Я молчала, стараясь понять, у кого галлюцинации: у меня или у пришедших? — Как, говоришь, девку звали? — спросила женщина. — Юдифь Аджаи. Гробокопательница вроде, — ответил Домек. — Аджаи, значит… И говорила, что не знает ни про какой дневник? — Женщина фыркнула, явно показывая свое недоверие к словам. — Кажется, я понимаю, в чем дело. Сторожите здесь как следует. Я утром проверю еще раз. Нет, ну надо же, она — и не знает, где дневник ее отца… Дверь захлопнулась за посетителями, и я осталась опять одна в комнате, освещенной лишь призрачным светом Воровского фонаря. Таймер дотикал последние секунды и синий свет фонаря обратно сменился зеленым. Вы выполнили задание «Ночью и в темноте» и раскрыли новые свойства Воровского фонаря. Пока подсказка мурлыкала скороговоркой, я слушала стихающий шум в коридоре. Они меня что, не видели? Я посмотрела на череп. На нем была активна подсказка. Воровской фонарь Стоимость: 238 марок (314 марок себестоимость) Производится: Кладбище Эффект: 1) позволяет оставаться вне дома ночью; 2) Ночью и в темноте в свете фонаря вас не видят люди, чье Тайное знание ниже вашего. На несколько мгновений исчезли чувства и ощущения, исчез и свет фонаря. Мертвенное нигде длилось бесконечность и еще чуть–чуть, и вскоре я опять оказалась в камере. Видимо, закончился ход. Нужно выбираться отсюда. Дневник отца, раз уж он такая разыскиваемая штука, не должен остаться кому–то еще, кроме меня. Тем более, что я догадываюсь, как его найти. Я выудила из ящика с щепками одну, довольно длинную и тонкую, и не долго думая, сунула ее в замок. И сразу же передо мной раскрылось окошко мини–игры. Осторожно поворачивая импровизированную отмычку, я с третьей попытки открыла замок. Теперь нужно пролезть за бочками, там, где в свете фонаря появился четко очерченный прямоугольный лаз с решеткой и символами. Еще несколько мгновений, не слишком сложная загадка на буквы, и я на свободе. Вернее, в тайном лазу из воровского притона. Затаив дыхание, я поползла вперед на четвереньках. Высота и ширина лаза никак не способствовали сохранению достоинства. Да мне и наплевать. Главное выбраться. Глава 9 Фонарь зашипел, вспыхнул в последний раз и погас. Свеча полностью прогорела, и черепушка рассыпалась мягким прахом в моих пальцах. — Ай! — я резко дернулась и тут же ударилась затылком о низкий потолок. Лаз был длинным и узким, а теперь, в кромешной темноте, я и вовсе ощущала себя ползущей по кишке неведомого зверя. Очень большого зверя. Лаз казался бесконечным, но возвращаться я не собиралась. — Ой! — я врезалась лбом в мягкую землю стены. Пощупала вокруг. Лаз резко поворачивал в сторону. Кое–как протиснувшись, я поползла дальше. — Да твою же бабушку! — а теперь я уперлась головой в твердый камень. Хорошо ползла медленно и не ударилась. Фонаря нет и, я надеюсь, нет и загадки–ловушки. На всякий случай я пошарила справа и слева, но безрезультатно. Просто огромный камень, перегородивший проход. Надавив руками, я попыталась откатить камень вперед. Ага, конечно, так он и поддался. Кое–как, горстями, я начала отгребать землю вокруг камня. Надо было с собой пару щепок захватить, что ли. Из нарытой земли довольно быстро образовался комок у меня под ногами. Я, сложившись почти в три раза, уперлась в него ногами, а руками в камень, и надавила, распрямляясь как пружина. Камень наконец поддался, и чуть сдвинулся. Над головой показался край чернильного неба в мелких крапинках звезд. Свежий влажный воздух разбавил затхлый воздух лаза. Надо же, а я и не чувствовала. Я надавила на камень еще раз, и он отодвинулся еще. Дальше его толкать не стоит, мне лишь бы протиснуться. Очень надеюсь, что ко мне в комнату никто не заглядывал. Иначе меня снаружи уже могут ждать. Но снаружи доносился лишь тихий плеск воды. Я рискнула и полезла вверх, наружу. И едва не сверзилась с камня. Наружная его сторона оказалась заросшей какой–то скользкой зеленой гадостью, тут же отслоившейся, стоило мне залезть на нее. Кое–как усевшись на камень, я глянула по сторонам. Явно город, но не та часть, где порт, а, похоже, какой–то канал или хорошо сделанная набережная реки. Воды с этой стороны почти не было, и камень стоял на берегу. Я, поминая то черта, то его бабушку, затолкала его обратно, чтобы не так бросалось в глаза. Наверняка тут есть жители, примечающие всякое. Стащив с волос косынку, я завернула в нее свои дурацкие боты, а затем обломала пару веток с кустов, нависавших над каналом и, как смогла, замела свои следы. Если вода поднимется, то и хорошо, если нет — лучше их не оставлять. Подобрав юбку, я вошла в воду и, держа сверток над водой, потрюхала по течению. А холодно–то как! Вода ледяными ладонями обхватила меня за лодыжки, тонкими пальцами стала подниматься по платью, пробежалась мурашками по спине и рукам. Около моста, пересекающего канал, глубина и вовсе стала по пояс, а дальше к устью мне пришлось плыть, неловко загребая одной рукой и перебирая ногами. Нырять я не стала. Выбравшись на берег позади стены — я не рискнула идти к воротам, уж лучше как вчера пройдусь, — я стащила платье и принялась выжимать его. «Вонь», преследующая меня, уменьшилась еще на десять процентов. Глядишь, я так и людям нравиться начну. — А ты и вправду хорошенькая, лапушка! — услышала я медовый голос. Эмиль Белукка, местный жонглер, стоял неподалеку. Лунный свет отражался от его насмешливой улыбки. Он чуть поклонился, когда я вперила в него свой горящий взгляд. — Ты, отвернись сейчас же! — крикнула я, прикрываясь платьем — Почему? — удивился он. — Это неприлично! — возмутилась я, — Если только ты, конечно, не собираешься жениться на мне вот прям сегодня же! Глаза жонглера остекленели, улыбка стала похожей на пластиковую рекламу стоматологии. Несколько мгновений он стоял, застыв — похоже, я перегрузила его программу. Наконец Эмиль встряхнулся, и в этот раз поклон его уже не был таким шуточным. — Прости, лапушка, я не могу принять твое предложение. Ваше предложение помолвки не может быть отправлено. Эй, игра, я и не собиралась делать ничего подобного! Какой замуж, да ещё с НПС? — Но, если хочешь, можешь погреться у нашего костра. Это тут, неподалеку, — Эмиль махнул рукой в сторону небольшого перелеска. И действительно, за деревьями виднелось что–то вроде кибиток или фургонов. Две крытые повозки стояли под углом друг к другу, закрывая от морского бриза небольшой походный очаг. Пятерка ряженых в разноцветные одежды людей грелась около огня, попивая из железных кружек что–то горячее, исходящее паром. — Что такое, Эмиль, ночная тьма не сожрала тебя, и ты решил притащить ее с собой? — поинтересовался один из ряженых. — Нет там никакой тьмы. А эта милая девушка, увы, никак не соглашается стать нашей зазывальщицей. — наигранно–печально ответил Эмиль. — Так что ты проиграл, Трусишка Тэм! Тэм расхохотался и кинул в Эмиля яблоком. Тот поймал свой выигрыш и тут же подбросил вверх. Остальные ряженые присоединились к забаве, кидая Эмилю разные предметы: деревянный шарик, половину ботинка, надгрызенную репку. Что–то присоединялось к летящим в бесконечном хороводе игрушкам, что–то летело обратно в кинувшего. Циркачи развлекались, коротая время до утра. Я присела на бревно, заменяющее скамейки, и мне сразу сунули в руки кружку с питьем. Оно оказалось несладким и терпким травяным взваром, не похожим ни на чай, ни на кофе, но зато отлично согрело изнутри. — Эмиль! — донесся из меньшего фургона повелительный женский голос, когда я согрелась и просохла. — Скажи ей зайти! Эмиль, не прекращая ловить и подбрасывать игрушки, развернулся ко мне. Резкими бросками он подкинул все предметы, которые у него были в руках так, что они выстроились в вертикальную линию, и поймал по одному. А затем поклонился, явно отрепетированно, и изящно подал мне освободившуюся ладонь. — Прекраснейшая леди, наша госпожа и хозяйка приглашает тебя на беседу. Не откажите в такой милости, — от приторной вежливости в медовом голосе мне захотелось его стукнуть. Неподалеку, где–то за деревьями, угукнул филин, соглашаясь со мной. Я поднялась по шатким ступенькам в это жилище на колесах. Фургон хозяйки цирка стоял на тележном основании — четыре колеса, деревянные оси, впереди длинные жерди упряжи. Стены и крышу заменяла натянутая на каркас ткань, расписанная звёздами, рунами и просто полосками и кляксами. Понизу шла надпись «Лагерь артистов «Семь кубков“», вышитая крупными стежками по ткани. Внутри было тесно, узко и темно. У одной из стен стоял шкафчик с книгами, вдоль другой — скамья, заваленная подушками и накрытая пледом, цвета которых в темноте было не разглядеть. Третья стена неожиданно отодвинулась, оказавшись занавесом, и за ней обнаружился небольшой кабинет. Иначе и не назвать. Там был небольшой столик с двумя стульями; на столике лежали карты и стоял гадальный шар. Рядом — небольшая жаровня, ярко пылающая углями. За занавесом притаилось чучело медведя, держащее на лапах разноцветный платок. Я шагнула вперед, но споткнулась о что–то мягкое. Упасть мне не позволила твердая рука хозяйки. — Заходи, дочка, заходи. Дай–ка взглянуть на тебя. — Она втащила меня в свой импровизированный кабинет. Пихнула на один стул, сама села напротив. Взяла мою ладонь в свою. Я подняла взгляд на ее лицо и с трудом сглотнула. У хозяйки цирка не было зрачков! Крупные глаза были целиком из белка, белые–на–белом. Она слепая, подумала я. — Я вижу гораздо больше, чем ты можешь себе представить, дочка. Я вижу, что наш город не родной тебе, и ты грезишь нами меж сном и явью. Я вижу, что твой приход нарушил порядок, и все теперь пойдет не так, как должно было. Лев потеряет прайд в погоне за бабочкой. Лисица сбежит из разоренного гнезда, чтобы умереть в силке, а черный ворон будет кружить над кха–кха! Она закашлялась, тяжело и гулко. Что за глупости она говорит, какая лисица, какая бабочка. При чем тут я? — Смерть идет с тобой по правую руку, страдания по левую. А за спиной твоей идет убийца! Ждет, когда ты оступишься. Он рядом, да. Ближе, чем кто–либо. Но не может пройти через стену льда, которая окружает тебя. Я обернулась, но в фургоне никого кроме нас не было. — Кха–ха–ха, — закаркала–засмеялась гадалка, — теперь ты веришь, что я вижу. Я вижу не здесь и не там, а изнутри наружу. Ты создание изнанки, и гонятся за тобой такие же создания! Уходи. Хозяйка фургона внезапно обмякла, почти распластавшись на кресле. * * *