Глава 44 Госпиталь, где раненые идут на поправку Сперва он пришел в себя в «скорой». Он был один и чувствовал себя так, словно в мозг ему набили гвоздей. Ощущение не из приятных. Он решил снова прилечь, начал опускаться на койку и отключился. После этого он очнулся в больничной палате. Рядом был Ник, но гвозди никуда не делись. – Добро пожаловать в реальный мир, – сказал Ник. – Ы-ы-ы, – промычал Боб, – не уверен, что мне здесь понравится. – И я. Новости плохие, но надеюсь, ты примешь их как мужик. – Чендлер? – Выжила. Сломано несколько ребер, но бронежилет ее спас. – Слава богу, – выдохнул Свэггер. – Прикажи, чтобы отныне сидела в кабинете. Ты же начальник. – Сам попробуй приказать что-нибудь современной американке. Потом расскажешь, как получилось. Боб лег и на сей раз остался в сознании. Капельница поила его вену каким-то лекарством, зрение крайне неохотно наводило фокус на окружающие предметы, больничные ароматы занимали почетное место в списке пыток. К нему подошла медсестра, чтобы проделать жизненно важные манипуляции, в том числе «подержать чашку, пока пациент жадно глотает воду». – Джуба? – спросил Боб, напившись. Ответ был ясен без слов, но Ник любил вдаваться в подробности, поэтому перечислил их и на этот раз: – Пришел на парковку, угнал машину и уехал из города. Куда – без понятия. Рапорт по машине поступил только вчера вечером… – А что, сегодня уже завтра? – Увы, да. – О господи. – В любом случае машину мы пока не нашли, хотя дали команду всем патрулям… – А толку? Он бросит ее – уже бросил – и возьмет другую. И всегда будет опережать твою ориентировку как минимум на одну машину. – Это точно. Он знает, что делает. – И еще он расторопный. В жизни не видел такой реакции. Влепил мне по башке со скоростью света. Кстати говоря, какой у нас счет? – Бывает и хуже. У полиции убитых нет, раненых четверо, не считая тебя и Чендлер. У бандитов четверо склеили ласты, включая командира: тот решил не сдаваться в плен и вышиб себе мозги. Шестерых мы взяли, сейчас их мурыжат ребята из контртеррористического отдела. Но эти парни – наемники, всю дорогу работали через посредников, что в Мексике, что здесь, и особой пользы от них не будет. Универсальные солдаты мексиканского разлива. Все служили в спецназе, крепкие специалисты. Пока кто-то оплачивает им страховку, будут молчать и ждать возможности смыться. Еще стекольщик, он вырезал для Джубы отверстие в окне. Тоже ничего не знает. Боб кивнул, помолчал и спросил: – Ну и когда меня выпишут? – Когда-нибудь. У тебя серьезное сотрясение и трещина в черепе. Говорят, пролежишь тут как минимум неделю. – А он тем временем может шлепнуть… – Это уже не твоя забота. Твоя забота – рассказать художнику, как выглядит Джуба. Кроме тебя, его никто не видел. Остальные или мертвы, или боятся раскрывать рот. – Господи, Ник, он же вырубил меня через пару секунд. Ну что я мог заметить? – Ты опытный наблюдатель. Напрягись. Сам удивишься, когда вспомнишь. – Попробую. – Никаких «попробую», – отрезал Ник. – Только «будет сделано». Но получилось лишь «попробую». – Согласен, хвастаться нечем, – сказал Свэггер. Из созданной художником вселенной выглядывал самый обычный араб с квадратной физиономией. Нюансов, которые делают лицо узнаваемым, – легкой асимметрии, особенностей мускулатуры и кожи, акцента на той или иной черте, блеска в глазах – на рисунке не было, поэтому с практической точки зрения он ничем не отличался от чистого листа, хоть Боб провел три долгих дня в обществе весьма приятного парня, которого