Сквозь выходившее на улицу окно Джозефина проследила за тем, как два детектива сели в машину и уехали. И только после этого, открыв свою сумочку, вынула оттуда ключи на брелоке-анхе, которые сняла с яблони. Она не рассказала полицейским о том, что эти ключи ей вернули. Если бы она упомянула об этом, ей пришлось бы сообщить о записке, которая привела ее туда, о записке, адресованной Джозефине Соммер. А о фамилии Соммер они не должны узнать ни в коем случае. Джозефина Пульчилло собрала все записки и конверты, адресованные Джозефине Соммер, и разорвала их; вместе с ними она с удовольствием оторвала бы и тот период своей жизни, который пыталась забыть все эти годы. Несмотря на ее попытки спастись бегством, прошлое все-таки сумело настичь Джозефину, и оно навсегда останется частью ее личности. Она отнесла изорванные клочки бумаги в ванную и спустила их в унитаз. Ей придется уехать из Бостона. Сейчас будет разумно покинуть город. Полиция знает, что она напугана сегодняшними событиями, так что ее отъезд не вызовет никаких подозрений. Возможно, потом они станут задавать вопросы, разыскивать документы, но сейчас им не с чего интересоваться ее прошлым. Они будут считать, что она та, за кого себя выдает: тихая и скромная Джозефина Пульчилло, которая, учась в колледже и аспирантуре, работала официанткой в коктейльном баре «Голубая звезда». Все это правда. Все это легко проверяется. Если, конечно, не рыть дальше, не углубляться в прошлое. Пока она не подаст полицейским повода, они не всполошатся. Джозефина Пульчилло может ускользнуть из Бостона, и никто ничего не заподозрит. «Но я не хочу уезжать из Бостона», — мелькнула у нее мысль. Из окна Джозефина оглядела округу, с которой уже сроднилась. Грозовые тучи уступили место проблескам света; омытые дождем тротуары заблестели под солнцем, как новенькие. Когда она приехала сюда в марте, чтобы поступить на работу, эти улицы казались ей чужими. Джозефина с трудом шла навстречу ледяному ветру, считая, что долго здесь не продержится, что она, как и ее мама, теплолюбивое создание, рожденное для жаркой пустыни, а не для климата Новой Англии. Но однажды апрельским днем, после того как сошел снег, она прошлась по Общинному парку, мимо деревьев с набухшими почками, мимо цветущих золотистых нарциссов, и вдруг поняла, что здесь она на своем месте. Что в городе, где каждый кирпич, каждый булыжник, казалось, отдает эхом истории, она чувствует себя как дома. Шагая по булыжникам Маячного Холма, она будто бы слышала стук лошадиных копыт и грохот экипажей. А стоя на пирсе Длинной Верфи, воображала крики торговцев рыбой и смех моряков. Как и ее мама, Джозефина всегда больше интересовалась прошлым, нежели настоящим, а в этом городе дыхание истории по-прежнему ощущалось. «Теперь мне придется уехать отсюда. А еще — сменить имя». Звонок домофона напугал ее. Она подошла к интеркому и, немного помолчав, чтобы перевести дух, нажала на кнопку: — Да? — Жози, это Николас. Можно мне подняться? Джозефина не смогла придумать никакой вежливой отговорки, а потому пустила его. Через мгновение куратор уже стоял в дверях. На его волосах поблескивали дождевые капли; серые глаза, полускрытые запотевшими стеклами очков, сощурились от тревоги. — У тебя все в порядке? Мы узнали о том, что произошло. — Откуда? — Мы ждали, что ты придешь на работу. А потом детектив Кроу сообщил, что случилась большая неприятность. Кто-то залез в твою машину. — Все гораздо хуже, — возразила она, устало опустившись на диван. Николас стоял, рассматривая ее, и впервые его взгляд заставил Джозефину нервничать — он наблюдал за ней слишком уж пристально. Внезапно она почувствовала себя такой же беззащитной, как Госпожа Икс, чьи обмотки сняли, выставив напоказ то ужасное, что скрывалось под ними. — Кто-то взял мои ключи, Ник. — Те, что ты потеряла? — Я их не теряла. Их украли. — Ты хочешь сказать… специально? — Именно так обычно и воруют. Заметив его потрясенный взгляд, Джозефина подумала: «Бедняжка Ник! Ты слишком долго возился со своими заплесневевшими древностями и понятия не имеешь, насколько ужасен реальный мир». — Возможно, это случилось, когда я была на работе. — О боже! — На связке не было музейных ключей, так что не стоит об этом беспокоиться. Собрание в безопасности. — Собрание меня не беспокоит. Меня беспокоишь ты. — Он глубоко вздохнул, словно был пловцом, готовившимся нырнуть глубоко под воду. — Если тебе здесь страшно, Джозефина, ты всегда можешь… — Он вдруг выпрямился и бесстрашно заявил: — В моем доме есть свободная комната. Я буду очень рад, если ты поживешь у меня. Она улыбнулась. — Спасибо. Но я хочу на некоторое время уехать из города, так что несколько недель меня на работе не будет. Прости, что бросаю тебя, особенно в такой момент. — Куда ты поедешь? — Похоже, пришло время навестить тетушку. Я целый год ее не видела. — Она подошла к окну, чтобы еще раз взглянуть на пейзаж, по которому будет скучать. — Спасибо тебе за все, Николас, — проговорила Джозефина. «Спасибо, что был мне почти другом, единственным за многие годы», — добавила она про себя. — Так что же происходит на самом деле? — спросил он. Николас подошел к ней сзади, приблизившись так, что мог прикоснуться, но не сделал этого. Он просто стоял поблизости, тихо и терпеливо, как всегда. — Знаешь, ты можешь довериться мне. Что бы ни случилось. Внезапно Джозефине захотелось рассказать ему всю правду, выложить все о своем прошлом. Но ей не хотелось видеть его реакцию. Ведь он верил в безобидную выдумку по имени Джозефина Пульчилло. Николас всегда был добр к ней, а лучший способ отплатить ему за добро — сохранить иллюзию и не разочаровывать его. — Джозефина, ответь, пожалуйста. Что сегодня произошло? — спросил Николас. — Ты наверняка увидишь это в новостях, — ответила она. — Кто-то открыл моими ключами машину. И оставил кое-что в багажнике. — Оставил — что? Джозефина обернулась к нему. — Еще одну Госпожу Икс. 13 Джозефина проснулась во второй половине дня от яркого солнца, светившего ей прямо в глаза. Сощурившись, она выглянула в окно автобуса «Грейхаунд»[9] и увидела пролетающие мимо зеленые поля, окутанные золотистой дымкой заката. Прошлой ночью она почти не сомкнула глаз, и только в автобусе невероятная усталость взяла-таки над ней верх — Джозефина задремала. Она даже не представляла, где теперь находится, но, судя по времени, автобус уже приближался к границе штатов Массачусетс и Нью-Йорк. Если бы она поехала на своей машине, вся дорога заняла бы у нее только шесть часов. А поездка в автобусе с пересадками в Олбани, Сикаркьюсе и Бингемптоне займет целый день. Когда Джозефина в конце концов подъехала к последнему пересадочному пункту в Бингемптоне, было уже темно. Она в очередной раз с трудом вышла из автобуса и двинулась к телефону-автомату. Звонки по мобильному можно отследить, так что свой аппарат она отключила еще до отъезда из Бостона. Джозефина полезла в карман за двадцатипятицентовыми монетами и опустила их в прожорливый автомат. А затем услышала все то же приветствие автоответчика, говорившего энергичным женским голосом: — Скорее всего я на раскопе. Оставьте свой номер, и я перезвоню. Джозефина, не произнеся ни слова, повесила трубку. Потом, подтащив два чемодана к следующему автобусу, встала в небольшую очередь ожидавших посадки пассажиров. Разговоров слышно не было — видимо, окружающие утомились не меньше нее и теперь безропотно ждали продолжения путешествия. В одиннадцать вечера автобус остановился в городке Уэйверли. Джозефина была единственной пассажиркой, вышедшей на этой станции, и вскоре она в полном