Я еще раз окинула взглядом тюрьму, и решительно пошла к городской ратуше. Если не пускают добром, надо сделать так, чтобы открыли сами. В том крыле, где располагался суд, было довольно пустынно. Никого — ни Галеаццо, все еще занимающего должность Судьи, ни просителей, ни зрителей. Если сегодня суды и были, то все уже давно закончилось. И только секретарь суда, бессменный НПС, скучал около своей конторки. Но стоило мне подойти, как он оживился, встрепенулся, словно выходя из полусонного забытья, и поприветствовал меня. Долго разговаривать с ним было неинтересно, так что я быстро изложила суть своего посещения и тут же была обрадована, что мне назначен еще один дополнительный год посещения церкви к тем двум, которые и так остались. Что ж, с обязательными формальностями покончено. Вернувшись в главный холл ратуши я встала в бесконечную очередь к еще одному клерку. Очередь действительно была бесконечной — не успевал отойти один человек, как в нее вставал следующий. Так что к тому моменту, как я оказалась перед клерком, за мной стоял внушительный хвост. — Желаете потратить много, неприлично много или возмутительно много денег? — поинтересовался этот клерк. Я проверила счет. Вроде на задуманное хватало. — Хочу подать заявление на должность, — ответила я. — Вы выбрали? — Да. Должность Писаря, — я протянула ладонь, над которой сразу же засветилась горка монет. Сзади сразу раздалось возмущенное шипение. Я забрала последнее вакантное место. Вот и славненько. Все равно портить отношения с горожанами дальше и так некуда, так что неуспевшие могут дуться сколько хотят. Следующий пункт программы на сегодня — палатка Софии. Я нашла ее на рынке, и с удивлением заметила вместе со своими черепушечками–фонариками и браслетами ее зелья и эликсиры. — У меня осталось немного, так что я решила их продать, — -– ответила травница на мой молчаливый вопрос. — А что–нибудь от простуды есть? — поинтересовалась я, и получила отрицательный ответ. — Или купить можешь? И с Никко передать? — чувствовала я себя не ахти, и искать аптеку не хотелось. София же знает город всяко лучше меня и может найти нужное гораздо быстрее и точнее. Еще один пункт программы — лавка брата Джованни. Она нашлась там же где и раньше, в той части рынка, которая прилегала к собору. И даже работала. — Что, блудница, мужика соблазнить решила? — нагло поинтересовался служка, когда я выбрала самый приличный на мой взгляд из стихов. Выбор был невелик, и я надеялась, что одного свитка будет достаточно. — Так ведь жениха же! — отбрехалась я от брата Джованни, и потопала дальше. Уже еле переставляя ноги я добралась до кузницы Рауля, и просто вручила свиток со стихами, не слушая игровой интерфейс, залопотавший об очередном повышении репутации. От высказываний жениха я и вовсе отмахнулась. Мое состояние стремительно ухудшалось. Еле дыша от невыносимой боли в легких, вернулась домой и остаток дня тупо сидела около очага. Самым важным вопросом сейчас было чтобы не кончились дрова. Сознание путалось. Перед глазами плыло, казалось, что не около горячего очага греюсь, а в ледяном гробу лежу. Ледяном, прозрачном и окружённом точно такими же холодными глыбами льда, в которых замерли хрупкие стрекозы. Такие же люди, погруженные в анабиозный сон, — пробилась мысль. И сразу угасла, продрав неожиданным жаром по хребту. Не хочу, только не в реальность. Я еще не все закончила. В абсолютной темноте перед глазами снова заплясал огонек очага. Я должна смотреть на него, удержаться, не рухнуть в ледяную бездну. Холодным сквозняком скользнуло по лопаткам. Я обернулась, и увидела лежащий на столе конверт. С печатью Ксара. Которого мгновением назад там не было. Стоило только развернуть шелестящую бумагу, как сразу же появился таймер, требующий отправиться в путь. И донесся приглушенный топот копыт с улицы, вперемешку с бурчаньем Никко и скрипом телеги. — Хозяйка! — позвал он. — Туточки госпожа травница вам велели передать! Входить в дом он не стал. То ли не мог, то ли права не имел, а может — и из вежливости, поди знай. Пришлось встать, разогнуть затекшее тело и сделать неуверенные шаги по комнате. Свет от очага отразился в чернильнице на столе, и я повернула голову от блика, ударившего по глазам. Неприятно. Повернула — и замерла в очередной раз. Мой аватар держал в руках еле тлеющую свечку. Да и вообще со стены на меня смотрела изможденная женщина неопределенного возраста, уже явно давно утратившая очарование юности. Да черт же побери всю эту игру. Вот что только я ввязалась и зачем? Не сиделось дома, — могла ведь подключить связи, соблазнить нового мужа или иначе избавиться от Малькольма, а теперь приходится страдать вот совершенно ни за что! Но нет, захотелось приключений, новых открытий, почувствовать себя первооткрывательницей и вообще хозяйкой собственной земли. Тьфу! Я вполголоса выругалась и закашлялась опять. — Хозяйка, тут ведь лекарства наверна, — снова заканючил мой возница снаружи. — Выйдете? Иль мне зайти? — Да иду я, иду, — прохрипела я уже совсем