– Я же сказал: тренировка, – примирительно пробурчал Потапыч. – Балабол решил перелезть через ворота и найти способ открыть их. Я попросил у него пистолет, не безоружным же нам ждать его, екарный бабай. Он усомнился в моих способностях постоять за себя, ну я и показал, на что гожусь. – Показал он. Чуть человека не зашиб. Ты как, Балабол, цел? – Лань осторожно дотронулась до головы проводника, убрала застрявшие в волосах соринки и с неожиданной нежностью в голосе спросила: – Ничего не болит? Потапыч ревниво запыхтел, сердито сверкая глазами, крепко сжал кулаки. – Нормально все, – буркнул Балабол, отстраняя от себя женщину. «Нам еще тут мексиканских страстей не хватало», – подумал он и шагнул к воротам. Высота створок достигала трех метров. Плиты забора были ниже, но поверху шли витки спирали Бруно, полностью нивелируя разницу. Лезть через «колючку» было бессмысленно, поэтому оставался единственный путь. Потапыч понял проводника без слов. Бородач прижался спиной к воротам, чуть присел, поставив перед собой сложенные ковшиком руки. Балабол встал одной ногой на это подобие ступеньки, ухватился руками за край створки, подтянулся. Потапыч снизу подтолкнул его, заметно облегчая штурм преграды. Спрыгнув на землю, проводник хлопнул ладонью по холодному железу ворот. – Ждите, постараюсь долго не задерживаться. Думаю, минут за тридцать уложусь. Поспешать и в самом деле имело смысл. Солнце уже скрылось за горизонтом. На западе ярко пылал багрянец заката. Небо постепенно наливалось темной синевой, и одна за другой появлялись холодные звезды. Максимум через час стемнеет окончательно, а в парке одним из главных условий был запрет на ночевку под открытым небом. Конечно, находились любители коротать ночь под звездами, но в основном это были так называемые индивидуалы. Проводникам строго-настрого запрещалось оставлять клиентов в темное время суток на открытой местности. Держа автомат наготове, Балабол быстро пересек забетонированную площадку с замершим на ней бронетранспортером, присел за высоким фундаментом с уходящими вверх под углом металлическими стойками. На них опиралась толстая плита основания огромной спутниковой антенны. Над головой громко загудело. Стальная парабола тарелки, пощелкивая фиксатором, повернулась вправо на пол-оборота, потом изменила наклон отражателя, настраиваясь на пролетающий высоко над Землей спутник. Мысленно радуясь наличию электричества в сети, Балабол рванул к ближайшему жилому домику, прижался спиной к стене, осторожно выглянул из-за угла. Отсюда открывался вид на большую часть научного лагеря, и, в отличие от идиллической картинки «предбанника» станции, здесь хватало и трупов, и крови, и разрушений. Стены жилых боксов пестрели пулевыми отверстиями и кровавыми разводами, зияли разбитыми окнами, чернели сквозными дырами пробоин с опаленными краями. Возле домиков, на вытоптанных десятками ног лужайках и бетонных дорожках, лежали в лужах запекшейся крови ученые и защитники базы. Рядом с трупами в форме военсталов в изобилии желтели россыпи гильз, местами темнели воронки гранатных разрывов. Кое-где из окон, перегнувшись через рамы, свисали тела ученых в перепачканных кровью халатах и с пробитыми пулями головами. С минуту Балабол с ужасом смотрел на это царство смерти, пытаясь понять, кто всему виной. Если б на лагерь напали псевдомутанты, их изрешеченные пулями тела лежали бы рядом с погибшими людьми. Будь это набег бандитов или еще каких-либо невесть как оказавшихся в парке отморозков, их трупы тоже были бы в наличии. По всему выходило, что обитатели исследовательской станции перестреляли сами себя под воздействием направленного пси-излучения. Такое не раз бывало во времена Зоны, но в том-то и дело, что, если верить официальной информации, ее давно не существует. Тогда как такое возможно? А что, если в закромах научного городка сохранились артефакты и сотрудники профессора до сих пор тайком ведут исследования? Как вариант, во время экспериментов таинственный объект изучения начал генерировать воздействующие на психику волны, одно за другое – и понеслось. Осознав эту мысль, Балабол прислушался к себе: вдруг та хреновина, что, вероятно, была всему виной, еще действует? Секунд тридцать он анализировал ощущения. Вроде бы все было в порядке: никто не шептал в голове, глаза не застилала кровавая пелена и не чесались руки от желания убить первого встречного. Уже не таясь, он вышел из-за угла домика и, следуя вдоль таких же модульных строений, направился к сложенному из бетонных блоков трехэтажному зданию с висящими на стенах возле окон спутниковыми тарелками и похожими на вышки сотовой связи антеннами на крыше. Здесь, помимо радиологической, биохимической, физической и прочих лабораторий, находился пульт управления системами жизнеобеспечения научной базы, а в подвале ждали своего часа резервные генераторы и цистерны с запасами топлива и воды. Проводник не лгал Потапычу, говоря, что не знает, как объяснить, где конкретно находится нужное помещение. С той стороны к научно-техническому центру базы примыкали три длинных пристроя, образуя с ним одно целое. Помимо всего прочего, они соединялись между собой крытыми разноуровневыми переходами, так что внутри этот бред архитектурной мысли представлял собой запутанный клубок из многочисленных коридоров, коридорчиков и кабинетов. Порыв ветра с востока принес резкий запах керосина. Когда до нужного здания оставались считаные метры, в просвете между жилыми домиками показалась вертолетная площадка. На забетонированном квадрате с нанесенной белой краской буквой Н тихо покачивал лопастями на ветру грузопассажирский «старичок» Ми-8. Лужи вытекшего из пробитого подвесного бака топлива темнели на покрытом трещинами бетоне. Рваные пулевые отверстия в левом борту, редукторном отсеке и хвостовой балке яснее ясного указывали на печальное завершение летной карьеры вертолета. Рядом с воздушной машиной лежали трупы защитников базы и ученых, а еще на примыкающей к вертолетной площадке лужайке отчетливо виднелись глубокие отпечатки автомобильных колес. Судя по разным рисункам протектора, тут колесили как минимум три машины. «Значит, дело не в таинственном артефакте. Без внешнего вмешательства не обошлось», – подумал Балабол, глядя на рисунки протектора. Извилистые следы шин и нанесенной колесами грязи виднелись и на бетонной площадке возле центрального здания базы, и на дорожках, ведущих к дальнему ряду домиков для персонала. На фундаменте еще одной огромной спутниковой антенны лежал, неестественно вывернув назад голову и раскинув руки, труп ученого. Судя по отсутствию на халате дырок от пуль и пятен крови, его сбили неизвестные на машинах. Словно опытный следопыт, Балабол проследовал вдоль оставленных колесами отпечатков. Он пытался понять, откуда взялись эти машины и куда уехали после нападения, и долго кружил по территории научно-исследовательского комплекса, пока не пришел к забору. – Хрень какая-то, – пробормотал Балабол, глядя на упирающиеся в бетонные плиты заграждения широкие полосы с шашечками протектора. – Получается, налетчики непонятно откуда взялись и неизвестно куда исчезли после нападения, так, что ли? М-да, ну и дела. На руке завибрировал ПДА. Балабол поддернул рукав, глянул на экран устройства. Это пришла весточка от Болотного Лекаря: тот интересовался самочувствием проводника. Балабол отправил ответное сообщение: дескать, все в порядке, – и глянул на часы в правом верхнем углу дисплея. – Твою ж мать! Искать рубильник или кнопку было некогда. Он и так прошарахался больше двадцати минут и вряд ли уложился бы в оставшееся время. Потапыч с Ланью и без того, наверное, на сироп изошли. Балабол поспешил обратно. Он подумал, что раз на базе разгром, то ничего такого не будет, если он вышибет ворота бэтээром. Одним разрушением больше, одним меньше, какая разница. Стуча подошвами ботинок по броне, Балабол залез на угловатую махину и сквозь открытый люк нырнул на место механика-водителя. В бытность сталкером он неоднократно ездил с учеными в глубь Зоны, обеспечивая охрану во время научных исследований, и пару раз сам управлял бронетранспортером. Ничего сложного в этом не было. Руль, педали, рычаг переключения передач – все как в обычном автомобиле. Балабол повернул флажок стартера. Двигатель загрохотал, наполняя салон бронемашины ревом и дребезжанием. Проводник выжал тугое сцепление, с хрустом воткнул первую передачу и вдавил ногой педаль акселератора, одновременно поворачивая руль вправо. Восьмиколесный монстр легко тронулся с места, по широкой дуге медленно покатился от ангара к воротам. Выйдя на финишную прямую, Балабол переключился на вторую передачу и добавил газу. Двигатель басовито заревел. «Только бы их не задело», – подумал Дима, крепче сжимая руль. Тупой нос броневика с лязгом и грохотом врезался в ворота. Толстые листы железа с пронзительным скрежетом выгнуло наружу. Электромагнитный замок не выдержал запредельного усилия. Деформированные створки ворот распахнулись и с оглушительными хлопками стукнулись о бетонные плиты забора. Балабола по инерции швырнуло вперед. Он больно ударился грудью о рулевое колесо и чудом не влетел головой в наклонное смотровое стекло. Многотонная махина пронеслась мимо ошалело хлопающих глазами туристов. Услышав приближающийся рев мотора, они попятились прочь от ворот и отскочили в сторону за мгновение до того, как одна из створок просвистела в опасной близости от них. БТР остановился, скрипя тормозами и поднимая тучи пыли. Двигатель рыкнул в последний раз и затих. Из верхнего люка показалась голова Балабола. – Живы? Ну, слава Зоне, так и от сердца отлегло. А то я боялся, что зашибу вас ненароком. Он выбрался из машины, держась одной рукой за торчащий из башни вместо пулеметного ствола толстенный штырь антенны, а другой опираясь о броню. Спрыгнул на землю, вразвалочку подошел к туристам. – Ну чего стоите, рты разинули? Путь свободен, можно идти. Только сразу предупреждаю, там зрелище не для слабонервных. Глава 17 Откровение Потапыч цепким взглядом окинул неприглядную картину. – Это кто ж так наколесил? Лань стояла слева от него. Балабол думал, ей станет не по себе от обилия трупов и висящего в воздухе запаха смерти, но девушка держалась молодцом. – Сам хотел бы узнать, – сказал проводник и показал рукой на белеющее впереди здание научно-технического центра: – Нам туда. Надо найти для вас оружие, боеприпасы, ну и сообщение моему сменщику неплохо бы набрать. – А чего искать оружие-то? Вон его тут сколько, бери – не хочу. Потапыч отдал проводнику ПМ и шагнул к телу одного из охранников базы. Пулей крупного калибра тому пробило шлем и снесло половину черепа. Турист наклонился, выдернул «стечкин» из кобуры, сунул за пояс. Потом подобрал «абакан». Отомкнул магазин, проверил наличие патронов. Вытащил из кармашков тактического жилета два запасных рожка, запихал в задние карманы джинсов. Напоследок позаимствовал у другого военстала налобный фонарь, нацепил на голову и щелкнул кнопкой включения. Сумерки изрядно сгустились, и без дополнительного источника света сложно было разглядеть детали. Лань тоже не теряла времени даром: подобным способом она разжилась «калашом» и персональным источником освещения. Наблюдая за туристами, Балабол не переставал удивляться, насколько точны и выверены их движения, как будто они всю жизнь только этим и занимались. Где-то в глубине души заворочались сомнения. Он вспомнил, как легко обезоружил его Потапыч, и еще больше утвердился в мысли, что они не те, за кого себя выдают. Правда, потом подумал, что они оба служивые и познакомились в одной из воинских частей. Этот вариант имел право на существование, и его нельзя было скидывать со счетов. В итоге сталкер пришел к выводу, что от навыков Потапыча и Лани в обращении с оружием ему больше пользы, чем вреда. Случись какая заваруха, хотя бы голова за них болеть не будет. – Ну что, готовы? – спросил Балабол, включая налобный фонарик. – Тогда пошли. Подсвечивая себе дорогу, проводник потопал ко входу в центральное здание базы. Дмитрия интересовал профессор: надо было убедиться, что того нет среди погибших. Пролить свет на судьбу Олега Ивановича могли записи с видеокамер. Они были установлены снаружи и внутри каждого здания и работали в круглосуточном режиме. Вся информация с них стекалась в серверную на втором этаже пристроя к научно-исследовательскому комплексу городка. Туда Балабол намеревался заглянуть в первую очередь. Позади послышались торопливые шаги. По сторонам от Дмитрия на дороге заплясали тусклые пятна света от фонариков. Вскоре спутники догнали его, и Потапыч недовольно пробубнил: – А подождать не мог? Обязательно одному идти надо было, да? Проводник пожал плечами, не собираясь вступать в перепалку. Не будешь ведь объяснять каждому, что душа болит из-за переживаний о человеке. Лань