– Я чувствовала, что с браслетом не все чисто, но не думала… Договорить Рэм не позволил – поцеловал. И я забыла обо всем на свете. Чувственный поцелуй кружил голову, лихорадил тело. Рэм, ох, Рэм… Его жадные губы, его чуткие руки… Как же мне не хватало моего кромешника! – Мы не успели! Сбежав, Рэм сделал все сам! Возмущенный голос выдернул меня из сладкого забытья, полного нежности. – Кому-то тренироваться больше надо, – ворчливо отозвался Виктрэм, нехотя оторвавшись от моих губ. – Эй, ты, отойди от моей сестры! Виола, не целуйся с ним! Виктрэм выпустил меня из объятий, позволяя оглядеться. Здесь были все: и принц Валиант, наверное, с половиной ордена Кромешной, и знакомые оборотни из клана лорда Тоджилеса, и мой брат, крепко держащий за шиворот Цветкова. Да, тут были все, и смотрели они на нас! Я спрятала пылающее смущением лицо на груди любимого и виновато прошептала: – Болес, я тебе потом все объясню. – Ягодка, потом будет поздно, – весело возразил Виктрэм. – Я муж вашей сестры, Виктрэм Глау. – Какой еще муж? Да еще из семейки Глау?! Долго возмущаться брату не дали: заполнившие зал кромешники занялись бесчувственными близнецами и предателем. Звучали четкие приказы принца. Кто-то из оборотней шутил. Кто-то расспрашивал о чем-то Виктрэма. Я уже не вслушивалась. На меня навалилась усталость. Я была в безопасности, в надежных объятиях любимого мужчины. И могла не противиться дреме… – Виновен! – без сомнений произнес принц Валиант. В какой-то момент Виктрэму стало жаль кузена: тот слушал обвинения и нахально улыбался, веря, что его пощадят. Все верно. Тьма примет, если отказался Свет. Утешит и укроет. Тьма поймет и подарит шанс исправиться. Кронпринц перевел взгляд на бородатого кромешника в синей латорийской форме, лорда-хранителя приграничного града Вьюга, могучего, как скала, и сурового, как его топор. – Виновен, – без колебаний произнес Эйден Фрост Андивир. Тьма притягательна. Тьма – искусительница. Тьма умеет хранить секреты, ей можно доверить самое сокровенное. – Виновен, – произнес Микель Орм, знавший обоих Глау с детства. Тьма читает в душах людей, ее не обмануть показным раскаянием. Вспоминая, как кузен хотел утопить Виолу во тьме, Виктрэм твердо произнес: – Виновен. Тьма любит силу и снисходительна к слабости. – И последнее слово, которое может стать оправдательным, – сказал кронпринц. Высокий шатен с внимательными зелеными глазами скрестил руки на груди. Еще не так давно обычный давелийский лорд, теперь в кругу кромешников стоял король Латории. – Арчиваль Глау не переступал грань. Тьма не свела его с ума. Причина его поступков – зависть, ненависть и жажда власти. Я говорю свое слово: виновен. – Откуда у него тьма Эшкиля? – напомнил о важном принц Валиант. – Пятнадцать лет назад Арчиваль повстречался с апологетом Эшкиля, который тогда занимал тело латорийского иллюзиониста. Ему даже не пришлось вербовать – Арчиваль без особых раздумий сделал свой выбор. Он потратил годы, чтобы пробраться в адарайскую усыпальницу. В бесконечно огромном зале храма Кромешной царила тишина, блики пламени играли на сосредоточенных лицах. Обвиняемый и судьи стояли в огненном круге, за пределами которого затаилась темнота. Арчиваль, не видя поддержки, растерял свою браваду и напряженно ждал вердикта. – Я виновен, признаю, – наконец сипло проговорил он. – Я не устоял перед соблазном, это все Тьма, братья. Вы ведь понимаете меня? Я просто еще не встретил свой Свет… Виктрэм стиснул зубы. Кузен даже не слушал того, что перечисляли обвинители. Еще верил, что накажут сном, что он займет место среди ушедших, ждущих пробуждения, как обещано в древнем предсказании. – Арчиваль Глау, ты признан виновным и не достоин быть воином Кромешной. Кронпринц Джаред поднял руку – с его ладони слетел сгусток тьмы. Его жест отзеркалили все обвинители. – Вы не посмеете… – прошептал ренегат. И это были его последние слова. Тьма не прощает предателей. Я проснулась от тепла в большом пальце правой ноги. Полумрак царил в комнате, и только один солнечный луч пробрался между тяжелых темных штор и грел мне ступню. Луч-разведчик. Усмехнувшись сравнению, я спрятала ногу под одеяло. Белоснежная постель. Я обнажена и завернута в простыню. Воспоминания накатывали волнами, но я не переживала и не боялась. Страшные события уже в прошлом. Я в безопасности. Где-то неподалеку Виктрэм – я чувствовала его присутствие. Особое чутье возникло после всех выпавших нам испытаний. Скрипнула дверь. Первым в комнату вплыл аромат травяного чая, за ним появился поднос и крадущийся мужчина. Делая вид, что все еще сплю, я из-под ресниц следила за Рэмом. Поставив поднос с завтраком, он внезапно потянул одеяло, оголяя мое плечо. Я все так же «спала» и не дрогнула, когда горячие губы коснулись обнаженной кожи. Дорожка из томительно-нежных, полных сдержанной страсти поцелуев пролегла от плеча на спину и… – Я слышу, что ты не спишь, ягодка, – игриво произнес Виктрэм. – Тебя ждет завтрак, ванна и разговор с братом. Я застонала и спряталась под одеялом. Удивительно, что упрямый Болес не стережет мою спальню. Интересно, почему? Эта мысль взбодрила лучше холодного душа. – Признавайся, как ты нейтрализовал моего брата? Я села в постели, позволяя простыне немного сползти с груди. Моя выходка была вознаграждена – у Виктрэма участилось дыхание, потемнели глаза. – Болес сам себя нейтрализовал, когда решил познакомиться с моими соседями. – С твоими соседями? А где мы сейчас? В поместье Глау? Я смилостивилась над мужчиной и снова завернулась в простыню, затем потянулась за подносом. Виктрэм помог мне устроиться и тогда только ответил: – Ты спала почти трое суток, целитель не разрешил тебя перевозить, так что мы все еще в долине Адарай. В общине дяди у меня свой дом. – Понятно. Я пропустила все самое интересное. Мне стало грустно. – Нет, – улыбнулся кромешник. – Ты была в центре самых важных событий. Однако его рассказ опроверг эти слова. Над Арчивалем состоялся суд. Кузена Виктрэма признали виновным. Каким было наказание, любимый почему-то отказался рассказывать. – Его усыпили? – догадалась я. Кромешник покачал головой: