– К Ефиму Соломоновичу нельзя! У него совещание! – Вижу я, какое там совещание, – густым басом пророкотал незнакомец, схватил женщину за талию и легко оторвал от пола. Девушка взвизгнула и, как кошка, впилась наманикюренными ногтями в дверные откосы. – Да отцепись ты! – рявкнул бородач и шагнул назад, увлекая за собой брыкающую ногами бестию. Имитирующие дерево пластиковые панели протестующе заскрипели, когда острые кончики накладных ногтей секретарши оставили в них глубокие кривые борозды. Мужчина сделал несколько шагов в глубь приемной, бросил бьющуюся в истерике длинноногую шатенку на диван и заскочил в кабинет, едва не запнувшись об один из обломков разбитой статуи. Захлопнув за собой дверь, незнакомец дважды провернул барашек накладного замка и еще несколько секунд держался за ручку. Видимо, ждал, что секретарша попробует прорваться внутрь и выдворить его прочь из кабинета. – Ох, и горячая штучка, – сказал он, подходя к столу. – Не баба – огонь! – Вы кто, простите? – просипел Ефим Соломонович, кашлянул в кулак и спросил нормальным голосом: – Вам на какое время назначено? Мужчина выдвинул приставленный с другой стороны стола гостевой стул и тяжело опустился на него. – А сколько сейчас? Управляющий бросил взгляд на висящие над дверью часы: – Половина двенадцатого. – Вот на это время и назначено. Стул пронзительно скрипнул, когда визитер качнулся на нем, закидывая правую ногу на стол. Управляющий нервно покосился на рубчатую подошву с засохшими в углублениях протектора комочками грязи. Гость с усмешкой в темных глазах наблюдал за ним, правой рукой поглаживая густую рыжеватую бороду. Набитая на тыльной стороне ладони кабанья голова шевелилась в такт движениям кисти. – Что-то я не припомню вас в списке посетителей на сегодня, – выдавил из себя Ефим. – А мне эта встреча назначена не тобой, а нашим общим боссом. Ты отдал костюм, как было велено? – Да, – кивнул Моргенштейн, чувствуя, как внутреннее напряжение постепенно отпускает его. Как только бородач появился в кабинете, он напрочь забыл о полученных не так давно указаниях и испытал целый спектр эмоций от страха за свою жизнь до покорности судьбе. Ему показалось, тесть узнал о сжигающей зятя страсти к секретарше и принял превентивные меры. Ефим на полном серьезе решил, что этот неприятный тип в кожаной одежде и грубых башмаках явился по его душу и сейчас будет выбивать из него дурь кулаками, чтобы научить верности единственной дочери Богомолова. – Ну и чего сидишь? Где мое оборудование? – Ах да, сейчас. – Ефим встал из-за стола, собираясь пройти к стоящему в углу массивному сейфу, как вдруг вспомнил, что не узнал главного. Во время последнего телефонного разговора тесть сказал о нанятом им специалисте и сообщил, что отправил на электронную почту зятя зашифрованный файл. Ефим внимательно ознакомился с инструкциями. Прежде чем отдавать оборудование, он должен был убедиться, что это тот самый человек, а потому снова сел в кресло и улыбнулся. – Простите, как вас зовут? – Ща узнаешь, – пообещал мужчина и сунул кулак под нос Ефиму. Моргенштейн примирительно выставил руки перед собой: – Понял. Вы хотите остаться неизвестным, но… – Дурак! – фыркнул гость. – Ни хрена ты не понял. В татуировке зашифровано мое имя. – Голова? – удивился зять Богомолова. Бородач закатил глаза к потолку и страдальчески простонал. В следующую секунду он скинул ногу со стола, стремительно подался вперед, схватил управляющего за галстук и выкрикнул в лицо: – Какая, в задницу, голова?! Вепрь меня зовут! Вепрь! Неужели это так трудно понять, тупица?! – Он оттолкнул ошеломленного и немного испуганного Ефима от себя, сел на стул и пошмыгал носом, зажимая его с боков согнутыми большим и указательным пальцами. – Прости, не сдержался. Каждый раз одно и то же. Как будто сговорились, мать вашу. – Может, дело в татуировке? – предположил Моргенштейн и вжался в кресло от брошенного на него яростного взгляда. – Не, я ничего против татухи не имею. Она мастерски сделана и все такое, но будь на ней хряк целиком, а не одна голова, тогда бы и вопросов, наверное, не возникло. – Уверен? Ефим мелко закивал, а Вепрь хмыкнул в бороду и помотал головой: – А я вот нет. Пусть лучше так сперва обзовут, чем тем же хряком, кабаном или, прости хоспади, боровом. В кабинете повисло неловкое молчание. Вепрь побарабанил кончиками грязных ногтей по столу. – Ну, долго сидеть будем? Часики тикают: тик-так, тик-так. Время работает против нас, приятель. – Да-да, сейчас. Теперь, когда все формальности были выполнены, и Вепрь действительно оказался тем самым человеком (в инструкции фигурировало прозвище нанятого Богомоловым специалиста), Ефим проследовал к сейфу. Он покрутил ребристый верньер, набирая нужную комбинацию цифр, взялся за хромированную ручку в виде буквы Т и повернул по часовой стрелке. Широкий брусок из прочной легированной стали с щелчком скрылся в предназначенной для него потайной нише. Массивная дверь плавно повернулась на толстых цилиндрических петлях. Моргенштейн сунул руку в темное нутро сейфа, вытащил оттуда на свет прямоугольный обрезиненный чемодан длиною в метр и шириной сантиметров сорок, запер дверь компактного хранилища и вернулся к Вепрю. – Вот, – Ефим положил ношу на стол и развернул ручкой к посетителю. Бородач щелкнул замками кейса, приподнял крышку, проверяя комплектность содержимого, и снова захлопнул. – Это все? Управляющий парком помотал головой, открыл нижний ящик тумбочки и положил на стол ПДА. – Прибор настроен на частоту установленного в костюме микрочипа. Вепрь взял в руки наладонник. Нажал на кнопку включения, подождал, когда операционка загрузится, и запустил поисковое приложение. Через секунду на экране появилась карта территории парка. Синий кружок с фигуркой человека внутри светился в правом нижнем углу отливающего глянцем дисплея. Касаниями пальца Вепрь сдвинул маячок по центру устройства, отмасштабировал изображение. Судя по всему, объект до сих пор находился в лагере. – Годится, – кивнул Вепрь, выключил мини-комп и застегнул ремешок устройства на запястье. – Отчет о выполнении задания пойдет напрямую или через меня? – поинтересовался управляющий. – Напрямую. Других указаний не было. – Хорошо. – Ефим помолчал, думая, что бы еще сказать Вепрю. Так ничего и не придумав, пожал руку бородачу и проводил до входной двери. Обломки и гипсовая крошка разбитой статуи так и лежали на полу. Секретарша не прибралась после отчаянной обороны кабинета начальника. Решила, что тот увидит, какой бардак устроил незваный гость, и поощрит ее деньгами или каким-нибудь другим, не менее приятным, способом. Она замечала его интерес к ней и терпеливо ждала, когда босс не выдержит. Сама она не решалась сделать первый шаг, опасаясь непредсказуемой реакции, зато прекрасно знала, как будет действовать, если начальник пойдет ва-банк. Никаких игр в недотрогу. Море любви, ласки и желания удовлетворить любой каприз. А когда он прикипит к ней душой и телом и уже не сможет обходиться без нее, вот тогда она и начнет качать из него деньги, золото и драгоценности, как нефть из скважины. Секретарша не подозревала, что первым из кабинета выйдет начальник, а потому, когда дверь открылась, сердито поджала губы и нахмурила брови, всем видом выражая презрение и недовольство грубияну. Ефим не ожидал увидеть вместо милого сердцу личика злобную гримасу и чуть не вздрогнул от неожиданности. Женщина поняла, что совершила ошибку, нацепила на лицо приветливую маску, но опоздала. Моргенштейн повернулся к ней спиной и что-то негромко говорил мужлану в кожаной одежде, провожая его к выходу из приемной. Когда за гостем захлопнулась дверь, секретарша птахой выпорхнула из-за стола. Цокая набойками десятисантиметровых шпилек и соблазнительно покачивая бедрами, она подошла к начальнику и защебетала: – Простите, Ефим Соломонович. Я думала, это вышел грубиян, потому и приготовилась встретить его как подобает. Вы только посмотрите, что он наделал, – она театрально взмахнула руками и прижала кончики пальцев к вискам, как будто у нее внезапно разболелась голова. – Вам так нравилась эта статуя. – Новую поставим, – сухо ответил Моргенштейн. Ему вдруг в голову пришла мысль, что Богомолов только и ждет, когда ненавистный зять допустит ошибку, станет на скользкую дорожку супружеской измены, и вот тогда-то тесть со всей радостью предоставит доказательства предательства благоверного своей любимой доченьке, не рискуя при этом испортить с ней отношения, как могло бы случиться, пойди он на открытый конфликт с мужем своего единственного чада. Он только в ее присутствии играл роль любящего тестя, а когда той не было рядом, моментально показывал свое истинное лицо и разве что смерти не желал тому, кого выбрала его неповторимая кровиночка. Моргенштейн зацепился за эту мысль, как утопающий за соломинку, и решил раз и навсегда поставить незримый барьер между собой и секретаршей. «Не дождешься, старый хрен», – подумал Ефим и строго сказал вслух: – Что здесь за бардак? Немедленно приберитесь тут и… – Он покрутил головой по сторонам, ища, к чему бы еще придраться. Взгляд упал на стоящие на подоконниках горшки с давно превратившимися в гербарий гортензией и фиалками. – И полейте цветы, наконец. Хватит просто так без дела сидеть! Секретарша недоуменно пожала плечами, когда за начальником захлопнулась дверь. Тот был сам не свой. Видимо, тоже натерпелся от грубияна, решила она, и какое-то время постояла в задумчивости, размышляя, на самом деле прибраться и полить цветы или махнуть на все рукой и вернуться к просмотру роликов в Инстаграме и других социальных сетях. Быть может, она и занялась бы делом, но тут мявкнул телефон, оповещая о выложенной в сеть одним из виртуальных друзей новой заметке. Мелодичный сигнал стал той самой последней каплей, что переполнила чашу сомнений. Решение было принято. Естественно, не в пользу работы. Цокая каблуками, секретарша вернулась за стол, взяла в руки телефон и с головой погрузилась в созерцание чужих жизней. Тем временем у себя в кабинете Ефим Соломонович посмотрел на часы и записал в ежедневнике цифры 14–45. Это было ориентировочное время, когда на синхронизированный с его телефоном автоответчик Богомолова должна поступить информация о выполнении задания. Если операция пойдет по плану, через три часа, плюс-минус тридцать минут, он должен сообщить о потере связи с Преображенским и потребовать поднять по тревоге поисковый вертолет. Этого не было в согласованном с тестем плане действий. Неизвестно, как тот отреагирует на подобную самодеятельность. Может, похвалит зятя за невольно оказанную услугу, а может, выйдет из себя и наорет во время внепланового телефонного разговора, а потом и вовсе потребует не мешаться под ногами. Ефиму было наплевать на реакцию тестя. Управляющий планировал объявить поисковую операцию исключительно ради желания выйти сухим из воды. Факт гибели в парке одного из его владельцев мог пробудить нешуточный интерес не только у жаждущих жареных фактов журналистов, но и у правоохранительных органов. Вполне возможно, сам Богомолов и станет инициатором разбирательства, в надежде отвести от себя подозрения. Тогда тем более надо было подстраховаться и первым забить тревогу. Моргенштейн хотел выбить почву из-под ног старого лиса прежде, чем тот подведет его самого под монастырь. Богомолов умел это делать филигранно, не зря всю жизнь шагал по головам. * * * Пока секретарша решала жизненно важный для нее вопрос, а управляющий продумывал концепцию ближайшего будущего, Вепрь покинул административный корпус, пристегнул кофр к багажному ящику, сел на квадроцикл и покатил на восток. Он прекрасно помнил те времена, когда по территории отчуждения сложно было передвигаться пешком, не говоря уж о том, чтобы ехать на машине. Особенно трудно приходилось после выбросов. В такие дни аномалии чуть ли не громоздились друг на друге. Практически каждый шаг приходилось выверять детектором или бросать болты, гайки да камешки, чтобы вовремя обнаружить безопасную тропу и не вляпаться в деструктив. С тех пор, как Зона исчезла, стало не в пример лучше. Как говорится, была бы машина, а маршрут найдется. Конечно, и раньше встречались места, где можно было без особых проблем проехать на транспорте. Как правило, такие участки располагались вблизи от так называемых деструктивных полей. Ученые в подобных проявлениях аномальной природы видели подтверждение закона сохранения массы и энергии, а сталкеры говорили просто, без обиняков: то пусто, то густо. Но в том-то и дело, что таких свободных от коварных ловушек мест на всю Зону было раз-два и обчелся. К тому же по ним перемещались военные и ученые. Оно и понятно. Откуда у простых сталкеров техника да горючка возьмутся? Да и ни к чему было бродягам спешить. Торопыги редко приходили из рейдов с завидным хабаром. Зато те, кто никуда не несся сломя голову, возвращались домой с богатой добычей. Вепрь проехал с километр по наезженной дороге, свернул на заросшее кустарником и молоденькими соснами поле и покатил к похожим на спящих медведей валунам. Каменные глыбы располагались гигантским полукругом и служили прекрасной защитой от посторонних глаз. Вепрь обогнул один из покрытых мхом и пучками травы огромных камней, заглушил двигатель и слез с квадроцикла. Активировал сервис текстовых сообщений в ПДА, выбрал адресат, написал несколько слов и отправил весточку. Через минуту пришло ответное послание: пятерка с тремя нулями и знак доллара. – Вот барыга. Харя у тебя с таких денег не треснет, а? – проворчал бородач.