ракурсе, я понял, отчего это называется «на рогах». Сам Джеймисон сел за отдельный столик поменьше и обмакнул перо в чернильницу. Ректор сложил пальцы домиком и без долгих вступлений заговорил: – Второго кейтелина Хемме созвал собрание магистров. Перо Джеймисона заскрипело по бумаге, время от времени ныряя обратно в чернильницу на краю стола. Ректор продолжал официальным тоном: – Все ли магистры в сборе? – Магистр медицины, – сказал Арвил. – Магистр архивов, – сказал Лоррен, бесстрастный, как всегда. – Магистр арифметики, – сказал Брандер, рассеянно похрустывая костяшками пальцев. – Магистр артефакции, – пророкотал Килвин, не поднимая глаз от стола. – Магистр алхимии, – сказал Мандраг. – Магистр риторики, – лицо у Хемме было красное и злое. – Магистр симпатии, – сказал Элкса Дал. – Магистр имен. Элодин мне улыбнулся, по-настоящему. Не просто растянул губы, а тепло улыбнулся во весь рот. Я судорожно перевел дух, почувствовав себя уверенней оттого, что хоть один из присутствующих не стремится подвесить меня за пальцы. – И магистр лингвистики, – сказал ректор. – Все восемь… Он нахмурился. – Простите. Вычеркните это. Все девять магистров в сборе. Магистр Хемме, изложите ваши обвинения. Хемме не заставил себя упрашивать. – Сегодня новопоступивший студент Квоут, не являющийся членом арканума, использовал против меня симпатические связывания с целью наведения порчи! – Итак, магистр Хемме выдвинул против Квоута два обвинения, – сурово произнес ректор, не сводя с меня глаз. – Обвинение первое: недозволенное применение симпатии. Магистр архивов, какое наказание полагается за это? – За недозволенное применение симпатии, которое привело к получению травмы, виновного студента надлежит связать и высечь одинарным кнутом, нанеся не менее двух и не более десяти ударов по спине, – произнес Лоррен так, будто кулинарный рецепт зачитывал. – Требуемое количество ударов? – ректор перевел взгляд на Хемме. Хемме помолчал, раздумывая. – Пять!