Но сегодня комиссар не только взглянул на эту полку, но и даже остановился возле нее. Это все равно как решиться навестить могилу той женщины на Северном кладбище, где он воздвиг белый крест и памятник с выгравированным именем. Время от времени Гренс снимал лейку, висевшую на ручке ржавого крана, и поливал высокий куст с розовыми цветами, который посадил сам. Уж очень понравилось название — трава любви[1]. И там, в могиле, лежала она. Там и здесь, в коричневом архивном ящике с надписью «Анни Гренс» на боку. Эверт провел пальцами по чернильным буквам, повторяя их изгибы, и пошел дальше, мимо бесконечных полок, к другой Анни. В глубине зала была комнатка, отгороженная стеклянной стенкой. И стойка с перегородкой, которая приподнялась на несколько сантиметров. Мужчина — примерно ровесник Гренса — смотел на него сквозь круглые очки. — Мне нужны бумаги по защите свидетелей. Документ, к которому имели доступ лишь немногие. Нужно было писать запрос, заполнять формуляры, оформлять множество бумаг, чтобы получить возможность с ним работать. И хранился он в особом помещении, защищенном инструкциями Интерпола и СЭПО. — Эверт Гренс? Давненько… Архивариус не особенно ему обрадовался. Они никогда не нравились друг другу. — Программа защиты свидетелей, — повторил Гренс. — И еще одно дело, которое так и не было завершено. Я хочу на него взглянуть. Он взял вскрытый конверт из мусорной коробки, подхватил болтавшуюся на шнуре авторучку, написал номер дела на обратной стороне конверта и просунул в окошко мужчине. — Хммм… — Проблемы? — Почерк… Не так-то просто разобрать. — Там написано… — Я вижу, что здесь написано, Гренс. Пальцы архивариуса забегали по клавиатуре. — Вот оно… — Еще щелчок. — Да, похоже, здесь… — Отлично. В таком случае… — Только после того, как предоставишь удостоверение. Ты ведь знаешь правила. Гренс знал. Одно и то же каждый раз. Очевидно, в этот момент архивариус ожидал возмущенного окрика, красных пятен, проступивших на щеках и шее, и пульсирующей у левого виска жилки. Но только не сегодня. Вместо этого Эверт Гренс успокоил дыхание и положил удостоверение и полицейский жетон на стеклянное блюдце перед архивариусом, который знал его вот уже без малого тридцать пять лет. Мужчина за стойкой смутился, будто разочарованный так и не состоявшимся конфликтом. Он поправил очки и исчез за секретной дверью, в задней комнате с мигающей лампочкой без окон, чтобы тут же появиться снова с двумя папками, зеленой и синей, которые просунул комиссару в окошко. — Ты знаешь правила, Гренс. — Я знаю правила. — Ты знаешь… — Да, конечно, все как в прошлый раз. Я все копирую, отсылаю как минимум в «Экспрессен» и «Афтонбладет», и только после этого занимаюсь бумагами. Комиссар развернулся и пошел прочь. — Обещаю и сегодня сделать то же самое. Коридор, лифт и снова коридор без конца. И с каждым шагом, отдалявшим Гренса от архивной комнаты, тяжелели в его руке синяя и зеленая папки. Совсем как тело пятилетней девочки, прислонившей голову к его плечу. Снова кофейный автомат — третья чашка. И вот он в кабинете — Сив Мальмквист и «Тонкие кусочки». И папки, теперь уже у него на столе. Комиссар долго разглядывал их под разными углами — со стороны открытого окна, платяного шкафа и вельветового дивана. Наконец отошел к порогу и встал лицом к комнате, держась за дверную раму. Они все еще лежали там и смотрели на него не менее пристально, чем он на них. Гренс приблизился. Положил ладонь на одну из папок. Рука дрожала, что бывало с ним не часто. Ведь до сих пор комиссар надеялся, что девочка с перепачканным лицом навсегда исчезла из его жизни. Он открыл папку, просмотрел первую страницу. Это была синяя папка. Довольно толстая, архивный номер надписан чернилами. В правом верхнем углу штемпель, который когда-то был черным. Программа защиты свидетелей Эверт Гренс откинулся на спинку дивана, поднес ко рту пластиковую чашку и выложил на стол четыре прошитые бумажные стопки. Приказ о возбуждении дела — семь страниц, Стокгольмский полицейский округ. Протокол осмотра места преступления — четыре страницы от отдела криминалистики. Протокол вскрытия — двадцать восемь страниц от отдела судмедэкспертизы в Сольне. Протокол предварительного расследования — пятьдесят четыре страницы, описание расследования, которое вел он сам и потерпел фиаско. Гренс огляделся. Когда-то и она лежала здесь, в этой комнате. Диван в то время был в куда лучшем состоянии и на вельвете отчетливо просматривались полоски. Девочка спала на импровизированной подушке, которую Гренс соорудил из своей куртки. Но спала по-настоящему, даже сопела. И это был ее первый сон за несколько дней и ночей после дня рождения, — в этом комиссар был уверен. Понедельник 23 октября 16:51 инспектор криминалистики Гренс вошел в подъезд дома по Далагатан, 74. Он присел рядом и стал вслушиваться в слова, которые она бормотала. Рука тянулась к ее лицу, но Гренс так и не погладил девочку по щеке, каждый раз его смелости хватало лишь на то, чтобы поправить ей платье. Про себя он уже решил, что теперь-то все сделает правильно. Несколько месяцев на Флетче — американской военной базе на юге Грузии — кое-чему его научили. Курсы для полицейских, они были там вместе с Эриком Вильсоном по приглашению американской стороны и узнали о защите свидетелей все, что только можно было узнать. Он будет действовать иначе. Не так, как полицейское управление, когда пыталось изолировать молодых людей, сбежавших из банды. Из бетонных стокгольмских пригородов их вывезли в красные деревянные домики в сосновом лесу между Болльнесом и Юсдалем. Или в какой-то другой лес, или на другую туристическую базу, где они должны были находиться в ожидании суда. Ключевые свидетели, нашедшие в себе силы описать на допросах в полиции дни адских пыток и немыслимых издевательств. Двое суток — ровно столько это работало. А потом обступившая со всех сторон тишина разразилась смертельным ужасом. Главный свидетель сломался, и парни снова сбежали в город, к такой привычной для них криминальной жизни. На входной двери щиток с фамилией Лилай. Квартира состоит из пяти комнат и кухни. Везде горит свет. Что касалось защиты свидетелей, здесь Гренс решил копировать американскую модель. Еще до того, как криминалисты закончили работу в квартире на Далагатан, девочку перевезли из его кабинета в безопасное место, заслуживающее отдельного описания. Мужчина сидит в прихожей между шляпной полкой и шкафчиком для обуви. Женщина за столом на кухне. Старшая сестра лежит на кровати в спальне А, в положении на животе, лицо отвернуто в сторону. Брат обнаружен за письменным столом в спальне Б. Девочка так и не поняла, что ее семьи больше нет на свете, и ничего не взяла с собой из квартиры, до того составлявшей всю ее вселенную. Ничего. Но она должна была жить — так, по крайней мере, решил Гренс. Пережить, а прошлое пусть останется в прошлом.