разболевшимся горлом. Стоило только высунуть нос за дверь, как Никко пихнул мне в руки два высоких флакона с какой–то жижей. Они были совсем не похожи на те, что были у доктора в лечебнице. — Госпожа травница сказала выпить один вот прям щас, и второй утречком. Пейте! — потребовал он, глядя на меня. Тоже, наверное, оценивает мои шансы дожить до утра. — Ну же! Хозяйка, нам ведь еще ехать! Пейте! — Ехать? Куда? — ошеломленно поинтересовалась я, пытаясь вытащить тугую пробку. Никко посмотрел на меня, как на ребенка, отобрал флакон, вытащил пробку в одно мгновение, снова вернул его мне и наконец ответил: — Так на шабаш ваш! Я глотнула тягучую жидкость прямо из горла. Во рту, казалось, взорвался фейерверк — сладость меда, яблочная кислинка, немного спиртовой горечи и завершающим каскадом букет ароматов весеннего луга, совсем такой же, как в мой первый день, когда я только–только вышла с кладбища и вместо запахов смерти услышала запахи весны. Потрясающе. Проглотив это волшебство, я снова глотнула. И вкус не повторился — казалось, снадобье меняется при каждом новом глотке, неизменно сохраняя только невероятную концентрацию вкусов и запахов. Реальным напиткам до этого чуда далеко. Допив до конца я наконец смогла вздохнуть полной грудью, не опасаясь тут же задохнуться от кашля. Сумрачное состояние, в котором я находилась весь день, как рукой сняло. Я была готова бежать хоть на край света — или города, раз уж он тут один. — Едем, Никко. Раз некроманты Ксара опять приглашают, будет невежливо не явиться. Едва последняя капля снадобья растворилась у меня на языке, как флакон опал сухой пылью и развеялся. Совсем как мои выработавшие свое время фонари. Проверив пояс — дневник, три черепа–фонаря и так и оставшийся флакон с неизвестно чем, ждали своего часа. Бляхи с воронами остались лежать на столе, а Камень удачи развеялся. Больше я ничего брала с собой. Стоило только переступить порог входа в башню, как болезни мои сразу исчезли, и вернулось ощущение здоровья. Некроманты внизу как обычно болтали и шутили, приняв меня в свою компанию. Год пролетел незаметно, словно за одну ночь. Новых знаний мне не поведали, а старик Арантон ограничился формальной проверкой моих умений, да печально покачал головой, узнав, что я еще не улучшила свое кладбище. — Стоит хотя бы начать, — проскрипел он, — ведь улучшение кладбище дело долгое. Потом пригляделся ко мне, и добавил: — Можешь ведь и не дожить до следующего улучшения. Жаль будет, конечно, потерять такую ученицу, — он немного помолчал, и снова сказал. — К следующему приходу чтоб хотя бы начала улучшение! А то останешься без рецептов! Пятый ранг ведь будет, а с ним и третий уровень кладбища. Я клятвенно пообещала именно так и сделать. — И башню отстрой уже. Несолидно некромантке без башни, — продолжал поучать меня он. Еле сбежала. И стоило выйти за дверь, открывшуюся только для меня, как в лицо прилетел порыв снежного ветра. На улице бушевал зимний буран. А я в своем тонком платье и с простудой! Вторую бутылку Софии я начала пить прямо сразу, как залезла в телегу. Никко преданно ждал меня там, где и оставил. Но когда оказалась дома, меня опять скрутил жесточайший озноб. Вторая порция лекарства не подействовала, да и той палитры вкусов, что давала первая, я не ощутила. То ли слишком быстро приняла одну за другой, и эффект снизился, то ли это какой–то механизм приема зелий, чтобы не злоупотребляли их питьем. Бросив взгляд на аватара, я убедилась в тщетности попытки излечиться: на Переохлаждении таймер обновился, на Легкой простуде он отсчитывал последние минуты до ухудшения. Только травмы порадовали — исчезли. Как и не было. И спина больше не болела. Второй флакон раскрошился и исчез в руках. Пока ехали обратно, Никко все страдал, говоря, что мне надо охрану. А то лишится хозяйки, и кто его потом наймет? — Да найдется, — попыталась успокоить его я, но он не уступал. — Вам бы пару телохранителей, вот как Судьи нашего, видели же? У меня браты есть, они бы выдюжили, тока скажите! — И как нанять их? — полувсерьез спросила я между глотками снадобья. — В доме, канешна! Тока пристройку нужно. А то вы хозяйка хорошая, нельзя охране в вашем доме жить–то! Пристройку. Конечно. Я обвела свою хибарку взглядом. Куда здесь пристройку–то ставить? Еще одним этажом? Или подпол рыть? Я проверила свой баланс, и полезла в меню–подсказку дома. Да, дом можно было улучшить до следующего уровня, но требовалась сущая малость — следующий титул, гражданки. Меня снова скрутил кашель. Ох, что же делать. Так ведь и помру, молодой и красивой. И похоронят меня прямо на моем же кладбище. Хорошо бы еще одну бутылочку лекарства. Я легла на пол, прижимаясь к доскам пола, меня трясло ознобом, а в груди бушевал пожар. Простуда вот–вот собиралась перейти в тяжелую форму, и сделать ничего было нельзя. Яду бы мне, чтоб не мучиться. Яду. Я улыбнулась. Вытащила из кошеля флакон, который стащила в лавке алхимика, отвернула крышечку. Принюхалась — в нос ударил запах тины, стоячего болота и перезрелых фруктов.