считали лучшим полицейским художником в мире. – Помесь Саддама Хусейна и доктора Живаго, – добавил Свэггер. – То есть египетский актер Омар Шариф, – сказал Ник. – Ну да, образ стандартный. Пожалуй, даже идеализированный. Мы разошлем его по участкам, но, если поступит больше семидесяти пяти тысяч откликов, придется признать, что ничего не вышло. – Дело не в лице. Джуба – это движение. Скорость, грация, боевые навыки, сила воли и никаких угрызений совести. Лицо – дело десятое. Открылась дверь, и в палату вошел Гольд. У него был усталый вид: после того как Джуба сбежал, Гершон сидел в номере гостиницы «Хилтон», отведенном под рабочий кабинет ФБР, просматривал рапорты, искал зацепки, читал распечатки бесед с боевиками и стекольщиком, пытался прийти хоть к каким-нибудь выводам и тоже ничего не добился, несмотря на все свои старания. – Итак, вы снова выжили. Он пожал Свэггеру руку. – Зарплата не та, чтобы умирать, – ответил Боб. – Храбрость – это обратная сторона безумия, – сказал Гольд. – Нет на свете другого человека, способного броситься на Джубу с голыми руками. – Будь дело в героизме, – сказал Ник, – мы одерживали бы верх в каждом бою. – Пока вы здесь, мистер Гольд, позвольте рассказать, что я думаю о выстреле. Может, я что-то пропустил, а вы заметите. – Сомневаюсь. Но я весь внимание. – Выстрел прекрасный. Сам я ни разу такого не делал. Да и никто не делал, включая Крэйга Харрисона, чемпиона по стрельбе на дальние расстояния. Попасть в нужную точку с трехсот ярдов – невелика задача, но тут дело не в меткости. Ну, как сказать… В шестьдесят четвертом, когда я получил официальное образование, таких терминов еще не было. – Пространственное воображение? – спросил Ник. Боб обдумал эту фразу. – Близко, но не совсем. Я говорю об анализе совокупности факторов, понимании, что будет дальше, предчувствии, опережении. Он стрелял не туда, где была цель, а туда, где она будет. – Волшебство? – предположил Ник. – Динамическая проекция, – сказал Гольд. – Да-да, она самая. Он понимал, что затылок мальчишки перекрыт головой маршала, но вот-вот появится в поле зрения. Когда так и случилось, могло произойти что-нибудь еще, и если бы Джуба выстрелил чуть позже, он мог бы не попасть туда, куда хотел. А сквозь голову маршала стрелять было нельзя: пуля могла застрять у него в черепе или сменить траекторию. Поэтому Джуба пустил пулю по касательной, между ухом и полями ковбойской шляпы. Он понимал, что при контакте пуля разорвется, деформируется, собьется с курса, с ней может произойти что угодно. Собственно говоря, он и сделал ставку на отклонение – как в бильярде, когда биток отскакивает от двух бортов и загоняет восьмерку в лузу, – градусов в пятнадцать. Джаред оборачивается, и пуля входит ему под правый глаз, хотя лицо видно лишь на четверть. Такой выстрел не способен сделать никто, кроме Джубы. О чем это говорит? – О том, что он в первую очередь действует творчески, с поправкой на обстоятельства. Перехитрить такого человека непросто, – сказал мистер Гольд. – Будем надеяться, что я справлюсь. И еще, вы говорите по-арабски? – Бегло и в полном объеме по-арабски говорят только арабы. Но на поверхностном уровне – да, знаю. – Перед тем как убежать, он что-то мне сказал. – Должно быть, вы произвели на него впечатление. Обычно такие люди не очень словоохотливы. Свэггер старательно воспроизвел фразу, которую произнес Джуба, стоя над ним с автоматом в руках. – Мажнун жиддо, – поправил мистер Гольд. – Это значит «Чокнутый дед». Глава 45 Ранчо