Допив кофе, мы еще немного погуляли, и нам на глаза попалось дерево, украшенное бумажными полосками. На каждой бумажке было что-то написано от руки, как на пирожке, который должна была съесть Алиса. Наверное, это были какие-то пожелания. Желания оказались самыми разными – от глобальных («мир во всем мире») до фантастических («пусть моя игрушечная горилла оживет»). Мы еще не успели ознакомиться со всем ассортиментом, как нам предложили оставить собственные пожелания, тотчас вручив белую бумажную ленту и фломастеры. – Вы можете написать три желания – два личных и одно политическое, – сказала женщина, у которой на шее было множество цветных шарфов. Даже желания в Дании подчиняются правилам! Лего-Мен принялся энергично что-то писать. Я хотела к нему присоединиться, но оказалось, что мне трудно придумать личные желания. Если бы год назад меня кто-то спросил, я бы мгновенно ответила: «Больше писать и зачать ребенка». Как ни странно, оба желания уже сбылись. У меня больше не было ежедневника, заполненного напоминанием о многочисленных совещаниях, обсуждениях бюджетов и стратегий. Я просто каждый день писала. И каким-то чудесным образом нам удалось зачать ребенка. «Неужели я… – мне было даже страшно подумать об этом, – неужели я счастлива? Вот так просто? По-датски?» Лего-Мен уже прикрепил свои пожелания к высокой ветке, поэтому я быстро нацарапала что-то о дорогих мне людях и добавила: «…было бы неплохо выиграть в лотерею». Я сделала петельку и только повесила свою полоску бумаги на нижнюю ветку, как подошел Лего-Мен. – Ну и что ты пожелала? – спросил он. – Как всегда, – ответила я, – лотерея, гендерное равенство и никаких больше фильмов с Николасом Кейджем. А ты? – Ну знаешь, всякое такое про планету… – Здорово, – кивнула я, и мы отправились дальше. Копенгаген – великолепное место. Наверняка мы многое упустили, потому что пробыли там слишком мало времени. Но как отрадно, наверное, жить с осознанием того, что рядом с тобой находятся не только великие произведения живописи и скульптуры, но еще и замечательное море. Я попыталась завязать разговор с Лего-Меном, но он увлеченно рассматривал безумно дорогие светильники в витрине магазина, мимо которого мы проходили, и поняла, что в течение ближайшего получаса обращаться к нему бесполезно. «Мне нужен гид по миру культуры, – подумала я. – Человек, который расскажет о местной жизни». К счастью, такой человек нашелся совсем неподалеку. Адриан Ллойд Хьюз (его отец родом из Уэльса, но Адриан живет в Дании с раннего детства) работает на государственном датском радио, где последние тридцать лет готовит к эфиру программы по культуре. Я отыскала его в Интернете, и мы даже успели договориться о встрече, до того, как вернулся Лего-Мен. – Ты что, работаешь во время нашей праздничной поездки? – спросил муж, подозрительно глядя на меня. – Нет, – солгала я, терзаясь чувством вины, ведь он-то вернулся из магазина с пустыми руками. Неслыханное дело, но нет ли тут возможности для маневра? – А может, поблизости есть еще какой-нибудь интересный магазин, куда тебе хотелось бы зайти? (Ага, попался!) А я бы пока немного пообщалась со специалистом по культуре… Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Никто первым не хотел отвести взгляд. – Ну да, это было бы интересно, – наконец согласился муж. – Спасибо! На следующий день я встретилась с Адрианом. Я рассказала, что побывала в «Луизиане»[70], и мне там очень понравилось, а он в ответ предложил целый список галерей и музеев, которые нам следовало бы посетить во время пребывания в Копенгагене. – Лучшие датские музеи были превращены в парки развлечений с магазинами и кафе, – сказал Адриан. Это случилось в 1996 году, когда Копенгаген получил почетный титул культурной столицы Европы. – С нами произошло то, что прекрасно известно любой домохозяйке, которой предстоит принять гостей: нужно принарядиться, украсить дом цветами, навести порядок и постараться предстать в наилучшем виде. А затем все эти приготовления влились в инфраструктуру города. На мой вопрос, как Копенгаген живет сегодня, Адриан ответил: – Отлично. Правительство поддерживает культуру. После трех десятилетий финансовых вливаний датское телевидение и архитектура переживают настоящий бум. Датские театры получают солидные субсидии: – Если вы покупаете билет в театр, – поясняет Адриан, – нужно отдавать себе отчет, что реальные затраты в два-три раза выше стоимости билета. В датских театрах почти всегда аншлаг. Кроме того, Дания активно поддерживает своих талантливых писателей. Пьеса «Манифест-2083» Кристиана Лоллике, повествующая о норвежском убийце Андерсе Брейвике, получила признание даже за рубежом». Тор Бьерн Кребс удостоился похвал европейской критики за книгу о датских солдатах, служивших в Югославии. Многие драматурги вышли из писательской школы, организованной при орхусском театре. Государство оплачивало их учебу (честное слово!) и обеспечивало возможность поставить свои творения на сцене второго по значимости театра Дании. – В Дании широко развито спонсорство, – добавляет Адриан. – Однако значительная часть средств направлена на балет, так как компаниям, по-видимому, больше хочется ассоциировать себя с этим прекрасным миром, чем с мрачной пьесой о норвежском убийце. Благодаря государственным субсидиям классический и современный балет доступен всем слоям населения. Адриан утверждает, что наибольшей популярностью этот вид искусства пользуется у юной аудитории: – Когда бы я ни пришел на балет, мне всегда приходится пробираться на свое место через целые ряды старшеклассников. Значительные субсидии получают и оперные театры. Билеты стоят от 500 датских крон (около 60 фунтов или 90 долларов), так что, если вам вдобавок потребуются услуги няни на вечер и надо будет запарковать машину, то посещение оперы обойдется в две тысячи крон (240 фунтов или 360 долларов). За последние годы датская опера добилась немалых успехов, когда к руководству пришел Каспер Хольтер, который сегодня возглавляет Королевский оперный театр в Лондоне. Своей постановкой оперы Вагнера «Кольца нибелунгов» он произвел настоящий фурор в Копенгагене. – В его спектаклях был заложен феминистский подтекст, – говорил Адриан. – Основная идея – противопоставление мужского и женского начала. «Кольца» он интерпретировал как молекулу ДНК, а герои в буквальном смысле сражались за будущее человечества. Постановка пользовалась колоссальным успехом. Датский кинематограф остается одним из самых процветающих в Европе опять-таки в силу активной подпитки частными грантами и благодаря государственной поддержке. В Дании сегодня работают такие крупные режиссеры, как Сюзанна Бир, автор фильма «После свадьбы», номинированного на «Оскар»; Томас Винтерберг, поразивший мир в 2014 году фильмом «Вдали от безумной толпы», и, конечно же, знаменитый Ларс фон Триер. – Большинство датчан признают его гений, хотя он всех страшно раздражает, – сказал Адриан. Ларс фон Триер основал движение кинематографистов «Догма 95», в которое наряду с ним вошли датские режиссеры Томас Винтерберг, Кристиан Левринг и Серен Краг-Якобсен. Целью движения было намерение «очистить» кинематограф и выработать определенные правила, которые должны положить конец предсказуемости сюжетов, поверхностным сценариям и спецэффектам, ставшим самоцелью. Позже это намерение было предано забвению, но движение помогло привлечь внимание к малобюджетному цифровому кинематографу, а за фон Триером окончательно закрепилась репутация противоречивой фигуры. Но конечно, наиболее внушительных успехов добилось датское телевидение. И это вовсе не случайность, считает Адриан. – Лет десять назад невозможно было даже представить себе, чтобы датский сериал привлек внимание зарубежных зрителей. И тогда Датская вещательная корпорация (аналог английской ВВС) решила переломить ситуацию. Она привлекла к сотрудничеству талантливых сценаристов, выяснила интересующую их проблематику и помогла им осуществить проекты. Подобная практика принесла хорошие плоды. В основу таких датских сериалов, как «Убийство», «Правительство» и «Мост», были заложены принципы социального реализма, напряженное действие и стилизованная цветовая палитра (настоящий датский «нуар»), что в значительной степени повлияло на успех этих сериалов. Они притягивали внимание зрителей