Тем не менее на следующее утро она окликнула меня, проходя мимо по коридору. Более того, обязанности в классах распределялись по желанию, и она вызвалась дежурить в библиотеке, за которую до сих пор отвечал я один. Я не понимал причины поступков одноклассницы, но по натуре мне всегда проще плыть по течению, так что я послушно объяснил Сакуре её новые обязанности. Если подумать, в одиннадцать часов воскресного утра я оказался перед станцией из-за книжного томика, так что да, в нашем мире ты никогда не знаешь, что может запустить цепную реакцию. Увлекаемый стремительным потоком, подобно плетённой из тростника лодке, я не стал отклонять приглашение — точнее, не нашёл подходящего момента это сделать — и пришёл на место встречи. Наверное, я мог бы пренебречь договорённостью, но с таким грешком на душе я становился уязвимым, и кто знает, чего бы Сакура потребовала в следующий раз. В отличие от меня, она шла напролом, как ледокол, и противостоять ей было глупо. Прибыв на пять минут раньше, я околачивался возле выбранного как ориентир монумента, пока она не появилась ровно в назначенное время. В простой одежде — джинсах и футболке — я не видел её с той случайной встречи в больнице. Она шла ко мне улыбаясь, и я коротко ответил ей взмахом руки. — Привет! А я как раз придумывала, что делать, если ты соскочишь! — Совру, если скажу, что даже в мыслях не было. — Главное — результат. — Не совсем подходящее выражение, как мне кажется. Так чем сегодня займёмся? — Не вижу энтузиазма. Ярко светило солнце, а с её лица, как и всегда, не сходила неземная улыбка. Кстати, энтузиазм у меня и правда отсутствовал. — Начнём с того, что поедем в город. — Не люблю толпу. — [Одноклассник, узнавший мой секрет], у тебя есть деньги на проезд? Или поделиться? — Есть. В итоге я сломался сразу, и во исполнение её плана мы поехали в город. Как я и опасался, по огромной станции, вобравшей в себя кучу магазинов, сновало достаточное количество людей, чтобы моя застенчивость довела меня до паники. Моя же спутница держалась молодцом: сутолока вокруг, похоже, нисколько не выбивала её из колеи. Посещавшим меня сомнениям: «Она что, правда умирает?» места уже не оставалось — Сакура как-то показала мне официальные справки. Пройдя через турникет, она уверенно двинулась сквозь вскипавшие людские волны. Я следовал за ней, стараясь не отставать. Когда мы спустились в метро и толпа немного поредела, мне наконец удалось узнать у неё цель сегодняшнего путешествия. — Сперва — жареное мясо! — Жареное мясо? Но ведь пока день! — А вечером у него какой-то другой вкус? — Увы, я не настолько зациклен на мясе, чтобы подмечать отличия по времени. — Значит, возражений нет. А я хочу жареного мяса. — Я, вообще-то, в десять часов позавтракал. — Ну и ладно. Кто не любит жареное мясо? — А поболтать со мной ты не хочешь? Судя по всему, она не хотела. Сопротивляться было бесполезно, и вот я уже сидел напротив неё, а между нами стояла настоящая глиняная жаровня. Я и правда свыкся с ролью тростниковой лодки во власти течения. В полупустом ресторане было темновато, но отдельные светильники над каждым столиком позволяли нам без особой на то нужды лучше видеть друг друга. К нам тут же подошёл молодой официант, чтобы принять заказ. Я оробел, а моя спутница, словно излагая выученное математическое доказательство, бойко произнесла: — Самое дорогое, что у вас есть. — Постой-ка, у меня нет столько денег! — Ничего, я заплачу́. Итак, «ешь сколько влезет»[3], самый дорогой вариант, на двоих. Из напитков — улун[4]. Тебя устроит? Заворожённый её напором, я кивнул, а официант, будто опасаясь, что она передумает, торопливо повторил заказ и удалился. — Ой, что будет! — Я потом верну. Обещаю. — Говорю же — не парься. Всё за мой счёт. Я раньше подрабатывала, скопила денег, и их надо потратить. «Пока я не умерла». Этого она не сказала, но, наверное, подразумевала. — Ещё хуже. Трать на что-нибудь более осмысленное! — Я и трачу! Одной жареное мясо есть скучно. А я готова заплатить, чтобы стало веселей. — И всё-таки… — Простите, что заставили ждать. Вот ваши напитки. Официант с улуном появился, как по волшебству, ровно в тот момент, когда я запнулся. Мне почудилось, будто она нарочно его позвала, чтобы прервать разговор о деньгах. Такая у неё была хитрая улыбка. Вслед за чаем принесли мясное ассорти. Скажу откровенно: выглядели эти красиво разложенные куски аппетитно и дорого. Кажется, такое мясо называют мраморным. На красном фоне ярко выступали белые прожилки жира, и казалось, его можно есть даже сырым. Меня многие осудили бы за подобные мысли. Решётка над жаровней раскалилась более чем достаточно, и моя спутница с видимым наслаждением положила на неё мясной ломоть. От приятного скворчания и щекочущего ноздри запаха у меня заныло под ложечкой. Растущему школьнику голод не победить, и я положил кусок для себя. На разогретой до высокой температуры решётке мясо высшего сорта зажарилось мигом. — Приступим! А-ам! — Приступим. Да, на вкус ничего. — И это всё впечатление? Не «обалдеть как вкусно»? Наверное, перед смертью я стала сентиментальнее… Нет, конечно же, мясо было восхитительным. Просто сказывалась разница в темпераментах. — Объедение! Богачи, наверное, только таким и питаются. — Богачи, скорее всего, не ходят в рестораны с меню «ешь сколько влезет». — Пожалуй. Даже жалко их — столько вкуснотищи! — Они и так могут что угодно есть от пуза. Я не особо проголодался, и тем не менее порцию на двоих мы умяли в мгновение ока. Сакура взяла лежавшее на краю стола меню и придирчиво его изучала, выбирая добавку. — Есть предпочтения? — Полагаюсь на тебя. Ответ вполне в моём духе. Она молча подняла руку, и возле столика в ту же секунду возник официант — он будто неотрывно за нами наблюдал. Меня такая преданность делу несколько покоробила, а распорядительница пира, глянув на меня краем глаза, бегло продиктовала заказ: — Сычуг, матка, прямая кишка, сетка, рубец, сердце, пищевод, аорта, лёгкие, книжка, сладкое. — Стоп, стоп, стоп! Ты что заказываешь? — мне было неловко мешать работе официанта, но в её словах отсутствовал привычный смысл, и я не сдержался: — Книжка? Какая книжка? — Из желудка, разумеется![5] Да, всё, что я назвала, — по одной порции на каждого. Выслушав её, официант улыбнулся и поспешил оставить нас одних. — Как ты сказала — сычуг? Это что, блюдо из сыча? — Так ты не знал? Это всё названия частей говяжьей туши. Люблю потроха! — В смысле — внутренности? Как смешно, однако, обозвали некоторые части коровы! — А у людей разве нет? Вот в английском funny bone[6] — «смешная кость». — Не знаю, где это. — Кстати, «сладкое» — это железы, включая поджелудочную.