– Ну, беги тогда за вещами. Роэнт у нас лает, но не кусает, но, когда фургоны загрузятся, ждать он не станет. Я кивнул, хотя никаких «вещей» у меня не было. Однако мне еще нужно было кое-что прикупить. Говорят, что в Тарбеане можно отыскать что угодно, были бы деньги. В целом это правда. Я спустился по лестнице в подвал Траписа. Очень странно было спускаться по этой лестнице в башмаках. Приходя сюда, я привык чувствовать под ногами холодный сырой камень. Когда я вошел в коридорчик, навстречу мне из внутренних помещений появился оборванный мальчишка с маленьким зимним яблочком в руке. Увидев меня, он остановился как вкопанный, потом насупился и подозрительно сощурился. Опустив глаза, он грубо протиснулся мимо меня. Я машинально отбросил его руку от своего кошелька, обернулся и уставился на него: я был так ошеломлен, что просто язык отнялся. Мальчишка вылетел на улицу. Я был смущен и расстроен. Мы ж раньше никогда друг у друга не воровали! На улице – да, на улице каждый сам за себя, но подвал Траписа был для нас практически святилищем, вроде церкви. Никто из нас не стал бы рисковать все испортить… Я миновал последние несколько шагов, отделявшие меня от комнаты, и с облегчением увидел, что все остальное там по-прежнему. Траписа на месте не было – видно, ушел собирать милостыню на детей. В комнате стояло шесть топчанов, все были заняты, и еще несколько детей лежали на полу. Несколько чумазых уличных мальчишек толпились вокруг большой корзины на столе, расхватывая зимние яблоки. Они обернулись и угрюмо, с ненавистью уставились на меня. И тут я все понял! Они меня просто не узнали. Чистый, прилично одетый, я выглядел как какой-нибудь мальчик из хорошей семьи, который забрел сюда по ошибке. Я перестал быть своим. И тут как раз вернулся Трапис. Под мышкой он держал несколько больших лепешек, в другой руке нес орущего ребенка. – Ари, – сказал он одному из мальчиков у корзины, – поди помоги. У нас новая гостья, ее надо переодеть. Мальчик подбежал и взял у Траписа ребенка. Трапис положил хлеб на стол, рядом с корзиной, и все дети уставились на него. У меня внутри все перевернулось. На меня Трапис даже не взглянул. А вдруг и он меня не узнает? А вдруг велит убираться прочь? Я не знал, что я стану делать тогда. Я принялся пятиться к двери. Трапис принялся указывать пальцем на ребят: – Так-так, посмотрим… Дэвид, слей и выскобли бочонок с питьевой водой. А то он что-то плесневеть взялся. Когда управишься, пусть Натан накачает туда воды. – А можно мне хлеба на двоих? – попросил Натан. – Мне для брата… – Твой брат и сам может прийти за хлебом, – мягко возразил Трапис, потом, видно, что-то почуял и пристально взглянул на мальчика. – С ним что-то случилось? Натан кивнул, не поднимая глаз. Трапис положил руку парнишке на плечо: – Ну, веди его сюда, посмотрим, что с ним такое. – Да у него нога! – выпалил Натан, готовый разрыдаться. – Она горячая-горячая, и он совсем не может ходить! Трапис кивнул и указал на следующего мальчишку: – Йен, помоги Натану привести брата. Ребята убежали. – Тарн, раз Натан ушел, натаскай тогда воды, ладно? А ты, Квоут, сбегай за мылом! – он протянул мне полпенни. – К Марне, в Прачечные. Ты ей скажи, для кого это, она тебе самое лучшее даст. У меня встал ком в горле. Узнал! Я вам даже не возьмусь объяснить, какое облегчение я испытал. Трапис был для меня чем-то вроде семьи. И мысль о том, что он может меня не признать, была просто ужасна. – Я не могу, Трапис, мне некогда, – замявшись, ответил я. – Я уезжаю. Вверх по реке, в Имре. – Да ну? – переспросил Трапис, помолчал, пригляделся ко мне. – Ах, ну да, похоже на то! Ну да, конечно. Трапис никогда не обращал внимания на одежду, он видел только самих детей. – Я зашел, чтобы сказать, где мои вещи. На крыше свечного заводика есть место, где сходятся три кровли. Там лежат кое-какие вещи: одеяло, бутылка. Мне это все теперь не нужно. Там ночевать хорошо, если кому надо: там сухо. Там никто не бывает… Я осекся. – Молодец, что сказал. Я пошлю туда кого-нибудь из ребят, – ответил Трапис. – Иди сюда! Он подошел и неуклюже обнял меня, уколов мне щеку бородой. – Я всегда радуюсь, когда кому-нибудь из вас удается вырваться, – тихо сказал он мне. – Я уверен, что у тебя все будет в порядке, но если что – ты всегда можешь вернуться, если понадобится. Одна из девочек на соседней койке заметалась и застонала. Трапис отодвинулся от меня и обернулся к ней. – Что такое, что такое, – заторопился он в ее сторону, шлепая по полу босыми ногами. – Тише, тише. Что такое, что такое… Глава 33 Море звезд На площадь Гуртовщиков я вернулся с котомкой на плече. В котомке была смена одежды, каравай дорожного хлеба, чуток вяленого мяса, мех с водой, иголка с ниткой, кремень с огнивом, перья и чернила. Короче, все, что разумный человек