– Не могу сказать, капитан. Где мои часы? Принесите их, и я скажу, сколько времени осталось до того, как вы всё увидите собственными глазами. – У меня твоих часов нет. А если бы ты принёс их с собой, я бы расколотил их вдребезги. Я ненавижу звук тикающих часов с тех самых пор, как он отнял мою руку. Он смотрит в открытое окно: – Что ж. Это не очень хорошо. – Что? Что не так? – Дайте мне своей крови, капитан. – Ни в коем случае. – Лучше, если вы сделаете это добровольно. Я снова достаю пистолет: меня уже утомили эти метания. Надо просто убить его сейчас же и покончить с этим. Мой кошмар закончится, и я наконец смогу жить дальше. Я взвожу курок, он щёлкает. – Я бы не стал, капитан, – предупреждает Крокодил. – Или что? Он стремглав бросается вперёд. Я нажимаю на спуск. Грохочет выстрел, и свинцовая пуля попадает в оконную раму на противоположном конце комнаты. Крокодил настигает меня, и мы вместе врезаемся в стену, а пистолет выскальзывает из моей руки, когда он пригвождает меня к месту. – Ты действительно собирался меня застрелить? – спрашивает он, усмехаясь уголком рта. – Будто есть сомнения, что я желаю тебе смерти. Я бью его коленом по яйцам. Он резко выдыхает и падает на пол, побагровев. – Господи, капитан, – говорит он неестественным голосом. – Если вам хотелось, чтобы я встал перед вами на колени, вы могли просто попросить. – Ты заткнёшься наконец? – Навряд ли, – отвечает он. В комнату вбегает Сми, смотрит на Крокодила, потом на меня: – Что случилось? Я приглаживаю волосы. – Некоторые разногласия. – Мне нужна кровь, – говорит Крокодил. – Сми, ты же понимаешь почему, правда? Я надеюсь различить на её лице презрительное недоверие к его уловке, но Сми глядит на него с совершенно другим выражением. – Ты знаешь, кто он? – ужасаюсь я. – Я знаю, кем он может оказаться. – И ты об этом молчала?! – Это была рабочая теория, Джез. Сми снова выходит – позвать кого-нибудь из пиратов. По коридору шаркает Дэниел, полупьяный, полусонный. Сми указывает на Крокодила. – Дай ему руку. – Я предпочитаю трезвых, – возражает Крокодил. – Ты не в ресторане, – обрываю его я. Поскольку Дэниелу хватает мозгов не спорить с приказами, он подходит к Крокодилу и протягивает ему руку. Глаза Крокодила вспыхивают ярко-жёлтым. Меня охватывает дрожь, которую я не могу сдержать. Крокодил поднимается на ноги, возвышаясь над Дэниелом на несколько дюймов. Когда он сжимает предплечье пирата, внутри у меня вспыхивает пламя. – Кто он? – спрашиваю я Сми. – Он член Общества Костей, ведь так? Крокодил проводит языком по верхним зубам. – Возможно. Я слышал об Обществе Костей, но поскольку я ненавижу тиканье часов, то автоматически избегаю любого упоминания о них. Все часы на островах сделаны Обществом. До последнего винтика. – Расскажи ему, почему ты должен следить за временем, – просит Сми. Крокодил одаривает меня дьявольской ухмылкой – острые зубы, блестящие глаза. – Поскольку, если время истечёт, а я так и не утолю свой голод, я превращусь в чудовище, пожирающее всё на своем пути. – О боже. – Я прислоняюсь к комоду. – Мой бог – это время, капитан. Тик-так. Тик-так. Это моя молитва. Каждую секунду. Каждый день. С этими словами он вонзает острые клыки в запястье Дэниела и пьëт. * * * Я не могу на это смотреть. У меня теснится в груди, а в паху нарастает жар, от которого невозможно избавиться. Дурные манеры. Дурные манеры. Я эхом слышу в голове голос отца. Я больше не могу вызвать в воображении его лицо, но до сих пор прекрасно помню, каково было чувствовать себя предметом его разочарования. Я словно становился меньше. Иногда я представляю себе такую картину: мать только родила меня, и отец, едва взглянув на запелёнатого младенца у неё на руках, заключает: – Дурные манеры, Элизабет. Это совершенно точно дурные манеры. Я теперь сам себе хозяин. Но, думая о своём отце, я будто снова становлюсь тем мальчиком, который постоянно его подводил. Я отправляюсь к ближайшей стойке с выпивкой и щедро наливаю себе рома. Он обжигает горло, но нисколько не помогает от холода в жилах. Я наливаю вторую порцию, закуриваю и с сигарой в зубах выхожу на балкон с видом на залив. Лунный свет серебрит гладь океана. Мой корабль покачивается на волнах. Я так хочу уйти отсюда. Нет, это не совсем так. Я хочу сбежать.