Несколько недель назад по указанию Гарри я отправила родителям приглашение на вечеринку по случаю помолвки, но они так и не ответили. Поэтому я, к моему великому облегчению, предположила, что они не придут. Видимо, они передумали. Прямо сейчас я определенно не готова к этому дерьму. Черт, какова моя стратегия отхода? Я могла бы выброситься из окна и спастись. Звучит как идея. Я бы стала обезображенным трупом, но сейчас это кажется куда более привлекательной перспективой, чем предстоящий разговор. – Алекс, – выдыхает моя мама почти с облегчением. Она одета в сапфирово-синее платье-русалку, поверх которого накинут толстый черный плащ, чтобы не замерзнуть. Мама выглядит бесспорно красивой; и я давно не видела ее в подобных нарядах. Обычно ее можно встретить в свободной блузе и черной юбке-карандаш. Отец стоит рядом с ней, успокаивающими движениями поглаживая ее руку. Он одет в черный костюм с однотонным синим галстуком. В его волосах появилось еще больше седых прядей, а его ввалившиеся глаза выдавали усталость. Кажется, что он сильно похудел, отчего вся одежда висит на нем подобно мешку. Беспокойство пробирается в мою грудь, и мой первый порыв – спросить, что с ним случилось, связано ли это с работой, сказывается ли проект Гарри на его психическом здоровье. – Я не ожидала, что вы, ребята, придете, – бормочу я. Я чувствую, как Дэниел рядом со мной напрягается, лучше меня понимая, что этот разговор будет сложным. – Мы не знали, захочешь ли ты нас видеть, – заявляет моя мама, делая шаг вперед. Папа молчит, как будто не знает, что сказать своей дочери. Раньше разговоры с отцом были непринужденными, а сейчас он смотрит на меня, как на сложную головоломку. Моя мама сглатывает, нахмурившись. – Ты игнорировала наши звонки, поэтому приглашение стало полной неожиданностью. – Меня заставили пригласить вас. Чтобы показать прессе, что мы выступаем единым фронтом. Разочарование омрачает их лица, поскольку мой ответ не совсем тот, который они хотели услышать. Моя мама справляется с эмоциями и с грустью улыбается мне. – Ну, – начинает она, едва шевеля губами, – мы все равно счастливы быть здесь. Чтобы отпраздновать вашу помолвку. – Помолвку, которую вы организовали за моей спиной, – с горечью поправляю ее. – Но все равно спасибо за ваше благословение. – Я должен идти, – сообщает Дэниел, все его тело напряжено от происходящего рядом с ним конфликта. Его глаза метнулись в сторону гостей. – Думаю, вы втроем разберетесь сами. – О чем ты говоришь? – Я мотаю головой. – Останься. У нас просто милое, дружеское семейное воссоединение. – Я не должен. – Должен. – Думаю, нет. –Останься, – прошу я твердым голосом, в то время как мой отец командует: «Ступай». Взгляд Дэниела беспомощно мечется между мной и моим отцом, охваченный нерешительностью. Отец холодно смотрит на него и кивает в сторону толпы. – Иди, – снова убеждает он его. – Я уверен, здесь найдется немало людей, которые еще не успели поприветствовать тебя. Мы не хотим тебя задерживать. Дэниел обдумывает решение, хотя я безмолвно молю его проигнорировать желание моего папы и остаться. Но вместо этого он почтительно склоняет голову перед моими родителями, сигнализируя о своем уходе. – Конечно, – соглашается он. – Приятного вечера, мистер и миссис Вудс. – Но прежде чем удалиться прочь, Дэниел наклоняет голову к моему уху и сжимает плечо своей рукой. – Задай им жару. Мой рот расплывается в улыбке. Когда он уходит, я втягиваю ртом воздух и смотрю на отца. Он настороженно наблюдает за Дэниелом, пока тот растворяется в толпе. – Похоже, вы прекрасно ладите, – комментирует он. – Даже слишком прекрасно, если честно. Я знаю, к чему он ведет. Он пытается создать впечатление, что его поступок был не так уж плох, учитывая, что теперь мы с Дэниелом в основном ладим? – Случаются моменты, – отвечаю я, неопределенно пожимая плечами. – Ну, помолвка проходит легко, не так ли? – Только ты мог так подумать. Учитывая, что тебя не было рядом весь последний месяц, – раздраженно говорю я. – Потому что ты не позволила нам вернуться в твою жизнь, Александрия. Злость охватывает меня, когда я делаю шаг вперед и шиплю: – Как ты смеешь говорить так, будто это было совершенно бессмысленно и необоснованно с моей стороны? Ты предал мое доверие. Вы предали. Вы действительно считаете, что эта помолвка дается мне легко? Если так думаете, тогда вы, должно быть, по-прежнему видите во мне наивную маленькую девочку, которая готова согласиться на все, что вы предложите. – И по мере того, как я продолжаю говорить, в моей груди все больше зарождается боль. – Знаете, никто из вас