Он, чёрт возьми, бросил её там. И ничего не сказал мне, хотя она умоляла его. Если только не… Я возвращаюсь в реальность и вглядываюсь в лицо королевы. Может ли она создавать фальшивые воспоминания? Не могу с уверенностью заявить, будто она на такое не способна. – Расскажи мне, как продолжился род Дарлинг. – Венди сказала Питеру Пэну, что у неё уже есть ребёнок, – объясняет Тилли. – Поэтому он бросил её там, не задумываясь. – Я заметил, – с трудом цежу я сквозь стиснутые зубы. – Конечно, Венди лгала. Она сказала это, потому что хотела остаться с тобой на островах. – Тилли хлопает себя по груди. – Я чувствовала её горячее желание вот здесь. Тяжесть, которую я до сих пор тщетно стараюсь сбросить с себя. – Тогда почему она отвергла меня? – спрашиваю я вызывающе. – Из-за того, как ты поступил с Крюком. Я раздражённо цокаю языком. – Это никак её не касалось. – Неужели? – Он получил по заслугам. Тилли наклоняет голову набок: – Разве? – Продолжайте, королева. Как продолжился их род, если Венди так и не вернулась? – Потому что, когда Венди Дарлинг покинула Неверленд, она была беременна. Я прекрасно понимаю, о чём умалчивает королева фейри. Она покинула Неверленд беременной. А не появилась там беременной. И моя истинная природа… таким существам нелегко размножаться. А это значит… Жар поднимается к горлу, и впервые за долгое время смена сущности угрожает взять надо мной верх вне зависимости от секунд, минут и часов. Каким-то образом я сдерживаюсь. Я должен внести поправки в свой список. Меня лишают рассудка три вещи. Кровь, неочищенный арахис и месть. Глава 11 Черри Я откупориваю бутылку вина и выпиваю половину залпом. Когда алкоголь оседает в желудке, я осматриваю свою комнату, слегка покачиваясь на краю кровати. Мне надо уходить. Можно обойтись и без сборов. Просто выскользнуть через боковую дверь, миновать лес, отыскать в порту Дарлингтон корабль, на который я смогу незаметно прокрасться. Пропасть в животе с каждой секундой становится всё ощутимее. – Черри? Я громко ойкаю и вздрагиваю. Кровать скрипит, и я сжимаю бутылку как оружие. Баш хмуро смотрит на меня из дверного проёма. – У тебя всё хорошо? Они собираются выяснить, что произошло. Если Уинни ещё не рассказала им… они узнают, и после этого мне придётся очень худо. Мне не к кому обратиться. У меня никогда никого не было, но сейчас по мне особенно сильно бьёт то, насколько я одинока. – Я в порядке, – отзываюсь я. – Что такое? Сми ушла несколько часов назад. Баш успел принять душ, волосы у него мокрые и зализанные назад, выбиваются только несколько прядей надо лбом. Он голый по пояс – потому что он всегда так ходит. Иногда я ловила себя на том, что беззастенчиво пялюсь на его пресс и татуировки, вьющиеся по торсу. Может, я и любила Вейна все эти годы, но с близнецами я всегда чувствовала себя в безопасности. Нет, не так. Сомневаюсь, что в Неверленде вообще возможна безопасность как таковая. Но с близнецами я чувствовала себя менее одинокой. Теперь я едва могу смотреть Башу в глаза. – Мы устраиваем для тебя прощальную вечеринку, – говорит он. – Я приготовлю тебе какую-нибудь праздничную еду. На твой выбор. Что ты хочешь? Мне надо уходить. Я делаю новый глоток из бутылки. – Я могу испечь лавандовое печенье с лимоном, как ты любишь. – Наклонив голову, Баш всматривается в моё лицо. – Или тарты с жимолостью. Скривившись, я отпиваю ещё вина. – Черри? – Тарты с жимолостью. – Меня колотит дрожь и сильно тошнит. Баш проходит в комнату. – Ты точно в порядке? – Конечно. – Знаешь, может, это и к лучшему, что ты возвращаешься на территорию Крюка. Я фыркаю: – Ты что, шутишь? Баш снова склоняет голову набок. – Черри, послушай… – Брату я была не нужна с самого начала. Ты знаешь, что, когда он покинул Англию, я пробралась на его корабль только потому, что мысль остаться с отцом была ещё более невыносима? Наш отец бил Джеза при каждом удобном случае, а иногда со злости поколачивал и меня. Но и Джез никогда не хотел видеть меня рядом. Когда вы захватили в плен Сми, он пришёл и убедил меня, что это «хороший тон – идти на жертвы ради семьи». Он сказал, что я окажусь на месте Сми только на время. Максимум на несколько недель. А потом, когда недели потянулись одна за другой, я поняла, что он не вернётся за мной, поэтому решила извлечь из этого максимум пользы. И посмотри, чем всё закончилось. Из носа течёт, я утираю сопли тыльной стороной ладони. – Я стала считать это место своим домом, потому что у меня не было никаких других вариантов. Глаза жжёт от подступающих слёз. Я не хотела во всём этом признаваться. Иногда язык у меня срабатывает раньше мозга. Но разве они не понимают, что не оставили мне выбора? Из-за Уинни всё изменилось. Сейчас они хотят от меня избавиться исключительно из-за неё. Я всхлипываю, и по лицу катятся слёзы.