— Мультики закончились. И «фанта» тоже. Хоффман поднялся и пошел к двери, осторожно подталкивая впереди себя младшего сына. — У меня много работы, не нужно мне мешать. — Но я хотел помочь тебе. — Эту работу, Расмус, могу сделать только я один. Но… Может, ты хочешь еще «фанты»? И мультик? — Как еще? А если мама узнает? — Если хочешь, это будет нашей с тобой маленькой тайной. Еще одна бутылка «фанты» и новый рисованный мультфильм. Пит взъерошил волосы на голове Расмуса, потрепал Хюго по щеке и оставил мальчиков в их выдуманном мире ради своего, который казался немногим реальнее. Кто-то проник в сейф, куда до сих пор никому не было доступа. Кто-то открыл запечатанный красным сургучом конверт и скопировал его настоящее имя. Кто-то добрался до протоколов, которые вел Хоффман, будучи полицейским осведомителем в одной из самых жестоких мафиозных организаций. Пит вдыхал и выдыхал, вдыхал и выдыхал. Он как раз собирался вложить бумаги обратно в пакет на мягкой подкладке, когда обнаружил еще одну, в самом низу кипы и кое в чем не похожую на остальные. Это была не копия. И не секретная информация из его прошлого. Обыкновенный белый листок с двумя строчками посредине. На этот раз, правда, слов в сообщении было больше. Мы можем в любое время убить твоих детей. Мы можем в любое время разоблачить тебя. Пит Хоффман сел на деревянную скамью на высоком холме, будто забытом застройщиками, стремящимися сгладить и закатать в асфальт любую неровность земли в этом месте. Отсюда прекрасно просматривался школьный двор и окна классных комнат, где занимались Расмус и Хюго. Из офиса на Васагатан Пит отвез сыновей в муниципальную школу в одном из южных пригородов. Сюда его приглашали на родительские собрания, как на начальную, так и на среднюю ступень. Потому что Расмус учился во втором классе, а Хюго после летних каникул переходил в пятый. Такими большими были их мальчики. Такими зрелыми должны были быть и они с Зофией. Пит оставил мальчиков возле входа. Хотел обнять на прощанье, но не получилось, — их разлучила хлынувшая во двор толпа школьников, которые на ходу объединялись в группы, сметая все на своем пути. Но Пит нигде не оставил сыновей без присмотра, так же как и Зофию с Луизой. Хуан и Ник — молодые и горячие, но проверенные ребята, которых он когда-то вызволил из тюрьмы. После того как Пит позвонил им однажды ночью, те следовали за его женой неотступно. Как-никак вот уже два раза за последние сутки на него выходил безликий враг, который знал, где находится семья Пита и как кого зовут, демонстрируя тем самым легкость расправы. И опять эта мысль, как острый нож, — боль врезается в мозг и доходит до сердца. Кто-то ведь преследует его, охотится за ним. Но кто он и чего хочет? Хоффману хотелось кричать. Покажись, дьявол! Ждать совсем недолго, сегодня у них четыре урока. Пит не замечал вокруг ничего, что выводило бы ситуацию за рамки нормальной. Расмус с приятелями метал теннисный мяч в мишени, представлявшие собой отверстия в доске разного размера, — чем меньше отверстие, тем больше очков. Хюго на баскетбольной площадке играл в составе команды из трех человек и беспрерывно прыгал. Оба выглядели счастливыми и ничем не отличались от других. Именно это и отмечала Зофия каждый раз, когда наблюдала за детьми из окна учительской. Они выглядели нормальными. После стольких лет скитаний, изоляции в семье и отсутствия поведенческих моделей, мальчики смогли стать полноценной частью детского коллектива. Когда прозвенел звонок, Пит подъехал к выходу. Дети пересекали школьный двор группами и много смеялись и жестикулировали, прежде чем расстаться. Хюго и Расмус задерживались на баскетбольной площадке. Они и не подозревали, что за ними неусыпно следят, и наверняка не пришли бы в восторг от этой отцовской затеи. — Привет, папа! — Прыгай в машину. — Серьезно? Но я всегда возвращаюсь из школы пешком, это будет странно выглядеть. — Хюго, делай, что говорю. Иначе привлечешь к себе еще больше внимания. Твои приятели ведь уже увидели, что я здесь. Но его старший десятилетний сын медлил. Наконец решился, поддавшись не столько отцовским уговорам, сколько голосу здравого смысла. Забрался на заднее сиденье рядом с Расмусом и пригнулся, чтобы не слишком бросаться в глаза. На полпути от дома начались вопросы. — Зачем, папа? — Сейчас я вам этого объяснить не могу. — Сначала ты отвозишь нас в свой офис, потом оттуда в школу. А теперь еще и решил забрать нас на машине. — Да, Хюго, просто сегодня так надо. — А если я тебе не верю? Что-то ведь наверняка случилось, если ты вдруг озаботился нашей безопасностью. Это был Хюго, который в прошлом году прервал их семейный завтрак, потому что почувствовал опасность, о которой, по мнению родителей, ничего не должен был знать. Хюго, который отказывался разговаривать с отцом, после того как тот внедрился в сеть торговцев людьми из Северной Африки, вместо того чтобы вернуться домой, как обещал. Его старший сын, который знал и понимал так много. Пит Хоффман съехал на обочину и остановил машину. — Хюго… На этот раз ситуация вынуждала его лгать детям в глаза. — Хюго, я клянусь тебе — никакой опасности. Ничего не случилось. Тем не менее я прошу вас не говорить об этом маме. Я хочу сделать ей сюрприз, и вы мне в этом поможете. Именно поэтому сегодня я забираю вас из школы. — Что за сюрприз? — Узнаешь в свое время. Потерпи немного. На лужайке за домом Зофия смонтировала пляжный зонт — как-никак тридцать градусов. Оба старших брата наперегонки поспешили к коляске с Луизой и налили себе по стакану сока со льдом. Хоффман озирался и не замечал ничего подозрительного. Это было хорошо. Если он не видел Ника с Хуаном, значит, их не видела и Зофия, и те, кто мог им угрожать. Он сделал знак в воздухе, разрешая телохранителям разойтись до следующего звонка. Поцеловал жену, как всегда два раза, и тоже направился к коляске. Наконец подошла и его очередь подержать на руках Луизу. Луиза — на этом настоял сам Хоффман. Равно как и на букве Z в ее имени — так же, как у мамы. Дочь зевала, хватая Пита за указательный палец, и казалась ему не вполне реальной. Будто он нашел ее случайно и теперь с минуты на минуту ждал, что кто-то тронет его за плечо и скажет: «Неужели ты не понимаешь, что только вообразил себе все это? Она ничто, ты держишь воздух». Пит поцеловал дочь в лоб — два раза, как и ее маму. Щеки такие надутые и такие нежные. Потом осторожно коснулся пальцами носа, лба, подбородка. — Пит, что случилось? Зофия пристально на него смотрела, он отвел глаза. — Я же сказал вчера — ничего. — Но, дорогой… прекрати. Я же слышу, как ты дышишь. Скажи мне, что случилось, я все пойму. Пит молчал. Только не здесь, не на этой лужайке. Но он молчал и потом, на кухне, и в гостиной, где она постоянно заглядывала ему в глаза, — так, чтобы не заметили мальчики. И тогда, когда они разделись и ласкали друг друга особенно страстно, Зофия вдруг остановилась и отстранила его. — Ничего не получится. — Но, Зофия, почему? — Потому что я чувствую, что что-то произошло. Когда ты не здесь, я тоже не здесь. Поговори со мной, Пит. Только не на этот раз. Они лежали в постели достаточно далеко друг от друга, чтобы случайно не соприкоснуться — голая кожа к голой коже. После этого сели завтракать и сосредоточились на том, что накрывали стол, тщательно пережевывали, а потом мыли посуду. Как и до того — чистили зубы, одевались и проверяли пеленки Луизы. Супруги распрощались чуть заметными кивками. Пит пошел отвозить мальчиков, а когда вернулся, снова кивнул жене. Оба молчали, пока вдруг что-то не заставило их заговорить. — Пит?