будто почувствовала, что гложет их провожатого, незаметно дотронулась до его руки, чуть сжала пальцы, словно хотела подбодрить. Балабол повернулся к ней, мазнул лучом света от фонарика по лицу. Женщина зажмурилась, по-детски морща личико. – Извини, – буркнул Балабол, поспешно отворачивая голову, и зашагал вперед. Вскоре спутники поднялись по ступенькам широкого крыльца. С хрустом давя подошвами осколки выбитых пулями дверных стекол, обошли стороной лежащие у входа тела в белых халатах и по одному проникли в просторный холл. Луна пока не взошла, и единственным источником света были фонарики. Мощности налобников с трудом хватало, чтобы идти, не запинаясь о трупы, опрокинутую мебель или сбитые шальными пулями светильники. Тусклые желтоватые пучки света били от силы на полтора-два метра. Стоило чуть поднять голову, как они бесследно растворялись во тьме. Балабол мог включить в холле свет, ведь база не была обесточена: доказательством тому служила настроившаяся с полчаса назад на спутник антенна связи и горящие красным индикаторы камер системы видеонаблюдения, – но решил этого не делать. Он опасался привлечь ненужное внимание. На экране мини-компа светились только обозначающие их метки, но это ничего не значило. Неизвестные убийцы на машинах непонятно как оказались на территории исследовательского центра. А вдруг они снова появятся здесь? Спустя минуту троица добралась до облицованной светлым кафелем стены. Идти стало легче, поскольку свет фонарей отражался от глянцевого покрытия и темнота не казалась такой уж всепоглощающей. Каждый шаг отдавался гулким эхом в пустом помещении. Стараясь ступать как можно тише, Балабол привел спутников ко входу в пристрой. Размытые пятна света заплясали по выложенному терракотовой плиткой полу и крашенным зеленой краской стенам с ровными рядами темных окон. Здесь не было следов боя. Не боясь споткнуться о тела и брошенное оружие, мужчины и женщина быстро добрались до просторного холла и по широкой лестнице поднялись на второй этаж. Здесь тоже все сохранилось в неизменном виде, как будто сотрудники с наступлением вечера покинули здание и разбрелись по жилым домикам до завтрашнего утра. Пока блуждали по исследовательскому центру, ночное светило поднялось над горизонтом. Молочная муть лунного света свободно проникала сквозь широкие окна, заполняя собой обширное пространство второго этажа. Балабол выключил фонарик еще на лестнице и рекомендовал спутникам сделать то же самое. Странное чувство, что за ними следят, не оставляло его с тех пор, как они проникли на территорию базы. Стоило оказаться в центральном здании, как тревожное ощущение усилилось, заставляя напрягать до предела не только зрение и слух, но и пресловутую интуицию. Он понимал, что это сродни паранойе, но ничего не мог с собой поделать. Серверная располагалась в просторном кабинете в конце здания. На фоне единственного окна отчетливо виднелись темные силуэты длинного стола и стоящих на нем трех широкоформатных мониторов. В прошлый визит Балабола в серверную на них выводилась информация с камер видеонаблюдения, а сейчас по экранам хаотично перемещались стилизованные изображения атома с бегущими по орбитам электронами и со знаком радиационной опасности вместо ядра. Помимо стола с мониторами здесь находился высокий, под самый потолок, шкаф в углу. В этом хранилище информации в специальных отсеках на двенадцати полках покоились двадцать четыре узких блока с жесткими дисками внутри. Расположенные попарно видеорегистраторы скрывались за густой паутиной проводов. Наличие хранящих информацию устройств выдавало мигание разноцветных лампочек и басовитое гудение, как будто за стеклянными стенками шкафа прятался пчелиный рой. Глухая дверь надежно отрезала серверную от внешнего мира. Балабол подумал, что если ее захлопнуть и закрыть окно, то можно включить свет и заняться просмотром архива в цивильных условиях, а не сидеть в потемках. – Потапыч, опусти жалюзи, – попросил он, нащупав на стене бугорок выключателя. Как только подопечный выполнил просьбу, Балабол толкнул дверь и, едва комната погрузилась во мрак, включил освещение. Яркий электрический свет залил помещение. От неожиданности Лань негромко вскрикнула, а Потапыч, щурясь и прикрывая глаза рукой, сердито проворчал: