– Или иностранцев! – сказал другой. – Мы не убиваем тех, кто не идет на нас войной! Больше голосов. Даже споров. Они разгорались в толпе тут и там. Один старик цитировал хадис ненасилия группке юношей, которые, хоть не соглашались, слушали с уважением. Другие, похоже, собирались уйти, возвращаясь домой. Фатима подняла голову к самозванцу с триумфом в глазах. Если он считал, что сможет укрыть свои преступления покровом праведности, он жестоко ошибался. «Твой ход», – подумала она. – Против вас уже ведут войну, – прогремел самозванец, перекрывая гомон. Он подождал, пока снова установится тишина и взгляды вернутся к нему. – Они не сказали вам, что эти чужаки совершили кражу. Воровали у нашей земли все, что могли. Они хотели отнять то, что ваше по праву, сделать себя новой силой. Они хотели разложить нашу страну, развратить ваших детей, унизить наше общество – используя мое имя и извращая мое учение ради своей алчности! Их целью было ослабить Египет, снова сделать его вассалом западных сил! Отдать нас во власть тех самых тиранов, от которых мы сбежали! Новые ахи. И искренние взгляды тревоги. Фатима нахмурилась. К чему он ведет? – Скажи нам! – прокричал кто-то. – Кто мог это сделать? – Те самые люди, что отправили вас в трущобы, – ответил самозванец. – Те, кто называет себя вашими лидерами. Кто сидит в правительстве. – Его рука взмыла, указывая на Фатиму и ее эскорт. – И они знали! Эти власти, что должны вас оберегать, они позволили свершиться этому надругательству! Почему? Потому что Английский Паша был с богатыми, с могущественными, с теми, кто использовал свое влияние, чтобы купить молчание ваших политиков, даже заставить молчать ваши газеты, оставляя вас в темноте! Он утих, позволяя словам уложиться в головах. И, к огорчению Фатимы, было видно, что многие прислушались. Он убедил не всех, но они готовы были продолжать слушать. – Предатели! – Ей показалось, что это один из юношей. Крик быстро подхватили, толпа загудела, как осиный рой. – Предатели! – воскликнул самозванец в унисон. – Предатели в союзе с идолопоклонниками и англичанами, сговорившиеся позволить чужакам пустить корни на нашей земле! Чтобы погубить мой труд по освобождению Египта! Так что да, я сжег их! Я позволил огню их поглотить! Чтобы положить конец их замыслу захватить нашу землю и заковать нас в цепи! В ночи разнесся хор одобрения. – А вот это и правда неплохо, – признал Асим. – Надеюсь, у тебя готов ответ? – Конечно, он у нее готов, – сказала Хадия. Ее глаза нервно забегали. – Он же готов, так ведь? Фатима сжала челюсти. Все пошло не так, как она планировала. Она получила признание, но самозванец превратил его в медаль почета. И приплел совершенно смехотворный заговор. Египетское правительство – часть плана по превращению страны в колонию Британии? Абсурд! Однако она видела, что это задело за живое людей, у которых было мало оснований доверять властям. Некоторые в толпе выглядели по-настоящему шокированными, даже встревоженными. Он играл в опасную игру, очень опасную. К счастью, не всех увлекла его речь. На многих лицах отражался открытый скептицизм. Некоторые даже бросали взгляды в ее сторону, ожидая, словно подталкивая ее дать достойный ответ. Ну, пришла пора для настоящего шоу. – Сними маску! – закричала она. Голос прорвался сквозь экзальтацию, которая медленно угасла. – Аль-Джахиз никогда не носил маску. Он никогда не скрывал свое лицо от последователей, будто преступник или грабитель. Так почему бы ему носить маску теперь? Люди, что прячутся под масками, делают это, чтобы скрывать свою ложь. Если ты великий аль-Джахиз, сотвори это чудо. Сними маску. Покажи, кто скрывается под ней. В толпе воцарилась потрясенная тишина, а затем послышался голос: «Да, сними маску!» За ним последовал другой: «Покажи лицо! Сними маску!» Фатима позволила себе почти незаметную улыбку, когда зазвучали требования. В этом были все каирцы. Они тебя слушали. Но если ты хочешь, чтобы за тобой следовали, если хочешь их доверия, они должны чувствовать, что тебя знают. Им нужно заглянуть в твои глаза и понять твое сердце. Маска была хорошим приемом. Но многие люди пришли на митинг скорее из любопытства. Она ухватила это любопытство и хорошенько его встряхнула. – Что же так долго? – насмешливо спросила следователь. – Или этот подвиг аль-Джахизу не по силам? Или у тебя лучше получается толкать речи? Моя мама всегда говорила, что под приятной и скромной внешностью часто скрывается катастрофа. Может, ты прячешь катастрофу под этой маской? Может, твои глаза выпучены, как подразумевает твое имя? – Взрыв смеха. Еще одна черта каирцев: только дай им причину – и ты можешь стать посмешищем, предметом колкостей, которыми обмениваются на улицах и в кофейнях. – Давай же, великий шейх, – добавила Фатима для верности. – Сними свою маску! Самозванец выставил руку, снова призывая к тишине: – Я никогда не называл себя шейхом, – ответил он своим мягким голосом. – Этот титул ты мне приписала. Я лишь обнажаю истину. Я говорю об этих истинах тем, кому нужно их услышать – мусульманам ли, коптам или неверным. Когда я впервые пришел на улицы Каира, я был лишь учителем и никем более. Тем, чье лицо могло затеряться среди других. Я не желал, чтобы мое лицо восстановили, не хотел стать идолом для поклонения для запутавшихся людей. Я не желал, чтобы меня использовали вероломные, дабы сбивать с пути. Фатима радостно готовила новые издевки. У него не выйдет отговориться. – Но я понимаю, иногда, чтобы укрепить истину, глаза должны узреть. Слова на языке Фатимы испарились, когда мужчина совершил немыслимое – поместил пальцы с обеих сторон золотой маски и поднял ее. Охи вокруг ножом рассекли тишину. Лицо под маской ошеломляло, и ей пришлось совершить усилие, чтобы не отступить. То было угловатое лицо, с острыми выступающими скулами и вытянутое к подбородку. Кожа, что его покрывала, была темной, как у любого суданца, и контрастировала со спутанными кудрявыми волосами с проседью, спадавшими на лоб. А глаза! Это казалось невозможным, но они сияли еще ярче – будто снятая маска обнажила их суровый блеск. Он не мог быть настоящим аль-Джахизом, ее разум попросту не принимал эту вероятность. Но если она когда-либо представляла, как может выглядеть человек из историй и легенд, вернувшийся в их мир, то это было лицо, открывшееся перед ней. Благоговение, охватившее толпу, было осязаемым, люди разразились восклицаниями: «Это он! Он вернулся! Аль-Джахиз!» Имя подхватили новые голоса, слившиеся в единый хор: «Аль-Джахиз! Аль-Джахиз! Аль-Джахиз!» Если и были еще сомневающиеся, их голоса утонули в самозабвенных криках. – Это нехорошо, – сказала Хадия. Фатима оглянулась. Она надеялась сорвать маску с самозванца, доказать, что он жулик. Вместо этого подарила ему признание. У следователя возникло гнетущее чувство, что все это было ловушкой. И она сама в нее запрыгнула. – Что теперь? – спросил Асим. Фатима отбросила ужас и сомнения в себе. – Я припоминаю, что он признался в убийстве. Возьмем его, пока он еще больше людей не накрутил. – Похоже, они уже порядком накручены, – указала Хадия. Не только они, заметила Фатима. Хамид и другие агенты сжимали свои черные дубинки. Полицейские опустили руки на жезлы, их плечи напряглись, как у людей, готовых броситься в бой. Может случиться взрыв. – Асим! Или мы его арестуем сейчас, или отступаем! Усы инспектора застыли. – Каирская полиция не отступает, – резко ответил он. Асим достал свисток и дважды в него дунул. Полицейские выхватили дубинки и выстроились в шеренгу. – Я уполномочен поместить тебя под арест! – прокричал инспектор самозванцу. – За убийство лорда Алистера Уортингтона и его партнеров! Каждый, кто воспрепятствует, будет арестован за вмешательство в исполнение воли государства! Ответом ему послужил взрыв гневных криков, улюлюканья и скандирования. – Воля государства. – С крыши донесся насмешливый голос самозванца. – Теперь вы видите, о чем я говорю? Где были власти Каира, когда вы болели? Или нуждались в чистой воде? Или когда дорожала еда? Их это не волновало. Но теперь, чтобы защитить коварных чужаков, они прислали целую полицейскую армию. И против кого? Бедных и растоптанных. Вторгаясь в ваши дома и жилища. Все это, чтобы схватить одного человека? Если мои люди пожелают, я пойду с ними добровольно. Лишь бы это позорное предательство прекратилось. Возгласы неповиновения поднялись вместе со сжатыми кулаками. Фатима видела, как группа из тридцати человек отделилась от толпы. Она узнала их лидера: юноша, которого она оттолкнула раньше. Он вел группу навстречу полиции, подбадривая их криками и неприличными жестами. Агент бросила взгляд на свой отряд. На лицах проявился гнев, но и страх тоже, они понимали, что оказались в ужасающем меньшинстве. Ситуация обострилась и теперь балансировала на лезвии ножа. Малейший толчок отправит их кувырком. Нет, этого не могло произойти. Она взглянула на самозванца, чье невероятно древнее лицо теперь выглядело довольным. Она не позволит этому произойти! Фатима позвала Асима, собираясь приказать ему отступить, – и тут последовал судьбоносный толчок, принявший форму обуви. Глава одиннадцатая Фатима наблюдала за полетом национальной обуви – сандалии, запущенной невидимой рукой. Она падала по дуге и не могла причинить серьезного вреда. Но полицейский, которому она врезалась в лицо, взревел, – скорее от обиды, чем от боли, – и бросился вперед, и запустил цепную реакцию. Первые ряды полицейских начали атаку, подталкиваемые теми, кто был позади. Когда они столкнулись с толпой, все взорвалось. Дубинки опускались на спины, руки и ноги. Люди падали, крича под ударами. Некоторые давали отпор. Другие бежали, а полицейские гнали их дальше в толпу. Драка расширилась, когда в бой вступили новые бойцы. Битва началась в мгновение ока. Фатима увернулась от удара. Ткнула набалдашником в ответ, заставляя противника отступить. Тут же появился другой, более подвижный. Агент едва избежала кулака, просвистевшего у самого носа. Затем фигура крутнулась и прыгнула, чтобы отвесить Асиму хлесткую пощечину. Он вскрикнул, хватаясь за щеку, свободная рука тщетно тянулась к атакующей, которая уже унеслась прочь. – Меня, что, девчонка огрела? – недоверчиво спросил он. Фатима проводила глазами мелкую фигуру, исчезающую в толпе. Действительно, девочка. Чуть старше подростка, высокая, с темной кожей. Но особенно выделялась ее одежда – ярко-красный кафтан и голубые турецкие шаровары. – Сорок леопардиц! – выкрикнула она предупреждение. – В толпе Сорок леопардиц! Теперь, когда она их уже заметила, следователь видела, что воровки рассредоточились по всему полю боя – выхватывая у полицейских дубинки или сбивая их с ног. Другие пользовались пращами, запуская камни, отправлявшие противников в нокаут. Еще несколько строили разобщенных людей, чтобы проводить быстрые стратегические атаки на ряды людей Асима. – Сорок леопардиц! – сплюнул он, играя желваками. – Они-то здесь что забыли? Фатима понятия не имела. Но ситуация от их присутствия значительно ухудшилась. В бой бросилось еще несколько нападающих, отсекая ее от Асима. Она осталась с Хамидом и одним из агентов, которые работали изо всех сил, чтобы не подпускать разгоряченную толпу. Внезапно в ее голове прозвучал сигнал тревоги. Где Хадия? Она развернулась, обнаружив новенькую справа от себя. – Уходите! Отступайте к задним рядам, и пусть они вас выведут! – Нет никаких задних рядов! – возразила Хадия. Слова Фатимы оборвались, когда кто-то ее толкнул. Следователь упала и, подняв глаза, увидела, что над ней нависает огромный мужчина с палкой. Он замахнулся, но тут в его ребра врезался кулак. Крепыш взвизгнул, уронил палку и повернулся к атакующей. Хадия. На мгновение на лице протестующего отразился шок, затем он бросился. Фатима смотрела с открытым ртом, как ее напарница хладнокровно уклонилась от хватки здоровяка. Схватив его за руку, новенькая использовала инерцию, чтобы отправить того в полет, который закончился, когда он врезался в своих товарищей. Мужчина восстановил равновесие и снова кинулся на Хадию. На этот раз она ударила ногой, ее ботинок с силой врезался в подбородок. Мясистую голову отбросило назад, и здоровяк вырубился. Его друзья посмотрели на тело в отключке и сбежали в поисках цели попроще. – Я говорила. Я могу за себя постоять. – Хадия протянула ей руку. Фатима поднялась. Она начинала всерьез сомневаться в своем умении оценивать людей. На крыше мавзолея самозванец бесстрастно наблюдал за хаосом. Его взгляд задержался на Фатиме. Он снова надел маску, но агент могла представить кривую ухмылку, которую она скрывала. Эта мысль снова затопила ее гневом. Следователь вскинула в его сторону трость и закричала: «Я иду за тобой!» Он ответил ленивым взмахом руки – и фигура справа от самозванца ожила, спрыгивая вниз. Фатима отпрянула. Проклятье! О нем-то она забыла. Как и раньше, стройный мужчина приземлился с грацией, словно и не прыгал с высоты нескольких этажей. Не успела она моргнуть, как он уже раздвоился. Хадия ахнула. Но Фатима уже видела этот трюк и приготовилась к нему. – Хамид! Он подбежал вместе с остальными агентами. – Выглядит не так уж и страшно. – Внешность может обманывать, – предупредила Фатима. Хамид приказал своим людям построиться полукругом. – Все равно нас четверо. А их только… – Он умолк. Один из агентов выругался. Две фигуры в черном превратились в четыре. – Так что ты говорил? – спросила Фатима. Коллега ответил серией быстрых команд. Агенты щелкнули рычажками дубинок. Раздалось гудение, и навершия затрещали электричеством. Это было министерское оружие – с аккумулятором, производившим мощный разряд. Когда твоя работа заключается в том, чтобы противостоять сверхъестественным существам, которые частенько гораздо сильнее людей, тебе нужно преимущество. Четыре фигуры напали на Хамида и его людей в считаные секунды. Широкие шаровары развевались, когда они били кулаками и ногами. Фатима прищурилась. Кажется, они медленнее, чем той ночью. Не слишком, но достаточно, чтобы агенты держались. Хамид атаковал, получив скользящий удар по плечу, в обмен на тычок дубинкой в руку. Разряд должен был вырубить дубликата. Вместо этого он пронзительно закричал – и его правая рука отвалилась. Фатима моргнула. Нет. Все правые руки отвалились после такого же крика. Прямо на ее глазах каждая конечность превратилась в черный пепел. Когда четыре раненые фигуры отпрыгнули назад, Хамид ухмыльнулся: – Мы нашли слабое место. Может, это будет не так уж и сложно! Гуль! Фатима вспомнила черный дым из раны, которую она нанесла. Какой-то вид гулей. Когда отрезаешь часть тела нежити, она превращается в пепел – как сейчас. Но разве гули бывают такими подвижными? Или умеют себя копировать? Прежде чем она успела закончить мысль, пепел на земле вскипел. Он взлетел вверх, соединяясь с плечами каждой фигуры и формируя новую руку – вплоть до черной рубахи. Один из людей Хамида принялся бормотать молитву. – Не давайте им расслабиться! – сказала Фатима. – Я атакую их хозяина!