– Спасибо! Порадовал! – Катерина, вот встретитесь, и ты обо всём его расспросишь! – А долго ждать? – Смотря что значит для тебя «долго». Кать, некоторые полжизни ждут. – Ты с ума сошёл! Я так не смогу. – Ну, тогда живи и радуйся жизни, – Барышников отвернулся, всем своим видом показывая, что говорить о Сергее он не желает. «По-моему, он его недолюбливает, – заключила Катюша. – Миша просто его не знает». «А я знаю? – задумалась Катя. – И я не знаю. Какое это имеет значение! Вон мама с папой 10 лет прожили вместе и разбежались в один день. Только она и брат – всё, что осталось между ними. А ведь и любовь была, и слова всякие, и поцелуи до головокружения. Когда наступает конец? Как почувствовать, как уберечься? Разве могла мама предположить, что всё так закончится! А ведь папа совсем не плохой человек, мягкий и добрый. Может, слабый немного, но вдвоём было бы легче со всем справиться! А сейчас что? Кто стал счастливее? Тащили друг друга к обрыву и прыгнули вместе, закрыв глаза». – Ну что ты загрустила? – Миша дотронулся до её плеча. – Хитрый ты! Ведь знаешь всё наперёд и молчишь. – Катя пересыпала тёплый песок из одной руки в другую. – Кать, ну что значит «хитрый»? Хитрый значит умный. И вообще, слово «хитрый» придумали не очень умные люди, чтобы оправдать свою тупость! И не надо путать хитрость с коварством! Я много чего знаю, но не скажу. До поры до времени не скажу. Надо самой через всё пройти. У каждого из нас есть выбор. Хотя… Я знаю, как ты поступишь. Потому что не сможешь поступить по-другому! – Знаешь! Как бы мне хотелось, чтобы кто-то взял и всё объяснил. И сказал: Кать, забудь или подожди немного! Ну даже если много! – И ты бы послушала? – Барышников удивлённо улыбнулся. – Ну если бы это была чистейшая правда без обмана! Вот ты мне скажи… – Я – лишь твоё воображение. И это будет ровно то, что ты захочешь услышать. – Ну не ври! Извини, конечно, за грубость. Но ты мне столько всего наговорил. Не было у меня этого в голове и быть не могло. Миша лукаво улыбнулся, прищурив глаза. – Да мы и сами порой не понимаем, что откуда берётся! Назовём это интуиция или накопленный опыт. – Чей? Мой? Смеёшься… Откуда у меня опыт?! – Ну, может, твоих родителей или их родителей, который передался тебе по наследству? Катерина улыбнулась. – Даааааа… Особенно у моих родителей этого добра через край! Такого нагородили! – Кать, плохой опыт – тоже опыт. Ты ведь не хочешь повторять мамину судьбу? – Можно подумать, что-то зависит от моего желания. – Вот это ты зря! Многое зависит! Просто мы не всегда верим в то, о чём мечтаем. Нам кажется это невозможным! Но, с другой стороны, ерунда всё это, пустые слова. Всё бывает так, как должно быть. И никакая сила желания здесь не поможет. Она посмотрела на ровную линию горизонта. – Ну что, опять затосковала? Думаешь, почему не можешь заставить своё воображение представить рядом Сергея? – Всё-то ты знаешь! Представить могу, но общаться, как с тобой, не могу. – И не пытайся. Не получится. Он тебе нужен реальным, а не придуманным. Ты не одинока, у всех ровно так же. Хотя у многих даже того нет, что получается у тебя. Это тоже дар, Катерина, и немалый, поверь. Она встала, отряхнула въедливый песок. – Пошли погуляем! Миша с улыбкой протянул ей руку. Они направились в тень пальм и цветущих кустарников. Собака медленно семенила рядом. – Миш, как смешно растут ананасы. Целый куст, а наверху ананас! А мне всегда казалось, что они растут, как яблоки на деревьях. Миша рассмеялся. – А вон бананы! Надеюсь, ты знала, что они растут гроздями. – Издеваешься? Они же продаются точно так в магазине. – Какая ты сообразительная! Катя оторвала один банан. «Какой вкусный, тает во рту. Надо запомнить это ощущение. Чтобы ни говорил Михаил, это не воображение, это просто реальность какая-то! И ведь не раскроет секрета – в чём фокус!» Она обернулась. Михаила с ласковой, белой как снег собакой нигде не было. Катя тихо позвала его. Потом испугалась, начала кричать его имя что было мочи, бегая по сочным зарослям. Михаил бесследно исчез. Катюша решила пробираться к воде, там надёжней и не так страшно. Найти дорогу не удавалось, и она присела у пальмы, обхватила коленки руками