– Алкоголик. Вот ты кто. – Что верно, то верно, – дразнится Кара. – О, кстати, это Саймон. Друг, о котором говорил Дэниел. Дружелюбная улыбка забирается в уголки губ рыжеволосого парня. Он поправляет свой белый смокинг, в котором ему, похоже, не очень комфортно. – Привет, Алекс. Поздравляю с помолвкой. – Спасибо, – отзываюсь я. – Стой, ты же лучший друг Дэниела, верно? Так… тебе известно… – Что все это, – он понижает голос, чтобы никто из гостей не услышал, и кивает, – постанова? Да. Наслышан. Я машу рукой между ними. – Кто-нибудь из вас видел Дэниела? – Да, только что был здесь, а потом отправился поболтать с отцом, – отвечает Саймон. – О. – Все, что затрагивает Гарри Кэррингтона, немедленно приводит к неприятностям. Беспокойство растекается по моей груди. – Между ними все в порядке? – Трудно сказать. Всегда трудно сказать, – загадочно отвечает он. Кажется, ему хочется продолжить, но он вынужден прикусить язык, потому что мы здесь не одни. Кара, будто чувствуя, что ей нужно идти, прочищает горло и объявляет: – Знаете что? Я собираюсь пойти выпить еще. Что-нибудь захватить, Алекс? – То же самое, что и тебе. – Окей. – Она подмигивает мне, а затем понижает голос, чтобы ее услышала только я: – Потом мне расскажешь, заметано? Я фыркаю от смеха. – Заметано. Когда она удаляется к бару, я снова поворачиваюсь к Саймону. – Скажи мне, – говорю я дрожащими губами. – Куда они делись? Саймон указывает на одну из дверей, по левую сторону от бара. – Они не выходили. – Стоит ли мне зайти? – нерешительно спрашиваю я. – Возможно, ему нужна помощь… Он качает головой. – Нет. Лучше не вмешиваться. – Справедливо, – соглашаюсь я, прислоняясь спиной к столу и опираясь на него локтями. – Похоже, я не единственная, у кого сложные отношения с родителями. На мгновение между нами воцаряется тишина, и он напряженными глазами смотрит на меня. – У него всю жизнь были непростые отношения с отцом. Я дружил с ним еще задолго до того, как он уехал в Европу, но даже мне сложно описать, каково это – слушать их споры. – Саймон слегка опускает голову, и сидящие на переносице очки сползают вниз. Он поправляет их, возвращая на место, и хмурится. – Порой, это очень задевает его, но он никогда в этом не признается. Только не говори ему, что я сказал. Но мне показалось, что ты заслуживаешь знать. – Спасибо, Саймон. Ты хороший друг, – искренне замечаю я. – Я догадывалась, просто не понимала масштабность проблемы. – Будь терпелива с Дэниелом, ладно? – просит он искренним тоном. – Я знаю, что он может быть большой занозой в заднице. И я не говорю, что тебе нужно терпеть его придурковатость только потому, что она проистекает из давних проблем с отцом. Однако в глубине души он на самом деле порядочный парень. Просто немного потерян. Но уверен, когда-нибудь он найдет то, что ищет. Я скрещиваю руки на груди, захваченная любопытством. – Почему ты мне это рассказываешь? – Не знаю. Может, вижу, что ты хорошо на него влияешь, – решает он. – Не знаю правда, как тебе это удается. Я только что встретил тебя. Но, думаю, ты довольно крута. – Спасибо, – отвечаю я, раздуваясь от гордости, получив одобрение этого парня. Не знаю почему, но мне хочется пообщаться с ним побольше, пусть мы и встретились всего пять минут назад. Надеюсь, Кара будет зависать с ним, чтобы мы виделись чаще. – Знаешь, я всегда думала, что будь у Дэниела друзья, они были бы претенциозными придурками, – сообщаю я ему, усмехнувшись. – Но ты не такой, каким я тебя представляла, Саймон. Ты действительно хороший парень. Саймон мягко улыбается, но, кажется, ему неловко принимать комплимент от меня. – Я просто беспокоюсь о нем. Как по команде, дверь, на которую указывал Саймон ранее, распахивается, и из комнаты выходит Гарри, поправляя воротник рубашки. Дэниел появляется через несколько секунд, выглядя невероятно напряженным и мрачным. Он выискивает кого-то в толпе и, увидев меня, тут же удерживает мой взгляд. В его глазах скрывается уйма эмоций, и больше всего на свете мне хочется подойти к нему и спросить, что случилось, но прежде, чем я успеваю сделать хоть шаг, он отрывает от меня взгляд и протискивается сквозь толпу в противоположном направлении. Внезапно кто-то поднимает бокал с шампанским над своей головой и стучит по нему обратной стороной десертной ложки. В зале воцаряется тишина, но несколько человек чокаются своими бокалами. Кто-то кричит «Тост!», и я издаю стон. Дэниел останавливается в полушаге, напрягает плечи, а затем расслабляется и нехотя направляется ко мне. Когда я подхожу к нему, он берет меня за руку и молча ведет меня вверх по парадной лестнице, проходящей через главное фойе. Мы замираем посреди лестницы, и море гостей выжидающе смотрят на нас. Я беспомощно смотрю на Дэниела, желая проникнуть в его разум и прочитать мысли, задаваясь вопросом, что мы должны сказать