всего мира, а в США и Великобритании даже были сняты ремейки. – Все это благотворно сказывается на датской культуре, – утверждал Адриан. – Эти фильмы отражают и нас самих, и датские ценности. Например, в третьем сезоне «Убийства» изображен датчанин, который жертвует интересами своей семьи ради удовлетворения собственной алчности. По мере развития действия сценаристы четко дают понять, что богатый бизнесмен совершает Дурной Поступок, и в конце концов его настигает возмездие. В другом сюжете предстала датская политическая система, которая встала на защиту преступника. – Это очень противоречивая тема, – говорил Адриан. – Но в сериале убедительно продемонстрировано, что журналисты имеют полное право критиковать власти. В каждом из трех популярнейших сериалов предстали сильные, уверенные в себе героини. Они честолюбивы, сексуальны и многогранны, то есть их образы совершенно не похожи на те женские персонажи, какими их традиционно изображают на экране. – В сериалах «Правительство» и «Убийство» мы видим, как героини пытаются найти баланс между карьерой и семьей, моралью и честолюбием, а эти проблемы близки людям во всем мире, – констатировал Адриан. Однако, несмотря на имеющиеся отечественные хиты, у Дании есть маленький «грязный» телевизионный секрет. Нет, это не шоу с участием обнаженных женщин, о котором рассказывала мне Хелена К., а уютный британский воскресный сериал «Чисто английские убийства». Инспектора Барнаби, способного раскрыть по крайней мере три убийства за час, обожают и Викинг, и Дружелюбная Соседка, и даже Хелена. Этот сериал пользуется в Дании колоссальным успехом. – «Чисто английские убийства» имеют самый высокий рейтинг среди иностранных сериалов на датском телевидении, – неохотно признал Адриан. – На протяжении последних тринадцати лет фильм неизменно собирает 30–40 процентов телевизионной аудитории. Популярность киноленты настолько велика в Дании, что в честь ее юбилея был снят специальный эпизод с участием датских продюсеров и звезд сериалов «Убийство» и «Правительство». – Думаю, людям этот сериал кажется спокойным и милым, – сказал Адриан. Я рассказала ему, что Викинг сравнивает просмотр «Чисто английских убийств» с вкусным супом на обед: «Не самое восхитительное блюдо, зато очень согревающее и хюгге». Но, если оставить в стороне инспектора Барнаби и его всевозможных приятелей, датская культура в целом находится в прекрасной форме. Государственные субсидии позволяют процветать творчеству, а скидки на билеты дают возможность датчанам посещать художественные галереи, балетные и оперные спектакли, ходить в театры и кино. Стратегия поддержки молодых сценаристов, проводимая Датской вещательной корпорацией, упрочила высокую репутацию Дании во всем мире и способствовала популяризации нордического «нуара» в глобальном масштабе. – И все это делает людей счастливее? – спросила я. – Уверен в этом, – ответил Адриан. Его точку зрения подкрепляют исследования Лондонской школы экономики. Ученые назвали пять основных занятий, которые делают людей счастливыми. После секса и физических упражнений следует посещение театров, танцевальных шоу или концертов, а также выставок и музеев. Похоже, культура действительно делает датчан более счастливыми (ну, по крайней мере, жителей Копенгагена, которым повезло оказаться в этом оплоте цивилизации). Интересно, что, по данным исследований, опубликованным в 2011 году “Journal of Epidemiology”, мужчины, которые любят живопись, балет и другие подобные виды искусств, чувствуют себя более счастливыми и здоровыми. А счастлив ли сам Адриан? – Я бы оценил уровень своего счастья на «девять» из десяти, – заявил он. – Я люблю свою работу и готов заниматься ею, даже если бы мне за нее не платили. У меня хорошая квартира. Мне нравится ездить на велосипеде. Единственная моя проблема – выбор между роялями Steinway и Blüthner. Серьезно, для меня это очень большая проблема! А может ли что-то еще сделать его более счастливым, ну кроме выбора идеального рояля, разумеется? – Панорама моря, – не задумываясь, ответил он. – Это сделало бы меня абсолютно счастливым. Я решила не говорить Адриану, что живу у моря, но