и, обессиленная, закрыла глаза. – Кать, ты спишь? А что не раздеваешься? Чай накрыли. Хочешь «Наполеона» кусок? Или тебе сюда принести? – мама пристально смотрела на дочь. – И бледная какая-то! А что взгляд испуганный? Не простудилась, надеюсь. Она прижалась губами к Катькиному лбу. – Да нет вроде, температура нормальная. Катя нехотя встала. На кухне Ната всё так же вещала о новой тактике и стратегии. – Так! После Нового года сразу запишемся в школу танцев! Вы не представляете, как это эффектно – уметь танцевать танго или самбу. – Пасодобль! – добавила Катя. – И где вы, боюсь спросить, удумали блистать владением ритмичного танца? Не в клубе ли престарелых? Там точно подцепите какого-нибудь энергичного старпёра! Наташа отчаянно замахала руками. – Неееее! Мы ещё при памяти. Можем на кого-нибудь и поприличней рассчитывать! Катя с наслаждением откусила огромный кусок рассыпчатого торта. – Тогда в спортивный клуб запишитесь, там шансов больше. Новогодние каникулы таяли на глазах. Катерине позвонила сокурсница, и они каждый день повадились ездить в Игору кататься на горных лыжах. Подружка была не новичок в этом деле, а Катька, разукрашенная синяками, в конце концов научилась благополучно спускаться с заснеженных склонов в модной парке. В местной столовой набирали пироги и сладкие слоёнки, тефтели в белом соусе из детства и терпкий чай с брусникой. К молодым девчонкам с горящими от восторга глазами частенько подсаживались молодые ребята. Катя начинала нервничать, а подруга обижалась. – Ну что ты дикая такая! Может, на машине домой довезут! Сил нет на автобусе переться. Пацаны были симпатичные, но до Серёжки не дотягивали. Ей стало казаться, что все мужчины делятся на Толиков – на тех, кто впоследствии станет дядей Петей, и Серёжу – единственного и неповторимого. Игры с воображением утратили свою привлекательность, захотелось жить здесь и сейчас, да и на Михаила Катя была порядком обижена. «Взял и исчез! Знал бы, как страшно стало! Что только не померещилось!.. И главное, полная уверенность, что всё это не сон и не видение, а самая настоящая реальность». Катя не заметила, как закончилась зимняя сессия. Она выбежала из университета и лёгкой походкой полетела по Невскому в сторону Конюшенной. Мама давно хотела пышек, а самой заехать не было времени. – Остынут, слипнутся! Катя прижимала к себе бумажный пакет, старалась, как могла, уберечь от мороза. Позвонила два раза, никто не открыл, пришлось лезть за ключом. Мамин норковый полушубок смиренно висел на вешалке. Рядом пузырился громадный пуховик. «Дядя Петя, – сообразила Катя. – Опять не нашёл понимания у жены». Мама стояла у окна в гостиной и молчала. Петя нарезал круги вокруг дивана и пытался в чём-то убедить маму. Казалось, она его не слышит или просто не хочет слышать. Катюша оставила пышки в коридоре и пошла к себе. Прилегла на кровать. Сильно хлопнула входная дверь: дядя Петя ушёл, не найдя понимания. Сейчас мама закроется в спальне и будет шмыгать носом, сдерживая слёзы. «Лучше всё-таки танцевать танго, Ната права», – подумала Катя и посмотрела на Барышникова. – Ну что? Висишь себе спокойно, а у нас тут чёрт-те что творится! И Серёжу ждать больше не имеет смысла! Может, к отцу рвануть в Индию? Навсегда… Она закрыла глаза. Такая невыносимая тоска разлилась по всему телу. – Где это я? – Катюша испуганно оглядывалась по сторонам. Она стояла на перроне вокзала, только не могла понять, какого. «Никогда здесь не была», – подумала Катя. Всё было в каких-то серо-чёрных тонах, словно она попала в чёрно-белое немое кино. Вдалеке плавно передвигались люди, преимущественно парами. Некоторые, казалось, замерли и стояли в неестественно театральных позах при полной звенящей тишине. Барышников медленно шёл к ней навстречу в твидовом костюме, и шёлковое кашне развевалось от лёгкого ветра. Михаил был встревожен и чем-то явно озабочен. – Привет! – он отвесил старомодный поклон. Катя удивлённо улыбнулась. – Ты совсем другой сегодня! Не думай, я уже совсем не злюсь на тебя… Ты что, уезжаешь? Или ты опять хочешь сказать, это моё воображение придумало этот странный вокзал? Миша отрицательно покачал головой. – Нет. Ты здесь ни при чём. Это место, где прощаются.