гостям, если две минуты назад явно что-то произошло, о чем он не хочет говорить. Он даже не смотрит на меня, просто крепко сжимает мою руку и поворачивается к толпе. – Всем добрый вечер, – объявляет он. – Надеюсь, вы получили огромное удовольствие от сегодняшнего вечера. Я и моя невеста, Александрия, хотели бы поблагодарить вас за то, что вы присоединились к празднованию нашей помолвки. – Он смотрит на меня, но в его глазах царит пустота, а эмоции заперты за толстыми стенами. На этот раз я не могу его прочесть. Дэниел продолжает свою речь, проводя большим пальцем по тыльной стороне моей ладони. – Эта… эта девушка… любовь всей моей жизни, – говорит он. – Без нее я не стал бы тем человеком, каким являюсь сегодня. Я не преувеличиваю, говоря, что когда она приняла мое предложение, то я почувствовал себя самым счастливым мужчиной на свете. – Ему требуется немало усилий отвернуться от меня, чтобы обратить свой взгляд на гостей. – Алекс феноменальна во многих отношениях. Она добрая, страстная, амбициозная и яркая женщина. Иногда я даже думаю, что не заслуживаю ее. Но я счастлив, что сегодня мы здесь. Празднуем нашу предстоящую свадьбу. – За Алекс и Дэниела! – Кто-то начинает аплодировать, и вся толпа поднимает бокалы. Мне плевать на вечеринку. И на этих людей. К черту все. Я переключаю свое внимание на Дэниела, изучая его сквозь искрящееся шампанское и мимолетные улыбки. Дэниел отказывается смотреть в мою сторону, и именно тогда я понимаю, что он ускользает от меня, медленно и безмолвно, потому что, как только люди перестают смотреть на нас, он отпускает мою руку и уходит, спускаясь по лестнице в одиночестве. Глава семнадцатая Спустя неделю после вечеринки по случаю помолвки Дэниел так со мной и не заговорил. Я до сих пор не знаю, что случилось между ним и его отцом, но у меня сложилось впечатление, что Гарри сказал обо мне что-то не очень лестное, что могло послужить отстраненности Дэниела. Я снова и снова прокручиваю в голове мысли, пытаясь перебрать всевозможные варианты того, что он сказал Дэниелу, но так ни к чему и не прихожу. Гарри, возможно, просмотрел историю моей кредитной карты за прошлый месяц и увидел, сколько денег я спустила на книги, посчитав меня транжирой. Не удивлюсь, если он действительно так поступил, несмотря на то, что это нарушение моей частной жизни. С другой стороны, эта помолвка и есть нарушение частной жизни, так что выписка по счету – меньшая из зол. Я пыталась выпытать у Дэниела то, что наплел ему отец, но он отказался рассказывать. Теперь Дэниел разговаривает со мной только по мере необходимости, потому что я загнала его в угол, из которого ему не выбраться. Всякий раз, когда пытаюсь завязать с ним разговор, он подкидывает мне какую-нибудь дурацкую отговорку: «Извини, мне нужно идти. Я опаздываю на занятия, или я занят. У меня встреча с Саймоном, или я иду в библиотеку. Нужно подготовиться к экзаменам». – Я даже не видела, чтобы ты за целый семестр хотя бы порог библиотеки переступил. – Я с циничной усмешкой смотрю на него, склонив голову набок. – Ты хоть знаешь, где она находится? – Разберусь, – усмехается он в ответ, закидывая рюкзак на плечо и хватая маффин с тарелки, стоящей на обеденном столе. Он берет ключи от машины и направляется к двери, но сегодня я не собираюсь сдаваться без боя. Черта с два. Если у меня получится вызвать по крайней мере хоть какую-то реакцию, это уже можно считать победой. – Ну давай же. Не хочешь остаться хотя бы ненадолго? Я приготовила… что бы это ни было. Я наклоняю сковороду, позволяя зеленой кашице из яиц, ветчины и овощей вывалиться на край. Пригоревшие кусочки прилипают ко дну, и я морщусь, пытаясь соскоблить их лопаточкой. Моя ужасная презентация завтрака вызывает любопытный блеск в глазах Дэниела, потому что он долго и пристально вглядывается в отвратительное месиво, застывшее на сковороде. – Что, черт возьми, это такое? – Я хотела приготовить шакшуку. – Ну, а получилась детская неожиданность. – Знаешь что? Я согласна. Потому что вчера это выглядело, как прах ребенка. Он тихо присвистнул. – Звучит омерзительно, милая. Милая. Еще несколько недель назад, если бы он назвал меня так, я проткнула бы ему глаз карандашом, но теперь мое сердце выпрыгивает из груди при этом слове. – Ну, если подобным образом я могу поддерживать с тобой разговор дольше пяти секунд, то, возможно, оно того стоило, – бормочу я, возвращая сковороду обратно на плиту. – Потому что неделю назад мне казалось, что мы достигли прогресса. А сейчас ты даже в глаза мне смотреть не можешь. Что, черт побери, случилось? – Не хочу об этом говорить. – Дэниел, стиснув зубы, отворачивается от меня. – По крайней мере не сейчас. – Это касается меня? Он на мгновение замолкает, будто мысленно принимает решение о том, стоит ли быть честным со мной, но в итоге сдается. – Да.