Вепрь выругался сквозь зубы, глядя на творящееся внутри прицельного круга безобразие. Баллистический вычислитель оказался сбит с толку внезапным попаданием в радиус его действия дополнительных целей. За мгновение до выстрела на клиента и случайного свидетеля – второго парня Вепрь собирался убить после выполнения заказа – неожиданно напали псевдомутанты. Графические идентификаторы вычислителя регулярно меняли цвет с красного на зеленый и обратно, то расползаясь в стороны, то сдвигаясь к какой-либо из живых мишеней. При этом кинетическая пушка вибрировала, как будто ее трясло от нетерпения уничтожить все цели до единой. Ситуация складывалась не лучшим образом. Вепрь рисковал потерять клиента из поля зрения до выполнения взятых на себя обязательств. Это было неприемлемо с точки зрения профессиональной этики. Никто не будет нанимать киллера, если тот не способен довести дело до конца. Вепрь отключил баллистический вычислитель. Треугольники и цифры тотчас пропали из поля зрения, но это было к лучшему. Чехарда утомляла и замыливала глаз. Пока он настраивал оружие под изменившиеся условия стрельбы, клиенты разобрались с псевдомутантами. Вепрь заметил это, когда снова глянул в прицел. Человек в бронекомбинезоне в последний раз взмахнул окровавленным ножом, отрубая копыто. – Видимо, это заразно, – усмехнулся Вепрь, глядя, как потенциальная цель ходит от одной биомеханической твари к другой, собирая трофеи в кучу. Учитывая расстояние до жертвы, он сместил перекрестье чуть выше и левее человеческой фигурки, ориентируясь на вертикальную и горизонтальную шкалы дальномера. Опять задержал дыхание и нажал на спусковой крючок. Кинетическая пушка приглушенно ухнула и легонько толкнула в плечо. Это было похоже на дружеский удар кулаком. – Япона мать! – досадливо поморщился Вепрь. То ли прицел оказался сбит, то ли сам наемник допустил оплошность, то ли всему виной оказался резкий прыжок клиента за мгновение до выстрела, но снаряд пронесся мимо цели. Киллер снова припал к окуляру и спустил курок. Опять мимо. На этот раз Вепрь снес выстрелом голову биомеханической пучеглазки. Та бросилась на выбранного им в жертву человека, за что и поплатилась. На самом деле это вышло случайно. Бородач не хотел убивать псевдомутанта, целился исключительно в клиента, но снова что-то пошло не так. Вепрю хватило двух выстрелов, чтобы понять, в чем заключалась ошибка. Он исходил из концепции пристрелянного оружия, а оно оказалось не приспособлено для стрельбы без электронного помощника. Включать баллистический вычислитель, ждать, когда он настроится и наведет оружие на цель, было некогда. Рядом находилось перекрывающее сектор стрельбы двухэтажное здание колхозной конторы. Клиент в любой момент мог уйти под прикрытие кирпичной постройки, и тогда наемнику пришлось бы искать новое место для выполнения заказа. К тому же Вепрь теперь знал, как выполнить поставленную задачу. Учитывая опыт предыдущих выстрелов, он сместил прицел правее живой мишени и нажал на спусковой крючок. – Мля! Сука! Да как так-то?! – в сердцах выкрикнул Вепрь и со всей дури жахнул кулаком по крыше. Он снова промазал. На этот раз выпущенный из кинетической пушки снаряд угодил в кусты, откуда вывалились обезглавленные псевдомутантята. Будь это в другое время и в другом месте, Вепрь, наверное, обрадовался бы. Он умудрился одним выстрелом за раз уничтожить несколько тварей. Зато сейчас ему было не до веселья. У него оставалось в запасе два основных заряда, но вспомогательных не было ни одного. Он мог выстрелить из кинетической пушки, но это означало бы для него серьезные увечья и вероятную инвалидность. Без нейтрализатора мощное оружие лягалось, как дикий жеребец. Сам Вепрь не испытывал на себе ничего подобного, зато знал одного неудачника, которому «посчастливилось» стрелять с пустым нейтрализаторным отсеком. Беднягу увезли со стрельбища с переломанной ключицей и раздробленным плечевым суставом. Наблюдая сквозь прицел практически бесполезного теперь оружия за потенциальной