одиночестве оказалась у темного пристанционного магазинчика. Даже в таком небольшом городке должна быть служба такси. Она направилась к кабинке телефона-автомата, собираясь опустить в аппарат несколько двадцатипятицентовых монет, но тут увидела, что на прорези для монет приклеена табличка: «Не работает». Еще один удар — финальный для этого тяжелого дня. Глядя на бесполезный телефон, Джозефина внезапно рассмеялась, и этот грубоватый, отчаянный звук эхом огласил пустую парковку. Если не удастся поймать такси, ей придется пройти восемь километров во тьме, волоча за собой два чемодана. Джозефина поразмыслила, насколько опасно будет включить мобильный. Стоит только раз воспользоваться им, и ее можно будет отследить. «Но я так устала, — подумала она. — Я не знаю, что делать и куда идти. Я торчу в маленьком городке, и единственную местную жительницу, которую я знаю, застать, похоже, невозможно». На дороге показался свет двух фар. Машина ехала прямо на нее — патрульный автомобиль с синими проблесковыми маячками. Джозефина замерла, не зная, как поступить — нырнуть в темноту или продолжить наглую игру в несчастную пассажирку. Бежать было поздно — полицейская машина уже сворачивала на парковку возле магазинчика. Стекло опустилась, и из автомобиля выглянул молодой патрульный. — Здравствуйте, мисс. За вами кто-нибудь приедет? Джозефина откашлялась. — Я собиралась вызвать такси по телефону. — Автомат не работает. — Я только что увидела это. — Он уже полгода неисправен. Телефонные компании сейчас и не думают чинить автоматы — у всех ведь есть мобильники. — У меня тоже есть. Я сейчас позвоню по нему. Некоторое время полицейский просто смотрел на нее — наверняка размышлял, зачем возиться с автоматом, если есть мобильник. — Мне нужен был справочник, — пояснила она, открывая телефонную книгу, которая висела в кабинке. — Ладно, я посижу здесь и подожду, пока приедет такси, — заявил он. Пока они вместе ждали машину, полицейский объяснил, что в прошлом месяце на этой самой парковке произошло неприятное событие с участием молодой дамы. — Она, как и вы, приехала на одиннадцатичасовом автобусе из Бингемптона, — сказал полицейский. С тех пор он всегда проезжает мимо и смотрит, не пристает ли кто к молодым дамам. Охранять и помогать — вот его работа, и если бы его собеседница знала, какие ужасные вещи случаются порой даже в таких городках, как Уэйверли, с населением в четыре тысячи шестьсот человек, она ни за что не осмелилась бы стоять в одиночестве возле темного магазинчика. За время ожидания такси добряга-полицейский так разговорился, что Джозефина начала опасаться: а не решит ли он для продолжения разговора проводить ее домой? Однако патрульный автомобиль направился в другую сторону, и Джозефина, облегченно вздохнув, откинулась на спинку сиденья и стала обдумывать свои последующие действия. Для начала необходимо как следует выспаться в доме, который она считает безопасным. В доме, где ей не придется скрывать свое истинное лицо. Она очень долго жонглировала правдивыми фактами и вымыслом, порой забывая, что в ее жизни действительно было, а что просто выдумка. Стоит только выпить лишнего, допустить небольшую оплошность, и с ее губ может слететь правда, способная низвергнуть весь этот карточный домик. Среди студентов, вечно тусовавшихся в университетском общежитии, она одна всегда оставалась трезвой и в любой момент готова была к бессмысленной болтовне, не выдавая при этом ни единого факта из собственной биографии. Я устала от такой жизни, подумала Джозефина. Устала думать, к чему приведет то или иное слово, еще не вылетевшее изо рта. Сегодня вечером я наконец побуду собой. Такси остановилось перед большим фермерским домом, и водитель объявил: — Приехали, мисс. Отнести ваши сумки к двери? — Нет, я сама справлюсь.