напомнила себе, что следует быть благодарной за это. Когда я воссоединилась с Лего-Меном, сполна насладившимся походом по магазинам, он сообщил, что купил два новых светильника. Я вздохнула, представив себе, что подумает банковский Аллан о таких бессовестных тратах. Кроме того, муж сообщил, что ему дали несколько рекомендаций, где можно вкусно пообедать. – Знаешь, все, с кем я беседовал, видели во мне туриста. А когда я говорил, что живу в Ютландии, они как-то странно качали головой, – он продемонстрировал знакомый мне жест: склоненная чуть набок, в знак симпатии, голова, – а потом почему-то извинялись. Возможно, они не понимали мой акцент, а может, что-то еще… Мне не хватило духу сказать мужу, что они, по-видимому, отлично все понимали, просто демонстрировали совершенно естественную реакцию на то, что: а) он не датчанин по рождению и б) теперь живет в Ютландии. Чтобы не вдаваться в объяснения, я сосредоточилась на предстоящем обеде. Ко мне вернулся аппетит, причем с удвоенной силой, и я была настроена насладиться выбором и качеством столичных ресторанов. Мы нашли японские, мексиканские, ливанские рестораны, удостоенные мишленовских звезд, нам встретились кафе, где подавали овощи, и рестораны с меню без фото блюд. Мы целых девять месяцев питались ютландскими сэндвичами (и булочками, конечно) и почувствовали себя словно в раю. – Да, это не Стиксвилль, – сказала я Лего-Мену, вдыхая трюфельный аромат великолепного блюда в одном из респектабельных ресторанов Копенгагена. – И ни одной свиной фрикадельки в поле зрения, – согласился муж, разрезая кусок восхитительной оленины. В последнее время Копенгаген переживает настоящий кулинарный ренессанс. В 2013 году сразу 13 ресторанов города получили 15 мишленовских звезд – это больше, чем в любом другом скандинавском городе. Впрочем, надо признать, что за пределами Копенгагена вообще нет ресторанов такого уровня, а Ютландия по большей части остается настоящим кулинарным захолустьем. Мне захотелось узнать, в чем причина такой ситуации и влияет ли небывалый кулинарный успех датской столицы на чувство национальной гордости и, разумеется, на датское счастье. В поисках ответа я обратилась за помощью к Бо Бастену, шеф-повару ресторана “Meyers Madhus” и приятелю моей новой подруги из Стиксвилля, которой я пообещала непременно передать ему привет. Бо работает в копенгагенском ресторане, удостоенном двух мишленовских звезд, и служит шеф-поваром датской королевской семьи. Короче, этот человек отлично знает свое дело, а кроме того, его внешний облик представляет собой нечто среднее между скандинавским хипстером и Иисусом. Когда Лего-Мен обнаружил очередной магазин, который помог бы ему нас разорить, у меня появилось время, чтобы поговорить с Бо о еде. После светского вступления (мне было трудно удержаться, чтобы не сказать о его сходстве с Иисусом), я спросила: – Скажите, Копенгаген всегда был таким привлекательным местом для гурманов? Бо рассмеялся. – Ха! Конечно, нет! В 1970-е и 1980-е годы я рос на консервах и замороженных овощах. Единственными приправами, известными большинству датчан, были масло, соль и сахар. Если датскую еду того времени позволительно сравнивать с гитаристом, то о нем сказали бы, что ему известно всего три аккорда. – То есть это было статус-кво? – Именно! Мы ели сэндвичи и питались фастфудом. Судя по тому, что я наблюдала, многие датчане до сих пор так питаются. Даже в крошечной деревушке имеется пиццерия и фургончик pølser, где продают датские хот-доги – ярко-красные сосиски, запеченные в булочках. Такой фургончик вызывал у меня приступ тошноты, поскольку сосиски всегда сдабривались соленой лакрицей, настолько острой, что каждый раз складывалось впечатление, что кто-то прошелся по моему языку ядовитой наждачной бумагой. – А взбитые сливки из баллончиков? – вопрошала я. – Они везде! Я имею в виду, кто сегодня ест взбитые сливки? Мы что, на шоу «Чиппендейл» 1980-х годов? А все эти бургеры?! Я вспомнила, что прибыль «Макдоналдса» в Дании в год увеличивается на 10 процентов. Во всех остальных традиционных закусочных, где я побывала, мне предлагали только открытые сэндвичи или фрикадельки.