жертвой и свидетелем, Вепрь пытался найти выход из неприятной ситуации. Для людей возле колхозной конторы внезапное обезглавливание псевдомутантов тоже стало неожиданностью. Вепрь видел это по их ошарашенным лицам. А еще он заметил, как клиент поднял руки и сложил шлем в специальную нишу в выпуклом воротнике бронекомбинезона. Будь у киллера с собой помимо кинетической пушки обыкновенная снайперская винтовка, он бы не раздумывая всадил пулю в голову клиента. И плевать ему было на явно заказной характер убийства. Главное, чтобы дело было сделано, после чего можно требовать оплату пусть и с оговоренной заранее неустойкой в двадцать процентов за нарушение требований контракта. У Вепря оставался шанс выполнить заказ до возращения клиента в лагерь. Он мог уничтожить его вместе со свидетелем из «пустынного орла», но для этого необходимо было соблюсти два условия: первое – слезть с водонапорной башни и незамеченным добраться до жертв, а второе – клиент должен оставаться без шлема. Тем временем человек в бронекомбинезоне встал с земли и медленно побрел в обратном направлении. Вепрь вздохнул и хотел снять прицел с кинетической пушки, как вдруг внутри что-то екнуло. Он снова припал к окуляру. С расплывающейся на губах злорадной улыбкой наемник наблюдал, как второй из компании потенциальных жертв осторожно стянул с плеча автомат и навел ствол на затылок приятеля. Несколько долгих секунд свидетель держал клиента на прицеле, видимо, не решаясь спустить курок. – Стреляй. Чего медлишь? – прошептал Вепрь, но его призыв остался незамеченным. Он издал стон разочарования и досады, когда свидетель опустил автомат и зашагал за попутчиком. Наемник рано предался отчаянию. Свидетель быстро нагнал клиента. Сильным ударом приклада по затылку сбил того с ног, рывком перевернул на спину и несколько раз врезал кулаком по лицу. Радости Вепря не было границ, когда он увидел, как подонок снимает с лежащего без сознания товарища бронекомбинезон. Мерзавец делал за него грязную работу. С востока донесся далекий вой псевдомутантов. Вепрь сдвинул ствол в направлении звука. В поле зрения попали понуро бредущие по склону пологого холма «слепыши». Псевдомутанты вели себя как настоящие твари. Их привлекал запах свежей крови. Они дрались с сородичами и другими биомехами, нападали на незаконно оказавшихся на территории парка любителей халявы. Вепрь не раз встречал в «Чернобыль Лэнде» разодранные в клочья окровавленные останки. Он не был до конца уверен, что биомеханические создания нуждались в пище, как их ранее жившие здесь прототипы. Его вполне устраивал и тот факт, что они могли имитировать повадки настоящих мутантов, терзая трупы когтями и зубами. Тем временем подонок облачился в трофейный бронекомбинезон и быстрым шагом отправился на юго-запад. Избитый и ограбленный клиент по-прежнему лежал без сознания. Вепрь проводил грабителя взглядом, потом снова повернул ствол кинетической пушки в направлении «слепышей». Псевдомутанты уже не просто брели куда глаза глядят. Теперь одни лениво почесывались, сидя на задних лапах и хватая зубами пролетающие над ними пушинки и насекомых. Другие отдыхали на траве, уронив голову на вытянутые вперед лапы или лежа на боку, как сраженные неприятельской шрапнелью кавалерийские лошади. Наемник криво усмехнулся. Даже если эти биомехи проигнорируют клиента, непременно найдутся другие любители свежей человечины. Ну или один из искусственных деструктивов оборвет жизнь парня. В любом случае шансов выжить без защитного микрочипа, который остался в бронекомбинезоне, у него не было. Вепрь сел на колени. Вынул из внутреннего кармана куртки спутниковый телефон, поднял похожую на маленькую полицейскую дубинку антенну и нажал кнопку быстрого вызова. Из трубки послышались сдвоенные гудки, а потом раздался громкий щелчок, как будто на том конце линии включилось записывающее устройство. Наемник помолчал, собираясь с мыслями. Ему хотелось сказать нечто особенное. Найти такие слова, после которых заказчик поймет, что Вепрь нереально серьезный перец, с которым можно вершить любые дела. Наконец он придумал, что скажет, зажал ладонью микрофон трубки, откашлялся и проговорил, как ему показалось, крутым голосом: – Бабки на бочку. Клиент мертвее мертвого. Конец связи. Вепрь нажал кнопку сброса, сложил губы трубочкой и зашипел, как проколотое колесо. Дыхательная гимнастика помогла сдержать в себе рвущийся на волю вопль ликования. Он чувствовал себя победителем. Ему удалось сорвать куш и не испачкаться при этом по уши в дерьме. Глава 10 Утро обманутых надежд Сегодня утром двадцатипятилетний Геннадий Смирнов, более известный широким массам как Гена Мутный, проснулся в прекрасном настроении. Во сне его окружали сплошь герцоги, бароны, графы да всякие принцы с виконтами, одетые в вычурные старинные наряды. Они кланялись перед ним, покачивая плюмажами на широкополых шляпах и выделывая ногами забавные па и фуэте, беспрестанно улыбались и повторяли на все лады: «О, мой король», «Сир», «Ваше величество». А потом Гена очутился на званом пиру. Он сидел на резном троне во главе длинного, заставленного изысканными кушаньями и заморскими яствами стола. Вино лилось рекой. Гости желали «его величеству Геннадию Великолепному» долгих лет жизни и щелкали пальцами, веля слугам нести богатые дары. Гену обкладывали подарками со всех сторон. Среди подношений преобладали золотые и серебряные кубки тончайшей работы, бриллианты, самоцветы и сундуки с несметными сокровищами. Были там и картины известных художников, и отрезы дорогих тканей, и мраморные скульптуры, и даже филигранной работы и точности модели парусных кораблей из ценных пород дерева. Гена ничуть не удивился, когда перед троном в огромной куче подарков вдруг ни с того ни с сего появились яркие коробки со смартфонами, телевизорами, игровыми приставками и прочей техникой. А когда в торжественный зал сквозь распахнутые двери, басовито рокоча двигателем и мигая фарами, вкатился красный гоночный «феррари», Гена засвистел и заулюлюкал от удовольствия. Он слез с трона, внезапно оказавшегося на вершине высокой горы из подношений. Потревоженное золото и драгоценности звенящими ручьями покатились вниз по крутым склонам. Гена важно вышагивал позади сверкающих потоков, свысока глядя на павшую ниц пред ним знать его могучего королевства. Каждый шаг Гены сопровождали влетающие в открытые стрельчатые окна залы радостные вопли толпы. Чернь тоже хотела выказать любовь и почтение монарху в столь торжественный день и распевала песни на огромной площади перед замком. Стоило Гене спуститься с горы, к нему подошел первосвященник в золоченых одеждах и с тиарой на голове. В правой руке он сжимал изогнутый сверху полукольцом деревянный посох, а в левой держал украшенную бриллиантами, рубинами, сапфирами, яшмой и изумрудами золотую корону с лепестками в виде дубовых листьев. Рядом с патриархом семенил служка в плотно облегающей худое тело красно-синей одежке. Бубенчики на шутовском колпаке и загибающихся кверху носах невероятно длинных пуленов тихо позвякивали в такт его мелким шажкам. Первосвященник отдал посох служке. Тот благоговейно прижал его к себе. На лице мальчишки появилось выражение блаженства, словно он получил самую желанную вещь в жизни. Держа корону обеими руками, патриарх склонился в почтительном поклоне. После чего выпрямился и со словами «ваше величество» водрузил королевскую регалию на голову Гены. Толпа одобрительно взревела, как будто следила за происходящими в замке событиями через установленные на площади большие экраны. В тот же миг раздался оглушительный перезвон, словно все церкви и храмы в Генкином королевстве разом забили в колокола. Гена рывком сел в кровати, хлопком ладони выключил дребезжащий на тумбочке будильник и громко зевнул. Ночные видения быстро таяли, как утренний туман. Через минуту он помнил обрывочные фрагменты, а через пять забыл все, что видел и испытал во сне, кроме ощущения собственного величия. Сон подарил Мутному не только отдых после тяжелого во всех отношениях прошедшего дня и связанные со всеобщим обожанием и почитанием приятные мгновения. Он дал ему возможность примерить на себя личину важного и значимого человека, а главное, наполнил уверенностью в собственных силах и предчувствием успеха. Гена не сомневался, что сегодня затяжная черная полоса в его жизни наконец-то закончится. Смирнов заправил кровать, умылся, оделся и прямиком из домика для техперсонала парка направился в столовую. Там он еще раз уверился в отличном начале счастливого дня. Мало того что народу в столовой было немного и больше половины столиков оказались свободными, так ему еще и досталась двойная порция так любимых им оладий с черничным вареньем и молочный коктейль с торчащей из шапки воздушной пены полосатой соломинкой. Обычно он долго стоял в очереди, а когда подходил к раздаче, получал соскобленную со дна и стенок огромного котла подгоревшую рисовую кашу и стакан чуть теплого кофейного напитка с плавающими на поверхности паутинками молочных пенок. Геннадий расценил это как добрый знак и после завтрака прямиком направился к начальнику летного отряда. Последние три недели визиты к Семену Карловичу Быстрицкому заканчивались для парня неудачно. В самый первый раз Карлсон, как за глаза звали Быстрицкого за легкий нрав, выпуклое брюшко, круглое веснушчатое лицо и задорно торчащие в стороны светло-каштановые волосы, отказался рассматривать заявление Мутного на допуск к полетам, сославшись на позднее время и усталость после долгого трудового дня. – Завтра заходи, – сказал Семен Карлович в тот вечер, легкими хлопками по спине подталкивая визитера к двери. На следующий день Карлсон с утра умотал по делам и, как потом узнал Гена, вернулся ближе к ночи. Разумеется, ни о каком приеме уже не могло быть и речи. Потом Смирнов не смог попасть к начальнику из-за огромной толпы посетителей. Он неоднократно заглядывал в приемную узнать, есть ли какие подвижки, и всякий раз уходил несолоно хлебавши. Хотел на днях снова напомнить начальнику о себе, но с понедельника по четверг с раннего утра и до поздних сумерек торчал в ремонтном цеху, куда его определили в помощь механикам до дальнейшего решения его судьбы. Механики оказались не промах и свалили на неожиданного помощника регламентные работы по плановому обслуживанию и текущему ремонту воздушных машин, а сами исчезли в неизвестном направлении. Гена попал в немилость после аварийной посадки служебного вертолета. Его отстранили от полетов до выяснения причин нештатной ситуации. И хотя комиссия установила, что это не действия пилота привели к выходу двигателя из строя, а халатность технического персонала, Мутного не спешили возвращать в отряд. Из-за беззлобности, мягкого характера и уникального свойства находить приключения на пятую точку Гена стал идеальным козлом отпущения. Над ним шутили все кому не лень. Нередко подобные приколы и розыгрыши переходили грань приличия. Однажды в шкафчик Гены засунули привязанную к пакету с нечистотами хлопушку. Причем умудрились сделать это так, что, когда он открыл дверцу, бурая дурно пахнущая жидкость забрызгала его с головы до ног. В другой раз в его летные ботинки насыпали перца. Сразу Гена этого не заметил, а когда ноги вспотели, было уже поздно. Хорошо хоть в тот день его вылет отменили из-за выявленной в последнюю минуту технической неисправности. В противном случае неизвестно, чем бы закончился для Гены и закрепленного за ним вертолета этот далеко не безобидный розыгрыш. Подобных издевок в отношении Гены было пруд пруди. Пилоты устраивали пари и даже соревновались между собой, кто лучше, в их понимании этого слова, подшутит над парнем с отрешенным взглядом и мечтательной улыбкой на лице. Любовь к розыгрышам приняла такие масштабы, что пилотам стало мало одной жертвы. Они начали подшучивать друг над другом, порой доводя дело до драк. Быстрицкому надоел разгул безбашенного веселья. Он искал способы прекратить подрывающие дисциплину выходки личного состава и наконец-то нашел. Случай с аварийной посадкой стал для него удобным поводом убрать Гену из летного отряда. И хотя он не был до конца уверен в действенности выбранного метода, время доказало его правоту. Как только Мутного убрали, хромающая на обе ноги дисциплина пошла на поправку. Пилоты оставили дурацкие шуточки в прошлом, и в отряде воцарился прежний покой. Оставалось надежно держать оборону от Гениных поползновений вернуться в расположение воздушного патруля. Карлсон подошел к вопросу со всем тщанием. Он попросил пилотов и механиков, чтобы те его информировали о передвижениях Гены, и старался улизнуть из кабинета, когда Мутный направлялся к нему. Если это по какой-либо причине не удавалось, секретарша отрабатывала обещанную десятипроцентную прибавку к ежемесячной премии, увлеченно вешая лапшу на Генины уши. При этом она так самозабвенно врала, что нередко путалась в собственной лжи и говорила взаимоисключающие вещи. Как-то раз она заявила, что Семен Карлович покинул пределы парка и, вероятно, появится на работе только через пару дней, а когда Гена уходил, посоветовала заглянуть после обеда. Дескать, к тому времени совещание в офисе управляющего закончится и начальник будет на месте. К счастью для лгуньи, Гена пропустил ее слова мимо ушей. Узнав, что Быстрицкого нет в кабинете, он переключился на думы о чем-то своем и покинул приемную, слушая женскую трепотню вполуха. Помимо секретарши, живой бастион против Гены выстраивал не занятый на работах техперсонал парка. Карлсон массовой рассылкой отправлял на ПДА сотрудников призыв создать массовку, и все, кто хотел подзаработать немного деньжат и находился неподалеку от епархии начальника летного отряда, бежали в приемную, где в меру сил и способностей изображали очередь. Этим утром удача действительно повернулась к Геннадию лицом. Так совпало, что секретарша взяла отгул на полдня, никто из добровольных информаторов не предупредил начальника о намерениях Мутного, а ПДА Быстрицкого был в тот момент на последнем издыхании. Заметив в окно уверенно шагающего Геннадия, Карлсон потерял драгоценное время на возню с наладонником. Если бы он заранее знал, что проклятый прибор вырубится за долю секунды до отправки сообщения, то не стал бы возиться с ним. Начальник слишком поздно рванулся к двери, не успел повернуть барашек замка и оказался один на один с нежелательным посетителем. – Доброе утро, Семен Карлович! Вы не представляете, как я рад вас видеть! – воскликнул Гена, столкнувшись на пороге лицом к лицу с начальником. «Зато я не рад», – подумал Быстрицкий и удивленно приподнял брови: – Геннадий? Почему ты здесь? Тебе предписано заниматься плановым обслуживанием летного парка. – Так все уже сделано, Семен Карлович, и текущий ремонт, и обслуживание. Я рапорт принес. – Какой рапорт? О чем? – Как о чем? – растерялся Геннадий. Он надеялся, Карлсон ждет не дождется, когда он снова вернется в отряд, а тот, оказывается, и не вспоминал о нем все это время. – О возобновлении полетов. – А-а, так ты об этом рапорте говоришь. Я думал, ты пришел просить о переводе в ремонтную службу. Хотел ходатайство управляющему писать, чтобы тот положительно рассмотрел твою просьбу и дал указание отделу кадров. – Какой перевод, Семен Карлович? Какая ремонтная служба? Да я без неба жить не могу. Возьмите меня обратно в летный отряд. Вы же знаете, не я виноват в той аварии. Наоборот, я сделал все возможное для спасения машины. – Да я-то знаю, Геннадий, только вот у начальства на твой счет другое мнение. Управляющий не хочет восстанавливать тебя в качестве пилота, – солгал Быстрицкий не моргнув глазом. – Уж как я ратовал за тебя, а он все одно ни в какую. Нет, говорит, не будет Смирнов летать, пока я тут управляющим работаю. Вот как уволюсь, делайте с ним, что хотите, а до тех пор пусть с механиками вертолеты ремонтирует. – Карлсон печально вздохнул и развел руками с удрученным видом: – Сам понимаешь, Гена, никак твое прошение удовлетворить не могу. – И что мне теперь с рапортом делать? – спросил Геннадий дрожащим от разрушенных надежд голосом.