даже не извинился передо мной. А «извини, но у нас не было другого выбора» не считается настоящим извинением. – Но как мы должны были извиниться, если даже дозвониться до тебя не могли? – Голос моей матери напряженный и грубый. – Что ж, хотите правду? – В моем тоне звучит ярость. – Я и не думала, что моим родителям хватит духу принести надлежащие извинения за то, как они поступили со мной. Потому что я не верю, что они способны по-настоящему осознать масштаб того, как часто причиняли мне боль и использовали в своих корыстных целях. Снова и снова. – Мой голос срывается на последних словах, которые вырываются из моего рта. Слезы грозят брызнуть из глаз, но я не допущу этого, не тогда, когда на меня смотрят три сотни других гостей в зале. В тоне моей матери слышится нота смятения, когда она заговаривает: – Прости, Алекс, что поставили тебя в затруднительное положение. Нам действительно жаль. Мы были эгоистичны и не задумывались о твоих чувствах. Нам не стоило даже задумываться о том, что ты пойдешь на это. Мы скучаем по тебе. Очень сильно. – Мама крепче сжимает папину руку, выглядя так, будто собирается разрыдаться в любую секунду. – Пожалуйста, возвращайся домой. – Я… – Мой голос дрожит из-за уязвимости, которую я услышала в маминых словах. Хотелось бы мне, чтобы она была честна и открыта со мной, когда я была младше. Может, тогда мне не пришлось бы подавлять свои эмоции, пытаясь разобраться, любят ли меня родители на самом деле. Я нутром чувствую, что их извинения искренние, но я просто не уверена, достаточно ли этого. Я хочу, чтобы все закончилось, и мы снова стали семьей, но обида все еще сидит внутри меня, цепляется и клубится в душе, отказываясь уходить. – Я не могу вернуться домой. Пока нет. – Я качаю головой, а накопившиеся за все эти годы разочарование и гнев готовы вырваться наружу. – Я всю свою жизнь провела, стараясь соответствовать вашим ожиданиям. И я так устала пытаться угодить вам. Наконец-то в моей жизни настал момент, когда я чувствую себя достаточно уверенно, чтобы разобраться в себе, без вашего вмешательства. – Глубоко вздыхаю, словно пытаюсь набраться смелости. – Так что мне нужно пространство. И хотя я думаю, что простила вас, но мне нужно найти способ существовать без вашего присутствия в моей жизни, – выдавливаю я. – По крайней мере на какое-то время. Выражение лиц моих родителей омрачает печаль. В конце концов мой отец испускает долгий, дрожащий вздох. – Мы понимаем, – начинает он, сжимая губы в тонкую линию. – Понимаем, что были слишком строги с тобой, а помолвка, должно быть, все усложнила и усугубила для тебя. Но мы просто хотим, чтобы ты знала: даже если мы никогда не претендовали на звание лучших родителей в мире, мы всегда будем рядом. Что бы тебе ни понадобилось. – Простите, но мне пока трудно в это поверить, – отвечаю я. – Но все равно спасибо. Тишина, которая встречает меня в ответ, является очередным напоминанием о том, что нам с родителями предстоит долгий путь, прежде чем все острые углы в наших отношениях будут сглажены. – Ну, – говорит папа, склонив голову. – Не хотелось бы тебя задерживать. – Я смотрю на него, не зная, стоит ли мне уходить. Он ободряюще кивает. – У нас все будет хорошо, Алекс, – продолжает он, глядя на меня печальным, отрешенным взглядом. – Со мной все будет хорошо. Мама кивает, сдерживая слезы. Она тянется вперед и смело обхватывает рукой мое запястье. Ее прикосновение дарит мне утешение, расползающееся по моей коже. – Пожалуйста, береги себя, Алекс. – Буду. Спасибо. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы уйти, а их тоскливые взгляды прожигают мне спину. * * * Мне требуется пара минут, чтобы отыскать Кару. Она отдыхает за одним из барных столиков с напитком, держа бокал в руке, и смеется над чем-то, что говорит рыжеволосый парень рядом с ней. Несколько полупустых стаканов для мартини стоят на столике, и как только я подхожу ближе, хватаю один из них, поднося к губам и проглатывая содержимое. Кара нервно закусывает губу. – Э-э, Алекс? – Да? – Ты ведь знаешь, что это был не мой мартини, верно? Эти стаканы уже стояли здесь, когда я пришла. Я поперхнулась. – Боже мой, фу! – Подруга, ты в порядке? – Выражение ее лица выражает беспокойство. – Что случилось? –Родители случились. Она выдыхает. – М-да. Должно быть, все прошло не так уж гладко. – Ага. Отвратительно, – жалуюсь я и указываю на стакан, который она держит в руке. – Не возражаешь? Она кивает, и я допиваю ее напиток. Вкус виски обволакивает заднюю стенку горла и слегка обжигает. – Господи, как же крепко. – Серьезно? А мне так не показалось.