берет с собой в путь на случай нужды. Однако больше всего я гордился темно-синим плащом – я его купил с тележки у старьевщика всего-навсего за три йоты. Плащ был теплый, чистый и, если я не ошибался, успел сменить всего одного владельца. А надо вам сказать, что в дороге хороший плащ дороже, чем все прочие вещи, вместе взятые. Если тебе негде спать – вот тебе постель и одеяло. Он защищает плечи от дождя, а глаза – от солнца. Под ним можно попрятать много всякого интересного оружия, если умеючи, и чуть поменьше, если не умеючи. Но, помимо всего этого, плащ важен еще по двум причинам. Во-первых, мало что смотрится так впечатляюще, как плащ, развевающийся у тебя за спиной, если уметь его носить. А во-вторых, в хорошем плаще всегда есть бесчисленное множество карманов и кармашков, к которым я питаю безрассудную и всепоглощающую слабость. Как я уже говорил, мой плащ был хороший, и кармашков там было предостаточно. Я запасливо распихал по ним бечевку и воск, сушеные яблоки, трутницу, каменный шарик в кожаном мешочке, кисет с солью, кривую иглу и жилы. Я постарался истратить все свои тщательно сбереженные монеты Содружества, а надежные сильдийские денежки приберег на дорогу. Тут, в Тарбеане, пенни брали охотно, но сильдийская монета ходит везде, в какой бы из концов света тебя ни занесло. Когда я пришел, в обозе торопливо заканчивались последние приготовления. Роэнт зверем рыскал вокруг фургонов, заново все проверяя и перепроверяя. Рета сурово следила за работниками и быстро одергивала всякого, кто ей чем-то не угодит. На меня, к моему удовольствию, никто не обращал внимания, пока мы не тронулись прочь из города, к университету. По мере того как миля за милей оставались позади, с меня будто осыпался тяжеленный груз. Я наслаждался ощущением земли под ногами, вкусом воздуха, легким шелестом ветра, колышущего яровую пшеницу на полях. Я поймал себя на том, что улыбаюсь, – без какой-нибудь особенной причины, мне просто было хорошо. Все-таки мы, руэ, не созданы для того, чтобы так долго сидеть на одном месте. Я вдохнул полной грудью и едва удержался, чтобы не рассмеяться вслух. По дороге я держался особняком, отвыкнув от людского общества. Роэнт и его наемники охотно предоставили меня самому себе. Деррик время от времени шутил со мной, но в целом находил меня слишком замкнутым. Оставалась вторая попутчица, Денна. Мы с ней не разговаривали, пока первый дневной переход не подошел к концу. Я ехал в фургоне одного из наемников, рассеянно ошкуривая ивовый прутик. Пока пальцы у меня трудились, я изучал ее профиль, любуясь линией подбородка и изгибом, где шея переходит в плечо. Я гадал, отчего она путешествует одна и куда она едет. Пока я так размышлял, она обернулась в мою сторону и заметила, что я на нее пялюсь. – Пенни за то, чтоб узнать, о чем ты думаешь! – сказала она, откидывая выбившуюся прядь волос. – Я думал о том, зачем ты здесь, – почти честно ответил я. Она улыбнулась, удерживая мой взгляд: – Врун! Я пустил в ход старую сценическую уловку, которая не дает покраснеть, как можно непринужденнее пожал плечами и перевел взгляд на прутик, с которого сдирал кору. Через несколько минут я услышал, что она снова принялась разговаривать с Ретой. Почему-то я почувствовал себя разочарованным. Когда лагерь был разбит и принялись готовить ужин, я пошел шляться между фургонов, разглядывая узлы на веревках, которыми Роэнт крепил груз. За спиной послышались шаги, я обернулся и увидел, что в мою сторону идет Денна. Внутри у меня все перевернулось, и я сделал короткий вдох-выдох, чтобы успокоиться. Она остановилась футах в десяти от меня. – Ну что, уже догадался? – спросила она. – Извини, о чем? – Ну, зачем я здесь. – Она мягко улыбнулась. – Видишь ли, я и сама большую часть жизни этого не знаю. Вот я и подумала: вдруг у тебя есть какие-то идеи… Она лукаво, с надеждой посмотрела на меня. Я покачал головой: я чувствовал себя слишком неуверенно в этой ситуации, чтобы она казалась мне смешной. – Да нет. Все, до чего я додумался, – это что ты куда-то едешь. Она кивнула с серьезным видом: – Ну да, об этом я и сама догадывалась. Денна умолкла, окинула взглядом горизонт. Ветер растрепал ей волосы, она снова откинула их за спину. – А ты, часом, не знаешь, куда я еду? Я почувствовал, как лицо у меня мало-помалу расплывается в улыбке. Ощущение было странное. Я совсем отвык улыбаться. – А ты что, не знаешь? – Ну, кое-какие подозрения на этот счет у меня были. Вот прямо сейчас, наверное, в Анилен. – Она встала на ребра стоп, снова опустилась на всю подошву. – Но мне уже случалось ошибаться… На этом наш разговор временно застопорился. Денна смотрела на свои руки, играла с кольцом на пальце, крутила его. Я мельком увидел блеск серебра и бледно-голубой камушек. Вдруг она уронила руки и посмотрела на меня: